На рассвете 22 сентября, убедившись, что буксировка «Сомали» идет успешно, адмирал Барнетт передал командование капитану 1 ранга Скотт-Монкрифу, находящемуся на эсминце «Фолкнор», и ушел в Скапа Флоу. Через час после его ухода, в 6.30, подводная лодка U-435 проникла сквозь завесу эсминцев и торпедировала 3 корабля в течение 5 минут. Это были танкер «Грей Рейнджер», транспорт «Беллингем» (тоже переживший трагедию PQ-17) и судно коммодора «Оушн Войс». В очередной раз коммодору Даудингу пришлось ждать, пока его выудят из ледяного моря. К счастью, спасательные суда появились довольно быстро, и большинство офицеров и матросов было спасено. Это была последняя атака, и вскоре подводные лодки получили приказ уходить. Но теперь над конвоем нависла новая опасность в виде северного шторма. Транспорты шли в балласте, сидели неглубоко, и потому попытки сохранить строй превратились в настоящее мучение. Все искренне обрадовались, когда конвой вошел в закрытые воды пролива Минч, а потом в Лох Ю, где бросили якорь 26 сентября.
А что творится с поврежденным «Сомали», который ползет на юг на буксире? Торпеда попала в машинное отделение, один из самых крупных отсеков. Оно было затоплено, как и соседнее котельное отделение, и эсминец потерял большую часть запаса плавучести. Эсминец медленно двигался со скоростью 5 узлов, и оба капитана понимали, что все зависит от одного — сохранится тихая погода или нет. Несмотря на все усилия моряков, вода продолжала медленно просачиваться в другие отсеки, и затопление удавалось пока сдерживать только непрерывной работой помп. Поэтому, когда отказал дизель-генератор, обеспечивавший энергией помпы, ситуация сразу стала критической. Положение удалось спасти, перебросив силовой кабель с «Ашанти». Это удалось сделать с огромным трудом, экипажу шлюпки пришлось работать в ледяной воде, подвязывая кабель к буксировочному концу. Тем временем экипаж «Сомали» старался облегчить корабль, передавая грузы на траулер «Лорд Миддлтон» и выбрасывая все что можно за борт. За два дня удалось достигнуть определенного прогресса, надежды начали крепнуть. Все полагали, что поврежденный эсминец удастся довести до порта. 22 сентября танкер «Блю Рейнджер», возвращающийся со Шпицбергена, появился именно тогда, когда капитан 1 ранга Онслоу начал размышлять над тем, хватит ли у него топлива. Продемонстрировав великолепную морскую выучку, он сумел пристроиться за кормой танкера, не отдавая буксирный конец. По его собственным словам, «мы представляли несколько необычное зрелище, так как во время заправки три корабля шли цепочкой». К вечеру следующего дня барометр начал падать, по небу побежали облака, предупреждая о приближении шторма, о котором мы уже упоминали. С поврежденного «Сомали» была снята вся команда, кроме 2 офицеров, одним из которых был капитан- лейтенант Мод, и 80 матросов. Чтобы сохранить эсминец на плаву, было сделано все возможное, но ветер усиливался, и волны сделали буксировку очень тяжелой. Буксирный трос то появлялся из воды, то снова нырял обратно. Командиры двух кораблей переговорили по телефону, так как между эсминцами был протянут провод. Однако вода начала побеждать, и капитан-лейтенант Мод приказал остаткам экипажа подняться на палубу. Он сделал это очень кстати, потому что конец наступил совершенно внезапно. Рано утром 24 сентября с резким металлическим треском корпус эсминца разломился пополам. За этим последовал глухой грохот лопающихся переборок, и две части корпуса медленно разошлись. Вскоре они перевернулись и затонули. Из 80 человек, находившихся на борту «Сомали», удалось подобрать только 35. Среди спасенных оказался капитан-лейтенант Мод, которого подняли из воды без сознания. Оправившись, он смог пробормотать, что смерть от замерзания очень милосердна, так как человек сначала теряет сознание и ничего не чувствует.
Рассматривая результаты двух операций по проводке конвоев, когда было потеряно 16 торговых судов из 55, а также эсминец, тральщик эскадренный танкер и 4 истребителя (пилоты трех были спасены), адмирал Тови решил, что такие потери не чрезмерно велики, если учесть мощь воздушных и подводных атак, направленных против этих конвоев. Немцы потеряли 33 торпедоносца, 6 пикировщиков и 2 дальних разведчика — всего 41 самолет. 3 подводных лодки были потоплены, а 5 повреждены. Еще одна лодка была потоплена «Каталиной» у берегов Исландии, когда ожидала подхода QP-14. Немцы израсходовали 250 авиаторпед, чтобы потопить 10 судов. Командование германского флота и ВВС было разочаровано результатами. Моряки объясняли неудачи атак подводных лодок наличием в составе эскорта PQ-18 авианосца «Авенджер» и действиями его противолодочных самолетов. Летчики объясняли свои потери более мощным вооружением эсминцев из состава Флота Метрополии. (На кораблях океанского эскорта часть орудий была снята.) Они также ссылались на управление зенитным огнем с помощью радаров и усиление зенитного вооружения самих транспортов. Не сумев использовать надводные корабли, как планировалось, противник, разумеется, снизил свои шансы на успех. Совершенно непонятно, почему он не атаковал танкеры в Лов Саунд. Хотя самолеты не могли долететь туда, эта стоянка была совершенно открыта для атак подводных лодок. Потеря этих кораблей сильно ударила бы по англичанам, так как исход их операций во многом зависел от возможности заправить корабли эскорта в море. Но самым главным была просто нечеловеческая выносливость, которую приходилось проявлять командам транспортов и эсминцев во время 18 дней операции в суровых условиях Арктики. Все это время люди оставались на ногах. Адмирал Барнетт в одном из своих рапортов отметил: «Когда прекращаются воздушные атаки, начинается бесконечная охота за подводными лодками, контратаки, проверка контактов, непрерывный зигзаг, перемещения в завесе, чтобы прикрыть образующиеся бреши. А если наступает передышка, нужно принимать топливо или передать на транспорт спасенных». Хуже всего приходилось командирам кораблей. Они все время были вынуждены находиться на мостике, практически жить в кресле, принайтованном возле нактоуза. Здесь им удавалось кое-как подремать в редкие минуты затишья, чтобы в случае тревоги немедленно оказаться на своем посту.
Как уже говорилось в предыдущей главе, после возвращения из Москвы Черчилль немедленно принял меры, чтобы программа помощи России получила высокий приоритет во всех министерствах. В послании Комитету начальников штабов, датированном 16 сентября, он подчеркивал необходимость наладить непрерывную поставку снабжения русской армии. Ее поражение приведет к тому, «что освободится основная часть германской армии, которая будет брошена против нас». Но в очередной раз приоритет получили операции на других театрах военных действий. Причем это были такие операции, которые стали поворотным пунктом в борьбе против держав Оси. Близилось завершение разработки плана высадки в Северной Африке, известного как операция «Торч». В нем должен был участвовать почти весь Флот Метрополии. Операция была назначена на конец октября или начало ноября. Хотя Черчилль обещал Сталину, что «Торч» слабо повлияет на отправку конвоев в Россию, он все-таки не сказал прямо, что перерыв в отправке конвоев неизбежен. Черчилль продолжал надеяться, что это не произойдет. Реакция Сталина на любые задержки, как уже стало ясно, будет крайне резкой. Поэтому Черчилль стремился избежать всего, что приведет к обострению отношений с русским лидером, которые удалось наладить с таким большим трудом. Рузвельт полностью его в этом поддерживал. Кроме того, Черчилля продолжало обуревать желание сделать хоть что-то для помощи России. Ее желание продолжать борьбу, несмотря на ужасающие потери территории и населения, вызывали у премьер-министра глубочайшее восхищение. Поэтому он в очередной раз вернулся к идее, которую давно и безуспешно пытался внушить Комитету начальников штабов, — выбить немцев из северной Норвегии внезапной десантной операцией, которой он дал соответствующее название — «Юпитер». В том же послании Комитету начальников штабов Черчилль сказал: «Когда мы начинаем подсчитывать потери при проводке этих конвоев при том, что это повторяется трижды в течение 2 месяцев, а также если учесть, что мы просто не в состоянии посылать больше, вполне может оказаться, что «Юпитер», при всем риске и потерях, будет не только необходим, но и более дешев».
Этот смелый и остроумный план, как легко было предсказать, встретил самое ожесточенное сопротивление со стороны Комитета. Американцы, на которых висели еще и проблемы Тихого океана, не выказали к нему ни малейшего интереса. Но окончательно невозможным реализацию плана сделала нехватка тоннажа. В Англии просто не было лишних торговых судов. Нужно было продолжать доставку продовольствия и сырья в Великобританию, снабжать армии на Среднем Востоке, готовить высадку в Северной Африке. Поэтому, пусть и с огромной неохотой, Черчилль отказался от плана высадки в Норвегии, который считал вполне осуществимым.
В последние 2 недели сентября и первую неделю октября Черчилль не раз обменивался телеграммами с президентом Рузвельтом, пытаясь договориться, как лучше сообщить неприятную новость Сталину. Никому не нравилась сложившаяся ситуация, и Рузвельт предложил использовать новый метод, при котором транспорты должны были преодолевать опасный маршрут скрытно. Таким способом он
