привычка, что уже и настоящая баталия покажется экзерсициею».
Летом подготовка флотилии завершалась при поддержке Черноморского адмиралтейского правления. 17 июля де Рибас рапортовал Потемкину:
«Отряженная часть вверенной мне флотилии, 7 галер и 15 канонерских лодок, занимает теперь станцию в проливе у новой батареи, на линии NW и SO; верных казаков и другие канонерские лодки употребляются для перевоза войск с кинбурнской стороны; оставшаяся же часть флотилии двойныя и одинарныя шлюпки расположены по фарватеру NO и SW начиная от фрегатов в лимане, бомбардирские и батареи в прежней позиции. На всех судах флотилии состоит благополучно».
Намереваясь перенести действия армии на Дунай, Потемкин 16 августа дал ордер Ф Ф. Ушакову с упоминанием о задачах флотилии. Де Рибасу он запиской сообщал 17 августа 1790 года, что завершалась достройка новых судов, которые следовало передать Севастопольской эскадре, и предлагал готовить суда, уже прибывшие в Лиман. 29 августа во всеподданнейшем донесении князь сообщал, что флотилия вышла и стоит у мыса в готовности конвоировать лиманские суда, ожидая Севастопольский флот, ибо в море, в 15 верстах от Гаджибея, расположился турецкий флот, выславший авангард в сторону Тендры.
Тем временем де Рибас вел переписку с Ф. Ф. Ушаковым, в которой как сообщал о своих действиях, так и высказывал мысли о стратегии на море в существующей ситуации. В частности, 9 августа он писал Ф. Ф. Ушакову с Очаковского рейда:
«В ответ на письмо вашего превосходительства от 6 августа, которое я имел честь получить, спешу вас уведомить, что корабль „Навархия“ и фрегат „Федот“ совершенно готовы к походу, как скоро будет приказано. Со дня на день ожидается здесь из Глубокой фрегат „Макроплий“; осталось только поставить на онаго артиллерию; меня также уверили, что должен прибыть сего дня в сей фарватер фрегат „Григорий Великия Армении“, который вооружен и всем снабжен. Я не премину вас известить, коль скоро сии два фрегата точно прибудут.
Что же касается до показавшихся около таврических берегов неприятельских судов, я думаю, что для нас должно быть равно, с какой бы они стороны ни пришли; но не сомнительно, что показываясь так часто около тех берегов, намерение их в том состоит, чтоб туда привлечь наше внимание, воспрепятствовать соединению наших сил и таким образом избегнуть от ударов, которых они опасаются в другом каком месте. Мы точно знаем и то, что часть их флотилии стережет с рачением не только гирлы Дунайские, но даже и ту, которая в разсуждении мелководия не должна бы им казаться опасною; не долго после вашего сражения 8 июля видели также под парусами, так как и вам известно, малое число кораблей с несколькими кирлангичами и лансонами, что заставило вас так же, как и нас, думать, что это отдельная их эскадра для защищения сообщения с Дунаем.
И так бывши действительно уверенными, что неприятель безпокоится о наших движениях к сей реке, я думаю, что главный наш предмет должен быть как можно наискорее соединиться, как уже о Е. Св. и приказано. Я даже того мнения, что осторожность требует до соединения нашего убегать сражения.
Что может предпринять неприятель на таврические берега? каким способом он сделает там сильный десант? и на что сухопутныя наши войска? Один только Севастопольский порт есть место важное; пусть наши его и защищают, но наш предмет есть соединение. Сим отвлечем мы конечно неприятелей от Тавриды, они также соединятся; но нам опасаться нечего, доколе между нами одна душа и любовь к отечеству без собственных видов будут управлять нашими действиями. Я вам обещаюсь, милостивый мой государь, что вы найдете меня всегда послушным вашим советам. И так приезжайте, приезжайте поскорее. Бог благословит дела ваши.
Я к вам пишу откровенно по причине, что сверх дружбы и почитания, которое я к вам имею, непременно нужно нам быть в великой доверенности и согласии, ибо от нас зависит судьба нескольких тысяч человек и честь российского флага на Черном море, которая нам препоручена от полной доверенности нашего общего благодетеля и главного начальника.
P. S. Его светлость в Херсоне и ожидается завтра сюда».
19 августа и Ушаков писал де Рибасу с Севастопольского рейда: «Почтеннейшие письма В. П. от 14 и 15 сего месяца имел честь получить. За все уведомления и благоприятныя дружеския В. П. объяснения приношу наичувствительнейшую мою благодарность. По уведомлению вашему подошед в соединение с лиманскими судами, нетерпеливо желаю иметь счастие и удовольствие в присутствии на флоте Е. Св. и вас милостивый государь видеть и засвидетельствовать персонально чувствуемую мною к вам приверженность и почтение. Что ж касается до объяснений ваших о свойствах разного сорта людей, которые безпутствовали, с каких-либо своих пустых неудовольствиев желают нарушить дружбу между другими, прошу только покорнейше таковых, если случится, отвергнуть с презрением; сию добродетель я действительно за вас почитаю таковою. Я поступаю так же, и мне клеветать отнюдь не осмелится, ибо я в одну минуту выведу таковаго наружу. Не почитаю, чтоб не нашлись ныне желающие разврату, но пусть они в том потрудятся и в свое время останутся за неправду обличены, а я буду все таков же. За сим м.г. об объяснении дружбы писать более не буду, постараюсь оказывать ее самым делом, особливо в исполнении доверенных нам общих должностей; равно и с вашей стороны сим же уверен».
24 августа, не получив еще ответа на предшествующее письмо, Ушаков вновь пишет де Рибасу и заверяет, что готов выйти для совместных действий.
В соответствии с обещанием, данным в письмах, Ушаков вышел с эскадрой в море, направился к острову Тендра, где стоял неприятельский флот, и вступил с ним в сражение 28–29 августа. Пока русские моряки громили турок, Днепровская эскадра и флотилия под командованием де Рибаса маневрировали в виду неприятеля. В шканечном журнале флагманского корабля Ф. Ф. Ушакова «Рождество Христово» было записано, что 28 августа, во время Тендровского сражения, генерал-майор де Рибас с флотилией «делал в виду нашем разные движения, и тем неприятелю наводил страх и безпокойство».
Нанеся поражение туркам, Ушаков пошел на сближение с флотилией; в свою очередь генерал-майор де Рибас с парусными кораблями приблизился к эскадре, передал Ушакову корабль и 3 фрегата, а с 17 меньшими судами возвратился к Гаджибею, где оставались гребные суда. 31 августа и Ушаков прибыл к Гаджибею, где 1 сентября на борту флагмана побывал Г. А. Потемкин, поздравивший победителей и направивший флот к Севастополю. 3 сентября Ушакова вновь посетил на борту флагмана де Рибас. 1 сентября в приказе по эскадре Ушаков писал об отправке трофейного турецкого корабля и фрегата «Федот Мученик» в Лиман под конвоем флотилии.
4 сентября 1790 года в письме Екатерине II из Бендер Потемкин сообщал:
Переписка де Рибаса и Ушакова свидетельствует, что между ними существовали добрые отношения. Однако прошло немного времени, и между двумя флагманами пробежала «черная кошка».
После поражения турецкого флота можно было рассчитывать на успех боевых операций в устье Дуная. Потемкин намеревался овладеть с помощью сухопутных войск и флотилии Исакчей, Тульчей, Измаилом, Килией и другими крепостями. Оставив корпус Репнина в районе Бендер для наблюдения за Польшей, он направил против Килии Меллера-Закомельского, для демонстраций под Измаилом — П. Потемкина. Корпусу Суворова предстояло взять сначала Галац, затем Браилов. В этих операциях предстояло принять участие флотилии. 28 сентября Потемкин дал ордер генерал-майору де Рибасу:
«Приказал я флоту Севастопольскому выйти в море и показаться вам на вид. Вы же с вверенною вам флотилиею будьте на готове с ним соединиться, дабы идти к устьям Дуная, а он пойдет искать флота турецкого; в то время я буду у Килии, то и старайтесь мне подавать обо всем сведения. Да благослови Господь Бог все ваши предприятия одолеть и поразить врага, уничтожить сулинские укрепления и овладеть судами. Войсковой судья Головатый с черноморскою флотилиею пойдет в Килийский пролив и расположится
