беззаконным. Соборное постановление распахнуло двери для вмешательства светских властей во внутренние дела церкви. Процедура снятия иерархов чрезвычайно упрощалась. Зависимость духовного сословия от монарха усилилась.
После утверждения приговора о пошлинах деятельность собора оказалась повернута в новое русло. Старец Нил Сорский с благословения Ивана III поставил на обсуждение вопрос, достойно ли монастырям владеть «селами» (вотчинами). Выступление Нила рассматривали как своего рода манифест нестяжательства. За несколько лет до собора Иван III отобрал у новгородского Софийского дома значительную часть его вотчин. Этот факт бегло упомянут в неофициальной псковской летописи. Но о нем ни словом не обмолвились ни московская, ни новгородская летописи. В глазах новгородского архиепископа и московских высших иерархов покушение на церковные имущества был святотатством, и они не желали затрагивать болезненную для них тему. В псковской летописи сказано, что Иван III предпринял секуляризацию «по благословению Симона митрополита». Едва ли можно сомневаться в том, что согласие главы церкви было вынужденным.
Сделанные наблюдения объясняют, почему московские источники умалчивают о проектах секуляризации на соборе. По существу, в 1503 г. власти попытались распространить новгородский опыт на московские земли, что повлекло за собой острый конфликт между монархом и духовенством.
Обсуждение планов отчуждения церковных земель в 1503 г. не привело к конкретным результатам. Члены собора разъехались, не приняв никакого решения. Тема секуляризации была предана забвению на несколько десятилетий. Светская власть не желала вспоминать о своей неудаче, а церковники, возмущенные преступным посягательством на их имущество, заинтересованы были в том, чтобы предать инцидент забвению. Лишь после смерти Василия III запретная ранее тема стала широко обсуждаться публицистами. Памятники о соборе появились при жизни поколения, не знавшего Нила Сорского и Иосифа Санина и черпавшего сведения о них из уст их ближайших учеников.
Неточности и противоречия в воспоминаниях вполне естественны. Ни в летописных отчетах о соборе, ни в соборных приговорах нет и намека на дискуссию о церковных землях. Все данные о речи Нила Сорского и секуляризационных проектах заключены в поздних публицистических сочинениях. Объясняя указанный парадокс, ряд исследователей стали рассматривать известия о выступлении нестяжателей в 1503 г. как целиком недостоверные. Полагают, что публицисты середины XVI в. сконструировали сведения о столкновении нестяжателей и осифлян на соборе 1503 г.
Книжникам не приходилось конструировать события прошлого. Им достаточно было вспомнить их.
Слабость гипотезы о подложности соборных материалов заключается в том, что она совершенно не объясняет мотивы мистификации, в которой участвовали не один, а многие книжники и богословы, трудившиеся в разное время и принадлежавшие к разным направлениям церковной мысли. Любая из сторон поспешила бы изобличить другую, если бы та допустила грубую фальсификацию.
Миссия Леваша
Церковное руководство использовало всевозможные аргументы, чтобы отстоять свою собственность. Оно послало во дворец дьяка Леваша Коншина с «речью». Затем глава церкви сам явился к Ивану III с подробными аргументами, изложенными в «списке». Позднее митрополит вторично направил дьяка Леваша к царю с новыми «речами».
Текст «речей» дьяка Леваша несет на себе следы редакторской работы. Бывший новгородский владыка Феодосий, живший на покое в Волоколамском монастыре, сделал приписку к тексту «Соборного ответа», обозначив «речь» дьяка Леваша как «послание». Его помощник вписал перед текстом другой «речи» Леваша заголовок «Второе послание». «Речи» Леваша можно назвать «посланиями» от членов собора к монарху.
Первое «послание» Леваша не оставляет сомнения в том, что церковное руководство было застигнуто врасплох и не успело как следует подготовиться к соборному обсуждению. Момент был исключительно ответственным. Речь шла о материальном благополучии церкви. Духовенству надо было всесторонне аргументировать тезис о неприкосновенности церковных имуществ, чтобы отклонить домогательства светской власти. Между тем первое послание митрополита к государю было совсем кратким и исчерпывалось несколькими предложениями. Глава церкви сослался па императора Константина Великого, а также князей Владимира и Ярослава, при которых святители (белое духовенство) и монастыри «земли держали».
Ко времени вызова во дворец митрополита Симона его канцелярия успела подготовить длинный «список» с подробными аргументами в защиту церковных земель. То ли из-за спешки, то ли из-за того, что Коншина задержали во дворце, Симон так и не решил, кому поручить чтение его новых «речей». По этой причине в заголовке «списка» сказано неопределенно: «сей список перед ним (государем. — Р.С.) чли».
Если бы московский книжник взялся за сочинение «послания» митрополита задним числом, через много лет после собора, он составил бы вероятнее всего образцовое риторическое произведение. Между тем «список» не является связным, литературно обработанным сочинением. Скорее это груда черновых заготовок, подборка цитат из византийских законов, византийских соборных определений и житий. Многие цитаты имеют свои особые заголовки: «От (книг) Бытия», «От Левгитския книги», «От Жития» и пр.
Визит Симона и членов собора к Ивану III и оглашение «списка» не привели к ожидаемым результатам. Митрополиту пришлось еще раз снарядить во дворец доверенного дьяка Леваша. Новое послание митрополита дает наглядное представление о повороте в ходе дискуссии, наметившемся в самом конце собора. Судя по «списку», высшее духовенство надеялось вразумить государя с помощью ссылок на византийские авторитеты. Но эти ссылки, очевидно, не произвели должного впечатления. По этой причине весь византийский материал был полностью исключен из второй «речи» Леваша, а акцент сделан на московской традиции и старине.
В первой «речи» Леваша значилось, что при князьях Владимире и Ярославе святители и монастыри «села и земли держали». В «списке» митрополичья канцелярия придала своей аргументации полемическую заостренность: князь Владимир с сыном «грады и села давали святым церквам». Как видно, новая формула вызвала возражение. В результате во втором «послании» Леваша абзац о земельных пожалованиях церкви князей Владимира и Ярослава был опущен. Составители документа вернулись к первой формуле: при Владимире и Ярославе святители и монастыри «села держали».
В последних «речах» Леваша ссылка на авторитет киевских князей приобрела принципиально новый смысл. Митрополичья канцелярия подчеркивала преемственность их с правящей московской династией: киевские князья были поименованы как «твои (Ивана III. — Р.С.) прародители», а далее перечислялись владимирские и московские князья. Перечень включал имена великих князей Андрея Боголюбского, Всеволода Большое Гнездо, Ивана Калиты, «внука блаженного Александра». В последней версии не византийские цари и святые, а московская династия выступала в роли гаранта неприкосновенности церковных имений и доходов. Совершенно очевидно, что члены собора постарались сообразовать свои аргументы с претензиями двора.
В митрополичьем «списке» рассуждения о церковных имуществах были облечены в отвлеченную форму. Симон ссылался на «грады, и села, и винограды, и озера, и пошлины», принадлежавшие церкви при Константине. В последних «речах» Леваша фигурировал конкретный перечень статей дохода русской церкви. При владимирских и московских великих князьях, подчеркивал собор 1503 г., церковь «держала» грады, волости, слободы и села, а также «суды, управы, и пошлины и дани церковныя». Споры по поводу «дач» князя Владимира Святославича побудили митрополичью канцелярию включить в «речь» Леваша ссылку на Устав Владимира.
«Речи» завершались словами о том, что и в греческих, и в наших «русских странах» святители и монастыри земли «держали и держат, а отдавати их не смеют (!) и не благоволят, понеже вся таковая стяжания церковная — Божия суть стяжания…». Неповиновение воле государя собор объяснял тем, что «не смеет» отдать Ивану III Божье имущество.
Среди публицистических памятников о соборе 1503 г. выделяется «Слово иное», составленное в стенах Троице-Сергиева монастыря не ранее середины XVI в. Этот источник содержит ценные сведения о
