Теперь все говорят одновременно и громко. Речь идет о Марго, подруге несчастного Аполлона, который сидит в тюрьме, и положение его ужасно. Нашли свидетелей, которые «видели», как он стрелял из пистолета. Марго, которая в те минуты стояла около него, вызвана была свидетельствовать в его пользу. Она отказалась. «Душа моя слишком чувствительна, и не выдерживает неудачников», – объяснила она потрясенным кудрявым девицам, которые пришли к ней домой.
Филипп стоит в стороне и прислушивается к разгоревшейся дискуссии. Белла в кресле старается на него не смотреть, его же глаза не отрываются от ее лица.
«Как она молода, – думает Филипп, – насколько красива в этом обитом цветным шелком кресле. Ей я мог читать стихи».
Он про себя читает ей колыбельную Мирьям. Глаза Беллы полузакрыты, словно она хочет вздремнуть.
«С тех пор, как я покинула Филиппа, – лихорадят Беллу мысли за полузакрытыми глазами, – так и не полюбила кого-либо из моих одногодков. Доктор Блум своей зрелостью и пониманием влечет мое сердце, но он может мне быть только другом, рядом с которым я нахожу успокоение. Джульетта стал мне чужим. Все с того времени мне чужды. Я очень одинока в кругу товарищей моих лет…»
Вегетарианка Елена врывается в комнату и разом прекращает все разговоры.
– Извините меня за опоздание. Это не из-за того, что я переодевалась. Я услышала, что Иоанна больна, и сразу же поторопилась к ней в комнату дать ей несколько хороших советов.
– Ну, если так, Иоанна быстро выздоровеет, – он встает со своего кресла, подает руку Белле и ведет ее к обеденному столу.
Саул сидит у кровати Иоанны и смущенно смотрит в ее хмурое лицо. Он очень хочет рассказать, что, в конце концов, посетил ту романтическую женщину, и она обещала ему, что через год он уедет в страну Израиля с группой молодежи. Сразу же, с окончанием учебного года, он будет направлен на ферму, где готовят к репатриации. Язык просто пылает у него во рту от желания выложить Иоанне все новости, но он не может этого ей рассказать. Ведь она слегла по его вине. И о разговоре с Беллой не может ей рассказать. Нет у него настроения. Эта Иоанна сердит его своим хмурым видом.
– Слушай, – говорит он, – ты должна выздороветь до субботы. Мы выходим в поход.
Иоанна не отвечает.
– И завтра у нас важная беседа о Еве Боксбаум.
– Что случилось с Евой Боксбаум? – наконец-то размыкает уста Иоанна.
– Она оставила Движение. Представь себе, она же инструктор, и вот, оставила. Она хочет выйти замуж.
– Так что еще можно обсуждать в беседе?
– Мы должны выяснить, верно ли она поступает, – и так хочет Саул добавить несколько слов о том, что вчера она не была на встрече их группы, но нельзя ей сегодня говорить ни одного слова критики, потому он коротко добавляет:
– Нет у меня времени сегодня рассиживаться с тобой. Я скоро должен быть на уроке подготовки к моему совершеннолетию – бар-мицве.
Иоанна прижимает к животу книжечку «графа» Кокса с древнееврейским текстом.
– А после этого… ты пойдешь в клуб? – спрашивает Иоанна.
– Конечно. У меня вечером заседание нашего подразделения. Мы обсуждаем молодежную репатриацию.
Снова перед ней лента, на которой большими буквами начертано – «Нет». «Подписывайся! – приказывает ей внутренний голос. – Подпишись под этим «Нет». Саул получит визу на въезд в страну Израиля. Саул намного лучше тебя. Он включен в столько комиссий подразделения. Всегда и везде его выбирают. А ты лишь в редколлегии стенгазеты, и даже туда избрана меньшинством голосов.
Снова клубок подкатывает к ее горлу. Голова падает на подушку. Книжка «графа» Кокса колет ей живот под одеялом.
– Я себя нехорошо чувствую, – говорит она Саулу, – можешь идти на свой урок. Я хочу спать.
Саул уже вышел. Полуденное солнце посылает длинные лучи в розовую комнату.
– Все потеряно, – постанывает Иоанна под одеялом.
Тишина вокруг нее взрывается и оглушает многоголосием.
Глава десятая
Ночь опустилась над Берлином и накрыла мглой деревья и дома на площади. В комнате Иоанны светится ночник, и глаза ее обращены к темному окну.
– Иоанна! Иоанна! – возникает вдруг Бумба, рыжие его волосы стоят торчком. Но больная Иоанна не реагирует.
– Иоанна, вставай быстрей. Увидишь что-то!
– Убирайся отсюда, – отвечает Иоанна слабым голосом.
– Дура! Идем, увидишь, что нацисты сделали с домом умершей вороньей принцессы. Подняли там свои флаги.
– Ну, да!
– Правда!
Вскочила прыжком, и нос ее уже прижат к стеклу окна. Высокий фонарь, который всего лишь несколько дней назад освещал дом больной принцессы, как поминальная свеча, зажженная в память о ней, освещает сейчас флаг со свастикой, водруженный на мачту. Ветер треплет его во все стороны, сворачивает и вновь разворачивает концы. Ночная птица издает резкий крик перед окном. Иоанна натягивает ночную рубашку до подбородка, голова ее прижимается к стеклу, издающему высокий пугающий звук, отозвавшийся дрожью по всему ее телу.
– Видишь, я был прав, – радуется Бумба своей победе.
Иоанна не отвечает. Нос ее снова прижат к стеклу, глаза ее всматриваются в темноту, на пятно света, высвечивающее только флаг, удлиняя его, как угрозу. Она умоляет в душе, чтоб опустился густой туман, поглотил бы фонарь, и дом, и флаг, и ее дом, и она невидимкой прокрадется наружу. Она уйдет в долгое странствие, тайком пересечет все границы и доберется до страны Израиля. В темноте ни один человек не потребует у нее никакой визы. Только романтической женщине ее мечты она расскажет о побеге. Здесь она больше остаться не сможет. Дорога к ее дому перекрыта флагом со свастикой. Она никогда не пройдет мимо того дома. Даже если граф оттуда.
В горле Иоанны застывший ком непролитых слез. Ветер сильно треплет флаг, и на миг пробуждается в ней надежда, что он унесет с собой свастику, как уносит ночные облака. Но ветер замирает, и флаг опускается, продолжая уверенно висеть на древке.
«Кто возьмет меня туда? Кто возьмет меня туда?» – изнывает сердце Иоанны, и глаза ее поглощают безмятежную тьму.
– Ага! – слышен голос за ее спиной. – Больная встала.
Фрида стоит около ее кровати, собираясь перестелить постель.
– Нет! – разражается Иоанна ужасным воплем, что Фрида замирает в испуге.
– Что снова случилось? Что снова с тобой? – складывает она руки на груди.
В мгновение ока Иоанна оказывается рядом с Фридой, и быстрым движением проскальзывает в
