машины таможенники досматривали пристрастно. Я прямо холодел, видел, что и туда, где я спрятал твой подарок, тоже заглядывают. Думал, пойду, перепрячу или все же закопаю. Потом передумал. Будь что будет, – даже махнул в отчаянии рукой Джон, переживая те неприятные часы даже сейчас. – Потом дело быстрее пошло. Если на первые машины уходило по полчаса, минут по сорок на каждую, то нас уже больше для проформы смотрели. Подошла колонна «КамАЗов», сзади нас поджимали, вот таможенники и поторопились. В общем, уже в Кокайтах отправил посылку домой. Благо никому не интересно было, что отправляю в посылочном ящике. Еще накупил урюка, дыни вяленой и в эти сладости заложил нож твой.
– Прости, братишка, что вот так тебя подставил! – протянул я свой стакан Игорю.
– Да ладно, прошло ведь все удачно, Серега! – стукнулся своим стаканом о мой Игорь. – Зато, глянь, как Гена обрадовался! – Его серые глаза заискрились.
Вернулись к столу с горячим мясом, продолжили пиршество. Наконец, насытились все. Гена с Олей убрали со стола, принесли чайник, чашки. Мы сидели, попивали чаек, пели под гитару. Марина попросила:
– Мальчишки, расскажите что-нибудь о войне!
Переглянулись. Что там рассказывать. Захмелевший Джон произнес:
– Хотите, расскажу, как мы на Малом Памире устраивались?
– Давай! Конечно, давай! – закивали все.
В конце мая заставе мотоманевренной группы, где служил Джон, была поставлена задача десантироваться в горах и подготовить базу для развертывания войсковой группировки. Игорь пришел к начальнику заставы, спросил, мол, как же без техники, бросим БМП здесь? Старший лейтенант ответил, что БМП позже своим ходом подойдут.
Всего в вертушку уселись четырнадцать человек вместе со старлеем. Прилетели на место, командир борта кричит: «Десантируйтесь!» Как глянули вниз – ого! Высота метров пять, голые скалы, между ними снег. Как же тут прыгать? Да еще снаряжение в полном комплекте. Вес очень даже приличный. Командир уговорил летунов снизиться хоть немного. Тогда и посыпались вниз. Вертолет ушел в воздух, прикрывать посадку двух других машин. Десант занял оборону, прикрывал от возможного нападения. Все прошло гладко. «Ми-восьмые» сели, их быстро разгрузили.
Утром следующего дня прилетела еще одна вертушка, высадила десант. Прилетели замполит, доктор и человек десять солдат. Доктор тогда чуть не подставил всех. Увидел чуть в сторонке от места стоянки дувальчик какой-то. Понаблюдали за ним – никого нет. Явно брошенное жилище. Быт надо налаживать, санитарные нормы никто не отменял. Решил врач устроить в том дувальчике отхожее место, ну и мусор заодно там складировать. Хорошо, среди солдат был парнишка-туркмен. Подошел к начальнику заставы:
– Товарищ старший лейтенант! Никак нельзя там туалет устраивать. Перережут нас. Это же мазар, святое место. Могила там чья-то…
Пришлось копать окопчики для разных нужд. Холодно, горы вокруг, ветер жуткий, снега по пояс. Много там эмэсэлкой нароешь? Дело пошло быстрее, когда из Союза опять же вертолетами привезли ломы, кирки и витую арматуру. За месяц ожидания основных сил выдолбили, выгрызли в скалах опорный пункт.
Через несколько дней после выгрузки приехал местный бай в сопровождении полусотни всадников. Духи вооружены, конечно, как иначе-то, но довольно слабенько. В основном сабли, шашки, старенькие винтовки. Автомат только у бая на груди красовался. Через нашего туркмена местный авторитет сообщил, что решил поприветствовать на своей земле отважных шурави; в честь этого устроит праздник – бузкаши, козлодрание иными словами. Ясное дело, что прикрытие все это, разведка боем, не иначе.
Начали его бойцы носиться на конях, показывать искусство джигитовки, вырывают друг у друга тушу зарезанного козла. Бай кричит что-то, вручает деньги понравившимся всадникам.
На этот праздник подтянулись местные жители, поднялись к нам в горы из нижележащего кишлака. Вот где кошмар-то! Мороз такой конкретный, а они, бедолаги, в рваные шкуры закутались, босиком в снегу топчутся. Угостили их кашей. Умяли вмиг, казалось, вместе с мисками слопали. Ни одной не вернули назад, попрятали под лохмотьями. Бог с ними! Не забирать же назад. Потом уже разжились мисками, пока из котелков ели.
Замполит велел повару притащить консервы, спички, сигареты. Большинством голосов определили своего победителя, отдали ему такой богатый бакшиш. Бедолага смутился, прихватил вещмешок с подарками, подъехал к баю и отдал все ему.
Перед отъездом бай подарил шурави шесть баранов. Трех сразу отдали «зеленым», которые пришли выполнять свое задание, расположились рядом. Тут хитрость тоже была! Мало ли, азиатское коварство не имеет пределов. Кто знает, может, бараны отравленными были. Ничего. Никто из «зеленых» не пострадал. Оставшихся баранов схарчили сами.
– Игорь, – удивилась Наташа. – Как это босиком по снегу? Совсем-совсем босиком?
– Да, зайка. – Игорь отошел в сторонку и закурил, отгоняя ладонью дым от беседки. – Совсем босые! Нищета там жуткая. Бывает, что раз в году люди мясо едят, по праздникам, когда бай угощает. Не помню, как называется праздник…
– То ли курбан-байрам, то ли ураза-байрам, – наморщил лоб Татарин. – Забыл, совсем старый стал, – он закатил черные глаза ко лбу.
– Да ну тебя, болтун! – Наташа шлепнула ладошкой по колену Игоря.
– Ладно, ребята, – поднялся из-за стола Лиса. – Пора спать, наверное. Поздно уже. Я сейчас Олю домой отвезу, а вы располагайтесь там.
Укладывались недолго. Татарин с Наташей расположились в маленькой комнатке, Джон с Мариной – в зале. Нам с Геной осталась проходная комнатка, где на полу были разложены матрасы, застеленные простынями; поверх лежали подушки и тонкие покрывала. Отлично! Немного пошутили, поговорили сквозь распахнутые двери, постепенно замолчали.
Я лежал без сна. Не спалось. Видимо, сказались и дневной сон, и такая неожиданная встреча с парнями. Полежал еще, то кутаясь в покрывало, то отбрасывая его с себя; никак не мог найти положение, чтобы было удобно. Встал с матраса, вышел на улицу, присел на деревянном крылечке, закурил. Неяркая лампочка над входом в дом освещала неглубоко виноградную листву, вокруг нее в сумасшедшем ритме крутились ночные бабочки, глухо стукались о горячее стекло, отлетали в сторону, только лишь затем, чтобы через небольшой промежуток времени вновь налететь на лампочку. Упоенно стрекотали цикады, трещали сверчки. Я перешел за стол, где мы ужинали. Надо же, девчонки успели помыть посуду, разложили для просушки на полотенце, убрали со стола. Когда только?!
Наши подарки так и остались в беседке на лавочке, лишь кинжал лежал на столе под все той же тряпицей, в которую был завернут еще в Афгане руками Лешки Мальца. Я отвернул тряпку. Рукоять кинжала тускло поблескивала под слабеньким светом лампочки над крыльцом. Потянул кинжал к себе, удерживая ножны другой рукой. Чуть слышно зазвенела сталь, украшенное надписями лезвие охотно подалось мне навстречу.
Генкин котяра, здоровенный, рыже-полосатый Митька, спрыгнул откуда-то с виноградника на скамью, мягко подошел ко мне, залез на колени. Я погладил его по спине, по голове. Митька замурлыкал, заурчал, свернулся калачиком, задремал.
А ведь прав оказался Лиса, да и мои мысли подтвердились, когда выяснилось, что, когда мы гуляли на свадьбе, Дэн был далеко, очень далеко от нас. Это он рассказывал гораздо позже уже в моем дворике за угощением, приготовленным мной и моей женой Верочкой. Сидели почти так же, как и у Лисы во дворе, потягивали пиво, курили, готовили мясо на углях. Приехали на встречу с Дэном и Лиса с Олей. Джон и Татарин не смогли вырваться.
Все было уютно, неторопливо. Успели и в баньку сходить, и шашлычки приготовить, насытились и наслаждались летом, вечереющим небом, общением. Даже наш пес Филя, вообще-то серьезная собака, не терпящая посторонних, развалился у ног Дениса, позволял гладить себя, даже ластился, подсовывал голову под ладони.
Дэн рассказывал, мы молча слушали его, не перебивая; знали, что он может замолчать, и из него слова не вытянешь, пока сам не захочет продолжить.
