— Дикая история… ведь к скунсу никто не прикасался… как же это могло произойти?.. — все еще бормотал Фред, не отнимая от глаз бинокль.
Внезапная догадка мелькнула в голове Клайда. Она прорезала его сознание как молния. Он выхватил из рук Фреда бинокль. От резкого усилия его глаза, к которым он прижал бинокль, заволокло слезами, и сначала он не различал ничего. Но через мгновение все прояснилось. Его догадка была правильной!
В окулярах бинокля он отчетливо видел, что на шее скунса не было крови. Не было ее и на гальке под телом животного. Черную голову скунса будто кто-то отгрыз одним ударом зубов, среди блестящего меха шеи виднелись розоватые позвонки, они выдавались над мехом, образуя возвышение. Не опуская бинокля, Клайд Тальбот сказал Фреду:
— Как мышь… помнишь?
— Что-что? — нетерпеливо переспросил Фред, не расслышавший слов Клайда из-за шума и грохота воды.
— В палатке… та мертвая мышь… — прокричал ему Клайд. — Она тоже была так… изглодана, что ли. Понимаешь?
— Ничего тут невозможно понять, — огрызнулся в ответ ему Фред Стапльтон. — Так что? — В голосе его звучало нетерпение.
— Это значит… Погоди! — оборвал сам себя Клайд.
Напряженно всматриваясь, он заметил, что вслед за головой скунса постепенно начала исчезать и его шея. Только что она была ясно видна, и вот ее уже нет! На теле животного оставалась лишь верхняя часть груди. А затем все быстрее и быстрее исчезала и она, словно растворяясь в воздухе, все быстрее, быстрее… Грудь, спина, туловище, покрытое черным мехом с белыми полосами… Как будто кто-то безостановочно и бесследно уничтожал их по направлению от страшного метеорита, с которого все так же свисала, колеблясь, бахрома фиолетовой плесени. Тело мертвого скунса быстро превращалось в ничто. Теперь это видели и все остальные.
Мэджи вскрикнула, Фред Стапльтон, пораженный, изо всей силы стиснул кулаки.
— Да что за дьявол… — проговорил он в полном изумлении.
Тело скунса исчезало. Вот от него остался лишь длинный широкий хвост с растопырившимся мехом. Еще несколько мгновений — и он также растворился в воздухе. На том месте, где лежал под деревом скунс, не оставалось ничего — ни малейших следов его тела, ни даже самого маленького комочка меха. Только сухая желтая галька, неподвижно лежавшие вокруг валуны и зловещий черный метеорит с колеблющейся фиолетовой космической плесенью. Только это, словно скунса и не было…
Клайд опустил бинокль. В его сознание снова ворвались шум воды и скрежещущий грохот валунов, которые она несла в своем бурном течении. Затем он увидел бледное лицо Мэджи, на котором застыло испуганное выражение. Она не понимала происшедшего, впрочем, как и Фред, лицо которого вытянулось и посерело. Он не мог сдержать нервного подергивания угла рта.
Клайд невесело усмехнулся.
— Что ж, идем отсюда, — сказал он, беря Мэджи под руку. — Не надо больше находиться тут. И так все уже ясно.
— Что тебе ясно? — спросил озадаченный Фред.
— Ясно, что космическая плесень представляет собой страшного врага, — ответил Клайд, поднимаясь с Мэджи вверх по склону.
Фред просительно заглянул ему в глаза.
— Сделай одолжение, Клайд, — взмолился он, — расскажи толком, в чем тут дело, если ты понимаешь…
— К сожалению, не очень, — ответил тот задумчиво. — Все это можно довольно просто объяснить, но совершенно невозможно понять, — сказал он, потирая рукой лоб. — Объяснить можно, а понять…
— Ну так объясни, не понимая, — уже раздраженно потребовал Фред Стапльтон. — Чего ты тянешь?
Клайд посмотрел на него какими-то невидящими глазами, будто продолжая раздумывать. Потом он встрепенулся и заговорил ровно и почти спокойно, разве что слишком старательно подыскивая слова:
— Ты помнишь, как это случилось с той маленькой мышью в палатке? Так вот, со скунсом было то же самое. Плесень действует не только губительно. Она еще растворяет в воздухе свои жертвы! Как это происходит, я не понимаю и не знаю. Может быть, так действует ее запах, может быть, что-то еще, какая- то неизвестная причина. Это вроде сильной кислоты, в которой растворяются разные предметы. Тут они тоже растворяются, но уже в воздухе. Постепенно. Сначала то, что ближе к плесени, а потом дальше и дальше. И тогда все. Так было с убитыми плесенью насекомыми, помнишь? Они ведь непонятным образом исчезли из палатки. А потом с мышью. И наконец, со скунсом… — Он умолк, как бы устав от объяснений.
Фред с недоверием спросил:
— Почему же она растворяет только то, что убила? И ничего больше — ни траву, ни деревья, например?
— Не знаю. Ничего не знаю, — равнодушно ответил Клайд. И в самом деле, его охватило состояние полной инертности, какое бывает после сильного нервного напряжения. Рука Мэджи опустилась вниз, и он уже не поддерживал ее, ему было все равно.
Но Фред был не удовлетворен.
— А почему мышь в палатке не растворилась целиком, только наполовину, если дело обстоит так, как ты говоришь? — снова спросил он.
— Должно быть, потому, что там плесени было меньше, чем тут, и она действовала слабее, — нехотя ответил Клайд. — А тут и плесени больше, и она сильнее развилась за это время.
Фред внезапно замедлил шаги. Ему что-то пришло в голову. Глаза его сосредоточенно прищурились, и в них Клайд увидел, что он уже всецело захвачен новой мыслью, которая не дает ему покоя.
— Что случилось, Фред? — спросил он без особой охоты.
— Значит… значит, плесень могла так же действовать… и на тело Коротышки, если бы… если бы мы не унесли его отсюда? — Фред Стапльтон задал этот вопрос запинаясь, будто с большим усилием.
— Ой, что ты говоришь, Фред! — вскрикнула Мэджи, хватая Клайда за руку. Ее глаза испуганно расширились.
Клайд удивленно взглянул на нее. Он сначала не понимал, о чем, по сути, спросил Фред.
— Наверно, так… — механически ответил он и вдруг остановился.
Чудовищность мысли Фреда лишь теперь дошла до его сознания. Если бы они не забрали с берега тело Джеймса, то через некоторое время оно так же исчезло бы… да, да, именно так! Вот почему вскрикнула Мэджи! Она была ошеломлена вопросом Фреда.
Но сам Фред Стапльтон совсем не был поражен своим ходом мыслей. Наоборот, он удовлетворенно кивнул головой, как человек, получивший вполне положительный ответ. Он сказал, потирая руки:
— Ловко! Это совершенно меняет дело. Теперь мы будем поступать иначе. К черту детскую игру с астромицином! Мы провернем такую операцию, которая обогатит нас до конца дней. Это будет такая великолепная штука, что… Э, я все вам объясню, как только мы дойдем домой!
34
Тучи шли с гор.
Они ползли по низкому неприветливому небу сплошной серой пеленой, начинавшейся тут же, за лесом, хмурым и безрадостным. Кедры и дубы застыли в непонятном покое, который был еще более странным после того, как бешеный ветер прошлой ночи и утра неожиданно улегся, как вдруг присмиревший зверь. Он распростерся над землей, притихший, но готовый к новому яростному прыжку. Деревья привыкли, должно быть, к его повадкам, они лишь озабоченно шелестели листьями широко раскинутых ветвей, жалуясь и сетуя на ожидавшую их вскоре горькую судьбу. Лес замер в этом затянувшемся ожидании, присмирел и затих; и беззаботное до того пернатое его население тоже молчало, словно охваченное
