искала помощь в первую очередь, когда предприняла отчаянные попытки спасти могилу сына. Нагие занимали особое место в думе. В списке «сената» Лжедмитрия значились конюший великий Михаил Федорович Нагой и четверо бояр Нагих.
Шуйские попали в самую гущу заговора. Князь Василий не только присоединился к заговорщикам, установившим тайные контакты с Марфой Нагой, но и возглавил дело. Шуйский стяжал славу мученика, борца против зловредного еретика. Будучи мастером интриг, он постарался ускорить развязку.
Союз Нагих и Шуйских имел давнюю историю. В правление Бориса Годунова они объединились, чтобы отстранить от власти правителя. Однако ситуация изменилась. Нагие были безмерно возвышены «вором» и не желали его гибели. Заговорщики Шуйские и Голицыны не имели оснований посвящать Нагих во все свои планы.
Вскоре после шведа Петрея в Краков прибыл царский гонец Иван Безобразов. Он должен был вручить Сигизмунду III грамоты московского царя. Кроме официального поручения, ему предстояло выполнить секретное задание, которое он получил от бояр, тайных врагов Лжедмитрия. Любая огласка могла привести на эшафот и гонца, и его покровителей.
Безобразов был принят в королевском дворце и от имени своего государя испросил у Сигизмунда III «опасную» грамоту на проезд в Польшу московских великих послов. Грамота была вскоре изготовлена, но гонец, следуя инструкции, отказался принять ее из-за того, что в ней был пропущен императорский титул «Дмитрия». Перед отъездом московит, улучив момент, дал знать королю, что имеет к нему особое поручение от бояр Шуйских и Голицыных. Король доверил дело пану Гонсевскому. Его свидание с Безобразовым было окружено глубокой тайной. Но ближайшие советники Сигизмунда III получили своевременную информацию о переговорах. Гетман Жолкевский поведал о них миру в своих мемуарах. Устами Безобразова московские вельможи извещали короля о намерении избавиться от обманщика и предлагали царский трон сыну Сигизмунда Владиславу. Гонец говорил о царе в таких выражениях, которые поразили Гонсевского. Бояре укоряли короля в том, что он дал Москве в цари человека низкого и легкомысленного, жаловались на жестокость Лжедмитрия, его распутство и пристрастие к роскоши и под конец заключали, что обманщик недостоин Московского царства. Гонец Иван Безобразов не имел нужды прибегать к околичностям и дипломатии, так как бояре еще раньше установили прямой контакт с королем и успели оказать ему некоторые услуги.
Самозванец не мог выполнить своих обещаний королю. Оправдывая себя, он ссылался на «нужу» и «измену подданных», которые догадываются о его тайных сношениях с Речью Посполитой и планах передачи «х коруне Польской» некоторой части «земли государств наших». Во время подготовки похода на Москву самозванец нашел поддержку не только у короля, но также и у магнатов и шляхты, недовольной Сигизмундом III. К их числу принадлежали будущие вожди мятежа 1606 г. против королевской власти краковский воевода Николай Зебжидовский, родня Мнишека Стадницкие и пр. Оказав помощь Лжедмитрию в свержении династии Годуновых, эти люди теперь рассчитывали использовать поддержку царя, чтобы свергнуть неугодного им Сигизмунда III. Оппозиция сулила царю польскую корону.
В кругу польских советников Отрепьев охотно обсуждал новые блестящие перспективы. «Будешь, Ваша царская милость, королем польским», — сказал ему однажды секретарь Ян Бучинский. Вскоре же Бучинский был послан в Краков. Царь передал ему «на общество» 55 000 рублей из царской казны. При втором посещении Кракова в начале 1606 г. Бучинский был встревожен тем, что тайные планы московского двора стали известны в Польше. Он поспешил написать об этом Лжедмитрию. При польском дворе, писал он, каким-то образом доведались о его миссии и «дали понять, что я сам говорил в Польше с кем-то, что Ваша царская милость будет вскоре нашим королем, и как я в этом имел успех».
Сигизмунд III был взбешен и через сановников намекнул Бучинскому, что не остановится перед разоблачением своего ставленника. На приеме во дворце секретарю пришлось выслушать речь, полную угроз. Бучинский дословно записал предсказания воеводы Познанского о близком разоблачении Лжедмитрия: «По твоей, деи (Дмитрия. —
Королевский двор был возмущен титулом «непобедимый», присвоенным Лжедмитрием: «Коли б тебе (Лжедмитрию. —
Среди польских оппозиционеров интрига самозванца нашла благоприятный отклик прежде всего у таких лиц, как Ю. Мнишек. Он задолжал королевской казне огромные суммы денег. Король мог в любой момент отобрать у него его староства и имения за долги. Передача королевского трона зятю в один миг решала его трудности.
Претензии Москвы встревожили короля. В марте 1606 г. на сейме литовский канцлер Лев Сапега открыто заявил следующее: «…находятся у нас такие люди, которые входят в тайное соглашение с московским властителем»; один из них — некий член Краковской академии «писал к московскому государю, что теперь приходит время заполучить польскую корону»; царь собирает войско против неверных, но как тут ему доверять; не для того ли он присвоил титул императора, чтобы затем «легче добиваться киевского княжества».
В Польше циркулировали слухи, будто Дмитрий готов поддержать польскую оппозицию, послав против короля одного из Шуйских с войском. Можно предположить, что Шуйские сами позаботились о распространении подобных слухов. Бояре-заговорщики постарались разжечь честолюбивые мечты Лжедмитрия I. Одновременно они предупредили обо всем Сигизмунда III и постарались убедить его, что царь намерен отобрать у него польскую корону. Таким путем они старались лишить самозванца польской помощи. И они вполне добились своей цели.
Лжедмитрий I возродил планы унии России и Польши, давно ставшие предметом дипломатических переговоров двух стран. Но на этот раз речь шла о поглощении Речи Посполитой Московским царством, а осуществление планов унии связывалось стайным заговором и войной.
Бояре в Москве давно дознались о том, что Речь Посполитая требует от царя выполнения секретного договора о территориальных уступках в пользу короля. Отрепьев использовал первый подходящий случай, чтобы отвести от себя подозрения. Шумный спор с королем из-за титулов должен был, как полагал самозванец, успокоить бояр и народ. Тайный католик, Лжедмитрий откровенно объяснил мотивы своих чрезмерных домогательств посланцу Ватикана. «Пронесся слух, — сказал он, — что я обещал уступить несколько областей польскому королю. Крайне необходимо категорически опровергнуть их. Вот почему я настаиваю на моих титулах».
Клубок интриг запутался окончательно. Польские заговорщики рассчитывали использовать помощь царя, чтобы лишить трона Сигизмунда III, а московские бояре искали соглашения с королем, чтобы избавиться от самозванца.
Душой боярского заговора были князья Василий, Дмитрий и Иван Шуйские, бояре братья Голицыны, князья Михаил Скопин-Шуйский и Борис Татев-Стародубский, Михаил Татищев, окольничий Иван Крюк Колычев, дети боярские Андрей Шерефединов, Григорий Валуев и Воейков, московские купцы Мыльниковы и другие лица.
Даже некоторые из самых близких лиц спешили покинуть самозванца, предчувствуя его скорое падение. В станс заговорщиков оказался друг детских игр Отрепьева Иван Безобразов. В Путивле он помалкивал, благодаря чему вошел в милость к Лжедмитрию. В Москве дворянин примкнул к Шуйским и стал решительным противником самозванца.
Несколько приближенных царя, формально не участвуя в заговоре, искали благорасположения заговорщиков. Сохранилось известие, будто «Дмитрий» слишком рано открыл своему маршал ку князю Василию Михайловичу планы насаждения в России католичества, а тот сообщил обо всем боярам. Речь шла о князе Василии Михайловиче Рубце-Мосальском. Иностранный автор исказил фамилию князя, назвав его Можайским, но такие искажения обычны у иностранцев. В официальных бумагах Посольского приказа князя Рубца именовали маршалком. Весной 1606 г. поляки, ехавшие на царскую свадьбу, убили родного брата дворецкого, что не могло не повлиять на его взгляды.
Боярам удалось подкупить некоторых наемных офицеров из дворцовой стражи, среди них Андрея Бону. Ходили слухи, что в интригу был вовлечен капитан Яков Маржарет.
Военные планы самозванца побуждали заговорщиков спешить с выступлением. Некогда Иван Грозный
