В начале 1609 г. сейм Речи Посполитой должен был обсудить вопрос о вторжении в Россию. На сейм прибыли послы наемного войска из Тушина. В их инструкциях имя «царя Дмитрия» вовсе отсутствовало. Войско называло самозванца «тем, которого они (московиты. —
Мнишек вызвался руководить действиями тушинских послов в Польше, за что Лжедмитрий II заплатил ему 3000 рублей, а «царице» Марине «пожаловал» удельное княжество Калужское. В апреле Лжедмитрий II выслал Юрию Мнишеку жалованную грамоту на города Северской и Смоленской земель, в свое время обещанные сенатору Отрепьевым.
Сигизмунд III выслушал послов от тушинского наемного войска. Вместе с послами от «рыцарства» в Польшу прибыл Лопухин и другие послы от Лжедмитрия II. Король отказал им в аудиенции и приказал выпроводить из Речи Посполитой.
Окружавшие Лжедмитрия II поляки с презрением отзывались о его образе жизни, достоинствах и привычках. В королевском Дневнике, который вели секретари Сигизмунда III, можно найти яркую характеристику «обманщика»: «…он человек ничтожный, необразованный, без чести и совести, страшный хульник, пьяница, развратник… не бывает ни на каком богослужении»; «у него после побега нашли Талмуд».
Конечно, жизнь во «дворце» не прошла для шкловского учителя даром. Он быстро усвоил привычку к роскоши. Гетман Жолкевский пренебрежительно именовал обманщика «этот франт». «Вор» не жалел денег на изукрашенные каменьями и золотом одежды и собольи шубы.
Траты самозванца вызывали раздражение наемных солдат. По их расчету, «государь» задолжал им 5 миллионов рублей, или 17 миллионов злотых. 1 февраля 1609 г. солдаты подняли бунт. Они потребовали у «царька» выплаты всех заслуженных денег, грозя ему расправой.
Для переговоров с войском самозванец направил своих думных людей Григория Шаховского, Михаила Салтыкова и Федьку Андронова. Попытки выяснить, сколько денег наемники собрали с отведенных им территорий, ни к чему не привели. Столкнувшись с угрозой прямого бунта, «царек» стал «жалобен». «Если б я и хотел, — заявил он, — то неоткуда мне взять денег на уплату жалованья вашим благородиям, потому что вы все взяли у меня из рук! Мне самому еле хватает на пишу!»
Самозванец порывался тайно бежать из лагеря, но за ним бдительно следили и пресекали все действия.
Собрав войсковое коло, наемники избрали из своей среды десять депутатов — «децемвиров». Они должны были в течение трех недель собрать начисленную сумму. Децемвиры не могли исполнить это решение. Но они установили жесткий контроль за доходами и расходами самозванца.
Почувствовав опасность, Лжедмитрий II стал готовиться к побегу из Тушина. Однако его слуга выдал замыслы «вора» Ружинскому. Польское командование отдало приказ о взятии «самодержца» под домашний арест.
Контроль децемвиров резко ограничил права «воровской» думы, приказов и уездных тушинских воевод. Эволюция тушинского движения завершилась. «Воровской» режим стал декорацией для кровавого режима иноземных завоевателей.
Самозванец контролировал огромную территорию. Но в глазах народа тушинские порядки все больше утрачивали привлекательность. Лжедмитрий II не продержался бы и года, если бы общий хаос не подорвал силы правительства.
Гетман Ружинский и его ротмистры отбросили всякие церемонии и распоряжались во владениях «царька», как в завоеванной стране. Они не домогались ни думных чинов, ни вотчин. Им довольно было реальной власти. Как и повсюду, наемников всерьез интересовала только звонкая монета. Самозванец не мог оплатить им «наем» и выдавал грамоты на кормление и сбор налогов.
Без поддержки низов самозванец никогда бы не добился успеха. Но настроения масс стали меняться, когда выяснилось, что за спиной «царька» стоят иноземные захватчики. На собственном опыте народ убеждался в том, что литовские люди и тушинские воеводы несут ему еще худшие притеснения, чем старая власть.
Литва и поляки разбирали города в кормления — «приставства». Солдаты забирали у крестьян лошадей, подчистую вывозили из деревень хлеб и фураж. Сбор провианта и податей сопровождался неслыханным произволом. Тушинская власть была бессильна установить на подвластных ей территориях какой бы то ни было порядок, защитить население от грабежа и разбоя. Сохранилось множество челобитных от детей боярских, крестьян, посадских людей с жалобами на грабежи, истязания и убийства и с мольбами о защите от панов, солдат и казаков из Тушина. Произвол, насилия и убийства носили повсеместный характер. В дневниках поляков можно встретить описания того, как шайки польских мародеров и русских тушинцев нападали на попов, на детей боярских, на деревни, оставляя после себя множество мертвых тел на дорогах.
Насилия вызвали отпор со стороны народа. В Вологде тушинское владычество продержалось несколько недель. Вологжан поддержали жители Галича и Костромы, Двины и Поморья. Ян Сапега нанес поражение полкам князя Ивана Шуйского, но надолго застрял под стенами Троице-Сергиева монастыря. Обеспокоенный событиями на севере, Сапега поручил Лисовскому усмирить восставшие местности. «Лисовчики» заняли Галич, но успех их был непрочен. Получив поддержку царских воевод, городские ополчения очистили Поволжье и в апреле — мае 1609 г. отбросили отряд Лисовского прочь от Ярославля.
Царь Шуйский, запертый в Москве как птица в клетке, не мог использовать наметившийся успех. Пассивная и бездеятельная власть не внушала никому ни страха, ни уважения. Утратив опору даже в ближайшем окружении, царь Василий стал возлагать надежды на помощь извне. Три года король Карл IX слал в Москву гонцов с предложениями направить в Россию воинские силы. Его хлопоты наконец увенчались успехом.
28 февраля 1609 г. посольство от князя Михаила Скопина и представители шведского короля подписали в Выборге союзный договор. Король обязался прислать в помощь Москве наемное войско — 3000 пехоты и 2000 конницы. Царская казна брала на себя содержание армии. Жалованье наемников было определено в 32 000 рублей ежемесячно. Взамен шведы потребовали от русских территориальных уступок. Скопин обязался передать шведам крепость Корелу с уездом.
Царь Василий рассчитывал на помощь обученной и закаленной в боях шведской армии. Однако Карл IX планировал разгромить поляков в России, избежав больших потерь. Его вербовщики обшарили задворки всей Европы. Они нанимали немцев, французов, англичан, шотландцев и спешно переправляли их на русскую границу, где они переходили на содержание царя.
10 мая 1609 г. Скопин покинул Новгород. С ним было до 3000 русских воинов и 5-тысячный шведский корпус. Тушинцы пытались остановить Скопина под Тверью, но были разгромлены.
Наемники тотчас потребовали вознаграждения. Не получив денег, они немедленно взбунтовались и ушли к границе. В армии Скопина осталось 300 шведов. Позже число их возросло до тысячи.
Опираясь на земское движение, Скопин развил наступление. Отряды воинских людей стекались к нему со всех сторон. В Торжке воеводу ждала 3-тысячная смоленская рать. Вслед за тем в его армию влились отряды из Ярославля, Костромы и поморских городов. Численность полков Скопина возросла до 15 000 человек.
К северу от Москвы главным центром сопротивления тушинцам оставался Троице-Сергиев монастырь. Обитель была обнесена мощными стенами с высокими башнями. Гарнизон насчитывал более 2000 бойцов, включая 700 дворян и сотню стрельцов. В обороне крепости участвовали монахи, а также крестьяне из окрестных деревень. Защитники монастыря предпринимали частые вылазки, нанося чувствительные удары противнику.
Прошел год. В ходе непрерывных боев гарнизон понес огромные потери. Запасы пороха подошли к концу. Защитников монастыря косили моровая язва и цинга. Численность гарнизона сократилась до нескольких сот человек. Слабые духом призывали сдать крепость неприятелю.
Пережившая осаду инокиня Ольга — Ксения Годунова писана: «От скорби я еле жива и, вероятно, больна, как и все здешние монашки. Мы… ежечасно ждем смерти, ибо среди нашего гарнизона царит великое колебание и измена… за грехи наши здесь свирепствует моровая язва: всех мучат тяжкие, смертные страдания. Ежедневно хоронят от двадцати до тридцати и больше покойников. Да и те, что живы,
