и весь шкуродер заливал. Так или иначе, но там, где протаскивали Юрку, было что-то вроде желоба, а водичка, струившаяся вниз под его спиной, играла роль смазки, уменьшавшей трение при подъеме.
И все-таки жутковато было видеть справа от себя в неверном, пляшущем свете фонарей неровный, покрытый трещинами свод шкуродера. Иллюзия, что этот свод начинает опускаться, не раз и не два подталкивала Юрку к тому, чтобы сделать какие-то инстинктивные, хотя и совершенно бессмысленные, движения руками или ногами, типа упереться в свод ладонями, локтями или коленями — как раз то, от чего предостерегал Ольгерд. Только понимание того, что многотонные глыбы ему все равно не удержать, спасало Тарана от подобной глупости, которая и впрямь могла бы дорого обойтись. Например, если бы он согнул колено, то оно запросто могло бы встать «в распорку» и Юрку могло бы капитально зажать. То же самое могло бы произойти и с руками.
Но все в очередной раз обошлось благополучно. Милка и Топорик ухватили Тарана за плечи и выдернули из желоба.
СИСТЕМА ЗАЛОВ
Когда Юрка оказался в вертикальном положении, он ощутил себя не то выкопанным из могилы, не то вообще заново родившимся — настолько приятно было ощущать вокруг свободное пространство и не скрести шлемом по потолку.
Пока Ольгерд привязывал к веревке очередной камень, чтобы сплавить его по желобу вниз, где дожидался своей очереди капитан Ляпунов, Таран немного повертел головой, желая осмотреться. Свет от фары «пана Сусанина», хоть и был направлен вниз, позволял кое-что разглядеть.
Пещера, куда «мамонты» поднялись через шкуродер-желоб, почему-то напомнила Юрке колоссальных размеров дровяной сарай с односкатной крышей. Роль крыши исполняла все та же наклонная скальная плита, которая служила сводом в шкуродере. Она наискось уходила куда-то вверх и терялась в темноте, куда свет от фонаря уже не доставал. Непосредственно рядом с выходом из шкуродера располагалась неправильной формы площадка, засыпанная слоем все той же мелкой мокрой гальки, а дальше — не то маленькое озерцо, не то большая лужа, из которой вытекал, просачиваясь сквозь гальку, ручеек, сбегавший в желоб шкуродера. За озерцом просматривалось ступенчатое нагромождение каменных глыб, по которым тоже каплями и тонкими струйками стекала вода. Эти глыбы чем-то неуловимым походили на груду свеженаколотых дров, которые еще предстоит уложить в поленницу, так что сходство с дровяным сараем еще больше усиливалось.
— Готов! — донесся снизу голос Ляпунова, и Ольгерд с Топориком потянули капитана наверх. Помощь Тарана и Милки не потребовалась.
Когда Ляпунов выбрался из желоба, Ольгерд повернул лампу в сторону глыб и сказал:
— Отсюда начинается система залов. После того, что было, — чистой воды семечки. Главное — идите за мной с камня на камень, не скользите, не падайте и не суйте ноги в расселины — сломаете. Идем до самого верха, вон в тот угол. Там наклонная, но пологая трещина в плите, можно пройти без веревки сразу на «второй этаж».
— Сколько отсюда до «Ишачьих Конюшен»? — спросил капитан.
— Около километра. На твоем месте, Сергей, я бы спросил, сколько отсюда до нижних выходов.
— Хорошо, спрашиваю, — невозмутимо произнес Ляпунов.
— Отвечаю. Сейчас мы ближе всего к «Ручейному». Вот эта водичка, которая капает по глыбам, из того же ручья. Когда поднимемся на «второй этаж», то почти сразу увидим этот ручеек. Меньшая его часть просачивается сюда, а основная уходит в небольшой туннельчик. Вот если пройти по этому туннельчику метров сто, окажешься на воле. Это и есть выход «Ручейный».
Ляпунов посмотрел на свою карту. Таран не удержался, чтобы не заглянуть через его плечо. Поскольку Юрка уже неплохо разбирался в тактических значках, то сразу скумекал, что выход «Ручейный.» еще вчера находился примерно в двухстах метрах позади позиций федералов. Не иначе, и Ляпунову, и Ольгерду, и даже Юрке несмышленому пришла в голову одна и та же нескромная мысль: а что, если через этот самый «Ручейный в недра горы уже вошел правительственный спецназ? В конце концов, Ольгерд вовсе не единственный человек, знающий тут все пещеры. Наверное, можно было постараться и отыскать тех, кто лазал тут в 1987-м. Кроме того, даже если федералы не нашли проводника, они все равно могли отправить группу в пещеру. Ведь разведку для того и посылают, чтобы изучать местность, если командиры ее плохо знают;
— Так… — произнес капитан. — Надеть броники, разгрузки, навинтить глушители, гранаты — в подствольники. При движении не болтать и не шуршать!
Все закопошились. Таран, снаряжаясь, время от времени поглядывал в тот угол, где находилась трещина, ведущая на «второй этаж», будто оттуда вот-вот могли появиться казенные спецназовцы.
— Не волнуйся, — подбодрил его Ляпунов, будто прочитав его мысли. — Вниз им лазать незачем. Им тоже наверх надо.
— А услышать они нас не могут? — спросила Милка полушепотом.
— Пока нет, — ответил за Ляпунова Ольгерд. — Вода громко журчит, создает фон. Да и далеко все- таки, даже если и долетит что до ушей, подумают, что глючит.
— Твои бы слова да богу в уши, — с сомнением произнес капитан. — Фонари тушим, дальше идем в очках. Вообще, господа-товарищи, хочу заметить, что желания вступать в бой с регулярной Красной армией, даже в ее трехцветно-российском варианте, я не испытываю. Поскольку очень может быть, что там и сейчас служат ребята, с которыми я общался, дружил и вместе из переделок выкручивался. Кое-кому, между прочим, жизнью обязан. Так что запомнили сразу: федералов по возможности обходить, а огневого контакта избегать до последнего мгновения. Мочить только в случае непосредственной угрозы срыва задания.
— Приятно слышать, — вздохнул Топорик. — Интересно, им тоже такие наставления насчет нас выданы? Ох, сомневаюсь я…
— Правильно сомневаешься. Они за свои боевые-гробовые рискуют и за верность присяге. А мы — частная фирма. Бизнес делаем.
— Кто-то делает, а кто-то под землей лазит… — проворчала Милка. — Давайте топать, гражданин начальник, там разберемся.
— Попрыгали! — пропустив мимо ушей сие язвительное замечание, приказал капитан. — Так, похоже, никто не брякает. Вперед, пан Сусанин, мы за вами! Дистанция — два метра!
Семечки не семечки, а подъем по нагромождению глыб выглядел и впрямь не самым трудным мероприятием после шкуродера, «колодцев» и катания на катамаране по подземной речке. Как видно, память у «Спайдермена» была отличная, и он наизусть помнил, на какой камень влезать в самом начале, куда перебираться потом и что делать дальше.
Конечно, топать в инфракрасных очках было похуже, чем при свете фонаря. Излучающие тепло фигуры спутников было хорошо видно, а вот сырые и холодные каменюки — не очень четко. Таран шел следом за Милкой и старался повторять ее маневры. Не иначе, и Милка тоже лезла следом за Топориком, не очень четко видя окружающую обстановку. Ну и, естественно, Топорик в свою очередь тянулся за «паном Сусаниным», который полагался только на себя. Тот выбирал дорожку — и все шли за ним. Так и оказались в верхнем углу зала, на маленькой площадке у наклонной трещины, где Ольгерд остановился и подождал, пока все соберутся.
— Пойдем не спеша, — шепотом произнес проводник. — В трещине до хрена гальки, а она очень громко хрустит. Сначала я сам попробую, а потом, если все в порядке, мигну фонариком три раза.
— Ты что-нибудь слышал? — с подозрением спросил Ляпунов.
— Пока не могу сказать точно, — ответил Ольгерд. — Со стороны ручья было несколько характерных плесков. Короче, будто кто-то пробежался по воде. Но где точно — в туннеле у входа или уже в зале, — не расслышал.
— Подождем, — сказал Ляпунов. — И ты не ходи. Сперва послушаем. Всем дышать через раз!
Все замерли и затихли, напряженно вслушиваясь в подземные звуки. Со стороны трещины долгие несколько минут не долетало ничего, кроме убаюкивающего журчания ручья. Дышали и впрямь через раз, стараясь вдыхать и выдыхать пореже. И вдруг сырой воздух подземелья донес оттуда, со «второго этажа», отчетливое, хотя и быстрое «хруп-хруп-хруп». Кто-то сделал короткую перебежку по гальке. Потом еще через пару минут, уже с более далекого расстояния, должно быть, от ручья, долетело: хлюп-хруп, хлюп-
