– Подожди меня, Филипп, – говорит Белла, – я пойду с тобой.
– Куда пойдем? – Спрашивает растерянный Филипп.
– На вокзал. Там телефон-автомат. Позвоним в управление полиции.
– Да, да, туда позвоним, – послушно повторяет за ней Филипп.
– Сейчас вернусь, – говорит Белла.
Филипп смотрит ей вслед, и неожиданно задумывается над тем, что в глубине души, начистоту, он так и не разобрался в случившемся между ним и Беллой. Тогда он дал ей уйти. После бросился на поиски, но так и не нашел. Даже год спустя, когда она исчезла из города, история эта была необъяснима. И это стояло между ними неразрешимой тайной, которой он избегал касаться до этой минуты.
– Пошли, – Белла стоит рядом, в плаще.
Время ровно четыре часа ночи. Слышны звонки первых трамваев. Рассвет ползет и поднимается, как серая кошка, медленно выпускающая когти, собираясь внезапно вспрыгнуть на дремлющие крыши городских домов. Сильный ночной ветер затих, но воздух еще взбаламучен и чувствителен. Уличные фонари еще не погасли, и отсвет их падает на черные волосы Беллы. Они, молча, шагают по утренним улицам. Белла впереди на несколько шагов, и он словно тащится за ней. Звук их шагов, как стук двух часов, у которых разный ритм. Филипп чувствует себя глупо, ускоряет шаг и заглядывает в ее замкнутое лицо. Он хочет что-то сказать ей, и не может. Тем временем, встает утро нового дня. Автобусы наполняют шумом улицы, развозчики молока выезжают на велосипедах, и на перекрестках уже появляются продавцы газет.
– Пришли, – Белла поворачивает к нему лицо и останавливается. В голосе ее какой-то скрытый страх.
– Да, пришли, – повторяет Филипп и смотрит вслед проходящей мимо франтоватой девице, чьи высокие каблуки громко стучат по тротуару. Острый запах духов на миг доносится до его ноздрей. Взгляд Филиппа не отрывается от изящной спины девицы. С тех пор, как Кристина научила его простой любви без страданий и душевных осложнений, а лишь наслаждению телом женщины, он тянется за каждой красивой девицей, встречающейся на его пути. После болезненной тоски по Эдит, после постыдного одиночества, когда Белла оставила его, он усвоил урок отношения к женщине лишь силой физического вожделения, которое сменяется спокойствием опустошенности и душевной расслабленностью. Он влюблялся в каждое красивое женское тело, во все красивые лица.
Белла видит похотливые взгляды Филиппа, и краска заливает ее лицо. Резким движением она поворачивается к нему спиной и продолжает идти по краю тротуара. Останавливают ее светофоры. Стыд охватывает ее душу. Всю дорогу идя рядом с Филиппом, она вспоминала как они шли под одним зонтиком, одним шагом. Вся боль того времени вернулась. Осталась в ее сердце тоска по близкому и любимому человеку. Она еще не дала этому неизвестному человеку имя Филипп. Но иногда в тайнике души видела перед собой его темную комнату и белые занавески, развевающиеся на ветру. И тогда она пугалась, и завеса опускалась между ее душой и тем, что видели ее глаза. Но сейчас, утром, она была уверена, что и он, как она, погружен в прошлую боль, и в видения тех дней, и вот…
– Белла, – Филипп чувствует, что она отдалилась от него и бежит за ней. Светофор меняет цвет.
– Да, да. Надо торопиться, – отвечает Белла жестким голосом.
На вокзале они поглощаются толпой, и в этой толкотне Белла чувствует, что вернулась к уверенной реальности жизни.
– Там телефон-автомат.
В течение несколько минут они узнают: Саул находится в центральной полицейской тюрьме.
– За что? – Кричит Филипп в трубку.
– За запрещенную политическую деятельность.
– Это дело рук Отто! – говорит Филипп Белле. – Это он втянул мальчика.
– Да, – отвечает Белла, – в последнее время он тянется на улицу, к коммунистической партии, и мы за этим следим.
– Недостаточно.
В узкой телефонной будке они стоят лицом к лицу, и он чувствует запах духов, идущий от ее тела, и видит тонкий очерк ее бровей над большими глазами. Он кладет свою руку на ее, лежащую на телефонной книге. Она краснеет, но руки не отнимает.
– Не волнуйся, мы его вызволим оттуда.
– Я не волнуюсь.
И рука его на ее руке.
Стучат в дверцу будки. Снаружи образовалась очередь.
– Пошли, – говорит Филипп и берет ее под руку, – зайдем в вокзальный ресторан, подкрепимся, тогда и действия наши будут более разумными.
На вокзале очень шумно. Свистки поездов, топот ног. Шесть часов утра. Филипп ведет Беллу под руку, и она подчиняется ему. У напряжения, которое возникло сейчас между ними, есть четкое название: Саул! Арестованный мальчик стер их отчуждение. Филипп помогает ей снять плащ и хлопочет вокруг нее с необычной мягкостью, словно она нуждается в утешении. У маленького стола в углу полного публики ресторана они чувствуют себя как на необитаемом острове. Филипп старается думать о беде Саула, сблизившей его с сидящей рядом женщиной, но, в конце концов, сосредотачивается на Белле. «Пришло время выяснить все, что произошло.
– Как дела, Белла?
– В норме. Как у тебя?
– Все хорошо, даже отлично.
Оба понимают, что слова, срывающиеся с их губ, полны напряжения. Хорошо, что официант приносит завтрак, еда пресекает разговор. Пока Белла не смотрит на него и спрашивает настойчивым голосом:
– Ну, что мы будем сейчас делать? Как освободим мальчика?
– Об этом я думаю все время, – снова Филипп не говорит всей правды, – Я думаю, что мне надо пойти в дом Иоанны.
– Иоанны? – удивленно срывается с ее губ.
– Ты не знаешь ее старшую сестру?
– Еврейскую мадонну! – произносит Белла на одном дыхании, голос ее жесток и глаза в упор глядят на него. Нет Беллы, стыдливой и нежной. – Ты ее имеешь в виду?
Филипп понимает, что сейчас она думает не о Сауле и его судьбе, что она знает правду. Он опускает голову, чтобы собраться силами и ответить ей. Когда он снова поднимает голову, то видит ее черные глаза, полные гнева и сердечной боли. Слова застревают у него в горле под этим взглядом.
– Да, ее.
– Что ей до наших дел… Я имею в виду, до Саула?
– Потому что ее жених – офицер полиции и служит в центральном управлении на Александерплац. Пойду к ней и попрошу помочь.
– Хорошо, – она встает со стула. Филипп тоже встает. Ощущение у обоих, что все между ними сказано достаточно откровенно.
– Пойдешь со мной?
– Нет. Мое место не около Эдит и ее жениха, – легкий смешок на ее губах, – мое место около Розалии. Ну, поезжай и добейся успеха, – протягивает Белла руку Филиппу, поднимаясь на трамвай, который повезет ее к Розалии.
Филипп хочет сказать – «До свидания», но понимает, что это не к месту и, молча, пожимает ей руку. Трамвай удаляется, унося с собой от него мечту, которая не вернется.
Суматоха работы встречает его на площади. В доме умершей принцессы ремонт в полном разгаре. Над крышей весело развевается флаг со свастикой. Вся площадь обрела новый вид.
Дом Леви погружен в себя за длинной аллеей.
– А, доктор Ласкер, – открывает Фрида дверь Филиппу, – хорошо, что пришли, доктор Ласкер. Положение тяжелое, действительно тяжелое. Откуда вам стало известно? Главное, что вы узнали и тотчас же оставили все свои дела и пришли к нам. Это очень трогает, очень. Елена дежурила около него всю ночь, теперь около него Эдит. Температура поднялась, и доктор Вольф обеспокоен. Разве я нуждаюсь во враче,
