Вставали они очень рано. Дороховы, выходя по утрам из дома, всегда видели их где-нибудь на берегу. Здесь они проводили весь день, пока не становилось совсем темно. Даже в плохую погоду они не уходили домой. Чаще всего Дороховы заставали их на камне.
Сначала Федька с Карпухой думали, что мальчишки поджидают их. Но потом они заметили, что Гриша с Яшей всегда сидят лицом к заливу. Так не ждут знакомых. И тогда Дороховы решили: добычу караулят, высматривают, не прибьёт ли что-нибудь волнами.
Федька с Карпухой тихо подкрались к берегу. Цепочка скользких валунов, чуть возвышающихся над водой, вела к камню. Гриша с Яшей сидели бок о бок в одинаковой позе: ноги согнуты, колени приподняты, локти на коленях, подбородок на руках, а взгляд устремлён куда-то вдаль.
— Эй! — крикнул Федька. — Заснули? Свалитесь ещё!
Мальчишки обернулись и не обрадовались.
— Что кислые? — спросил Федька. — Улов плохой? Ничего не приплыло?
Прыгая с валуна на валун, Дороховы добрались до камня и залезли на него.
— Пусто, значит? — поддразнивая, снова спросил Федька.
— Бури не было, — вздохнул Гриша. — Это только после бури…
— А у нас есть кое-что! — с таинственным видом сообщил Карпуха. — Бугасов-то…
— Подожди! Я расскажу! — прервал его брат. — До чего дошёл, жадюга! Деревья в лесу выкапывает — и к себе, во двор!
Карпуха понял, что Федька не хочет делиться секретом с ребятами, и добавил:
— Хромой, а сильный! Большую можжевелину с корнем выдрал!
Гришу и Яшу Бугасов не интересовал. Они ещё не расстались со своими невесёлыми мыслями, прерванными приходом Дороховых. Все замолчали.
Побулькивала вода внизу у камня.
— Когда долго смотришь в море, — сказал Яша, — так и кажется, что плывёшь с камнем от берега… Всё дальше, дальше… Как на парусах! И думаешь — сзади и земли уже не видно. А обернёшься — она тут, никуда не делась. И не отплыл ты ни на шаг.
— Чего выдумал! — засмеялся Карпуха. — С камнем только на дно ныряют. Возьми лодку и шпарь! Грести-то умеешь?
— Да умею… А всё равно никуда не уплыть.
Федьке надоели унылые разговоры. Он зевнул.
— По домам, что ли?
— Нам ещё рано, — отозвался Гриша. — Ужин через час.
— Пошли к нам! — предложил Карпуха. — Купрю покажем.
Дороховы не раз приглашали мальчишек к себе, но те всё отказывались почему-то. А сегодня они согласились, вспомнив, в какую ярость пришёл Семён Егорович, когда Яша сказал, что не будет дружить с Дороховыми.
У дома Дороховых уже был сколочен навес, под которым стоял Прошка. Рядом лежала груда брёвен и досок для настоящей конюшни. Весь этот строительный материал помог достать Семён Егорович.
— Добрый у вас отец, — сказал Федька, когда они проходили мимо навеса.
— Хороший, — вяло подтвердил Гриша.
В тёмных сенях Федька крикнул:
— Мам! Это мы!
Ребята, не заходя в комнату, поднялись по лестнице на чердак.
Там было очень уютно и как-то необычно, потому что горел разноцветный железнодорожный фонарь. Одно стекло в нём красное, другое — жёлтое, а третье — зелёное. Оттого и весь чердак казался праздничным и немножко смешным. Он состоял из трёх частей, и в каждой части был свой свет.
Купря сидел на жёрдочке в красном отсеке. Нога у него окрепла и крыло почти зажило. Он встретил ребят тройным карканьем. Глаза горели, как красные бусинки. Карпуха протянул к нему руку.
— Иди ко мне, Купря! Иди!
Ворон соскочил к нему на ладонь и быстро перебрался по руке на плечо.
— Дрессированный! — удивился Яша. — А ко мне пойдёт?
— Попробуй! — разрешил Карпуха.
Яша протянул руку.
— Иди ко мне! Иди!
Купря вцепился клювом в Карпухины волосы, точно боялся, что его силой снимут с плеча хозяина. А Яша всё тянул к нему руку.
— Что это у тебя? — спросил Карпуха и даже присвистнул.
На Яшиной руке, высунувшейся из рукава, виднелись багровые рубцы. Мальчишка быстро одёрнул рукав и потупился.
— Это кто же? Отец? — нахмурился Федька.
— Кому ж ещё? — Гриша обнял брата за плечи. — Пройдёт!
Дороховых поразили эти багровые рубцы на руке. Яшу били не ремнём — ремень таких следов не оставляет.
— Вот уж не думал, — произнёс Федька. — На вашего отца это не похоже!
— Видать, крепко ты ему насолил! — сказал Карпуха.
— Насолил, — согласился Яша с такой покорностью, что Дороховым стало жалко его.
— Хочешь, я тебе Купрю отдам? — предложил Карпуха, чтобы как-то утешить мальчишку. — Он и к тебе привыкнет! Я ему скажу, чтобы привык!
— Нет! — отказался Яша. — Ты его отпусти на волю.
Карпуха обрадовался, что жертва его не принята.
— Отпущу! Крыло зарастёт совсем — и отпущу. А то — бери! С ним интересно!
— Лучше отпусти.
— Договорились! Когда отпускать буду — мы вас позовём!..
НОЧНОЙ ПЕРЕПОЛОХ
Ночью выпал первый снег. Он был мокрый и тяжёлый. Чуя смену погоды, ворон раскаркался в темноте и разбудил мальчишек. Карпуха прикрикнул на него. Купря замолчал, но братьям больше не спалось. Оба думали о предстоящей поездке в Ораниенбаум. Федька засмеялся в темноте.
— Помнишь, как тот матрос в комнату вбежал?.. Нас увидел — глаза чуть не лопнули!
— Разозлился, наверно!
— Ещё бы! Трое суток под арестом!
— Возьмёт и не пустит!
— Куда? — удивился Федька.
— К дяде Васе.
— Не имеет права — мы по делу!.. Может, этого Бугасова все чекисты ищут, а он сидит на своём дворе, да ещё лес обворовывает!
От залива долетел приглушённый расстоянием выстрел.
— Никак стреляют? — прошептал Карпуха.
Прогремело ещё два выстрела. Внизу заскрипела кровать — это отец встал с постели. Мальчишки скатились по лестнице и ворвались в комнату.
— Стреляют! — крикнул Федька.
— Не глухой, — ответил отец.
Он торопливо одевался, а мать зажгла лампу.
Выстрелы следовали один за другим, приближаясь к дому. Тревожно заржал Прошка под навесом.
