— Погуляй здесь, а я отдохну немного и тебя покараулю, чтобы лиса опять не схватила, — сказал Женя, усаживаясь в копну свежего сена. — Он прилёг на него, с удовольствием вдыхая запах вянущих трав и цветов.
«Как хорошо в лесу! — подумал он и вдруг, вспомнив слова Володи и улыбнувшись, добавил про себя: — И не только днём, когда
Женя с радостью почувствовал, что ему ведь совсем не страшно. Наблюдая лисят, а потом спасая зайчонка, он даже и сам не заметил, когда прошёл этот страх. Теперь ему, наоборот, было уже непонятно, чего он раньше боялся ночью в лесу. Ведь это был тот же самый лес, что и днём, только полный другой, таинственной жизни его ночных обитателей.
Женя лежал на копне и глядел вверх, в небо. Оно было очень глубокое, тёмное, и в нём только ярко светилась совсем круглая, как сказочный колобок, луна.
«А вот и медведь гонится за колобком», — подумал Женя, глядя на странной формы облако, наплывающее на луну.
Но Жене не удалось досмотреть, схватит ли медведь колобок или нет. Глаза его почему-то слегка закрылись…
…А когда он снова открыл их, было уже совсем светло и очень прохладно.
Лучи солнца уже прорывались сквозь густую листву берёз. Вся поляна была укрыта белой дымкой тумана. Он слегка колыхался, весь пронизанный ярким утренним светом.
Женя не стал дожидаться, пока туман поднимется вверх, а весело бросился прямо в него, в эту прозрачную сыроватую мглу, последний остаток ушедшей ночи.
Выбравшись из тумана, Женя бодро зашагал по дорожке. Кругом в лесу на все голоса распевали птицы, встречая новый погожий день; и лесной доктор дятел уже выстукивал больное дерево, отыскивая под его корой жуков-короедов; и где-то вдали звонко куковала кукушка, отсчитывая Жене много-много счастливых лет.
«Нужно скорее домой, чтобы мама с папой не встали и не начали беспокоиться, где я», — подумал Женя, ещё прибавляя шагу.
Подходя к самому дому, Женя вдруг вспомнил, что именно то, за чем он ходил в лес, своё задание, он так и не выполнил — забыл взять свой ножик.
Но Женя только улыбнулся при этом. Ведь теперь он уже твёрдо знал, что такое задание он без труда сможет выполнить в любое время.
НЕЖДАННЫЙ ПОМОЩНИК
Я путешествовал по Кавказу, знакомился с его природой, с его разнообразным миром растений и животных.
От маленькой железнодорожной станции Коджах я прошёл вверх по долине реки Белой в глубину горных отрогов Кавказского хребта и добрался до посёлка Гузерипль.
На самом берегу быстрой реки у подножия гор приютилось несколько красивых домиков — это управление северной части Кавказского заповедника. Здесь я и решил прожить недельку-другую, чтобы побродить в окрестностях по заповедным лесам. В этих лесах водится много интересных и ценных животных. В заповеднике они находят надёжный приют и охрану человека.
Но как же увидеть их среди дремучих зарослей, в особенности теперь, когда лес ещё не сбросил листву? Кто поможет мне разыскать осторожную куницу или выпугнет из непролазной чащи редкую птицу — горного тетерева? Несколько раз я отправлялся бродить по окрестным горным лесам, знакомился с их чудесной растительностью, но, увы, из животного мира мне почти никого не удавалось увидать. Одни только крикливые сойки всюду попадались на глаза, да изредка слышалась в лесу громкая стукотня хлопотливого дятла.
«Неужели же мне так и не удастся понаблюдать за обитателями этих заповедных мест? — с невольной досадой думал я, возвращаясь домой из лесу. — Неужели придётся писать о зверях и птицах Кавказа, даже не повидав их, а только послушав рассказы очевидцев?» Писать с чужих слов — это было очень обидно, и я делал всё новые и новые, но такие же безуспешные попытки.
Однажды после трудного путешествия по заповеднику я проснулся утром довольно рано. Солнце ещё не поднялось из-за гор, и под ними, цепляясь за верхушки леса, плыли сизые клочья тумана. Но небо было ясным, безоблачным, обещало погожий день.
У крыльца, в палисаднике, цвело много цветов. Тут же на поляне стояло несколько ульев. Я смотрел, как из них вылезали первые пчёлы. Они расправляли крылышки после ночи и потом быстро летели куда-то вдаль. А некоторые подлетали к ближайшим цветам и забирались в их чашечки, ещё влажные от ночной росы.
Всё кругом меня дышало теплом. Деревья возле дома только слегка начинали желтеть, будто в июле от сильной жары. Но стоило мне взглянуть вдаль на горы, и сразу становилось понятно, что это не лето, а осень. Внизу, у подножия гор, лес тоже был сочно-зелёным, зато чем выше, тем больше в нём появлялось жёлтых и красных пятен, и наконец у самой вершины он уже весь сплошь был ярко-жёлтым, оранжевым. Одни сосны да пихты темнели густой зелёной щёткой. И за них цеплялись плывущие вверх клочья тумана.
Я так засмотрелся на эти горы, что даже вздрогнул, когда кто-то слегка толкнул меня в бок. Я обернулся. Возле меня на крыльце сидела собака, по виду помесь легавой с дворняжкой. Она виновато глядела мне прямо в глаза, слегка приседала на передние лапы и часто-часто стучала обрубком хвоста по доскам крыльца. Я погладил её, и она, вся задрожав от радости, припала ко мне и лизнула руку влажным розовым языком.
— Ишь, без хозяина скучает, — сказал, останавливаясь у крыльца, старичок рабочий.
— А где же её хозяин?
— Рассчитался и уехал домой, в Хамышки. А она, видно, отстала. Вот и не знает, куда голову приклонить.
— А как её звать?
— Альмой зовут, — ответил старик, направляясь к сараю.
Я вынес хлеба и покормил Альму. Она, видно, была очень голодна, но брала хлеб аккуратно и, взяв кусочек, убегала в ближайший куст сирени. Съест и опять вернётся. А сама так и глядит в глаза, будто хочет сказать: «Покорми, мол, ещё — очень есть хочется». Наконец она наелась и с наслаждением улеглась на солнышке у моих ног. С этого дня у нас с Альмой завязалась крепкая дружба. Бедняга, очевидно, признала во мне нового хозяина и ни на шаг не отходила от меня.
— Умный пёс, учёный, — хвалили Альму в посёлке. — По зверю и по птице может работать. Хозяин- охотник всему её обучил.
Как-то раз мы с наблюдателем заповедника, Альбертом, решили подняться в горы. Альма, видя, что мы куда-то собираемся, взволнованно вертелась под ногами.
— Взять её или не надо? — спросил я.
— Конечно, возьмём, — ответил Альберт. — Она скорее нас кого-нибудь из зверей или птиц разыщет.
Наши сборы были недолги. Захватили с собой бинокль, немного еды и двинулись в путь.
Альма весело бежала впереди, но далеко в лес не уходила.
Сразу же за посёлком начался подъём. Зная, что я совсем не мастер лазать по горам, Альберт шёл еле-еле, и всё же мне казалось, что он бежит. Наконец, видимо не будучи в силах плестись так же, как я, мой спутник уселся на камне.
— Вы идите вперёд, — сказал он, — а я покурю и вас догоню.
Так своеобразно проходил наш подъём. Я еле-еле плёлся вверх, а Альберт курил, сидя на камне или на пне. Когда я уходил от него метров на сто, на двести, он поднимался и в несколько минут догонял меня. Догонит и опять усядется покурить. Когда мы поднялись на первый перевал, Альберт показал мне пустую папиросную коробку.
