убийца — кто-то из полицейских, если это Камерон, тогда все очень просто. У них был доступ и в квартиру Зои, и в дом Дженни. У меня упало сердце. И в мою квартиру. Но зачем им это? А Камерону зачем?
Вспомнив взгляд Камерона, я нашла ответ. Первые встречи в полиции: Камерон в углу, не сводит с меня глаз. Камерон в моей постели. На меня еще никогда так не смотрели, ко мне никогда так не прикасались — как к бесконечно притягательному, но чуждому предмету. Я поняла, что ему не терпелось коснуться меня, овладеть мною, попробовать на вкус, как самую обычную женщину. Поначалу он был заинтересован, затем начинал чувствовать отвращение — тогда все понятно. Быть рядом с женщиной, которую ты запугал, трахать ее, узнавать все ее тайны — да, это заводит. Но как это доказать? Неужели Моррис что-то нашел?
Моррис жил в нескольких минутах ходьбы от станции метро. Улица была многолюдной, дом Морриса стоял чуть в стороне, в переулке, который я нашла не сразу. Проплутав некоторое время, я спросила прохожего и вскоре уже стояла перед домом. Крошечный мощенный булыжником переулок в этот субботний вечер был пуст. Я нашла дверь с карточкой у звонка «Бернсайд». Позвонила. За дверью было тихо. Может, ушел? Потом что-то стукнуло, звякнула щеколда, дверь открылась. Моррис выглядел необычно взвинченным, взбудораженным. Он был одет в мешковатые брюки с огромными накладными карманами и рубашку с короткими рукавами. Ходил по дому босиком. Его глаза, слишком блестящие и живые, притягивали меня. Вокруг него словно распространялось силовое поле. Притягательный мужчина, мало того — тут у меня дрогнуло сердце — увлеченный. Только бы не сделал из мухи слона, не принял увлечение за любовь.
— Надя! — Он приветливо улыбнулся.
Стоя у двери, он посмотрел поверх моего плеча. Я невольно обернулась. Улица была пустынна.
— Как ты сбежала?
— Я же фокусница, — объяснила я.
— Входи. У меня не убрано.
Но в доме было безупречно чисто. Мы прошли прямо в небольшую уютную гостиную с дверью в глубине и коротким коридором за ней.
— Это бывший склад?
— Скорее какая-то мастерская. Я живу у друга, который уехал за границу.
Неуместно здесь смотрелись только гладильная доска и утюг.
— Ты сам гладишь? — удивилась я. — Глазам не верю.
— Только рубашку, — ответил Моррис.
— А я думала, она новая.
— В том-то и фокус. Когда гладишь одежду, она выглядит как новая.
Я улыбнулась:
— Фокус в другом: покупать много одежды.
Я прошлась по комнате. У меня хобби — изучать чужие дома. Интуиция притянула меня к большой пробковой доске, к которой были приколоты меню ресторанов, визитки водопроводчиков и электриков и, самое интересное, маленькие снимки. Моррис на вечеринке, Моррис на велосипеде, Моррис на пляже. Моррис и девушка.
— Симпатичная, — заметила я.
— Кэт.
— Ты с ней встречаешься?
— Вроде того.
Я подавила улыбку. Значит, встречаются. Услышать такое от мужчины — все равно что увидеть, как он надевает ей на руку обручальное кольцо. Мужчины вечно притворяются свободными.
— А где остальные?
— Кто?
— Снимки, — объяснила я. — Кнопок много, снимков мало. — И я указала на сплошь исколотую доску.
— А-а! Просто надоели. — Он усмехнулся. — Тебе бы стать полицейским.
— Кстати, инспектор Стадлер взбесится. И обвинит меня в том, что я помешала полиции выполнять свои обязанности.
Моррис указал мне на стул и сел напротив.
— Меня вызывали на допрос к Стадлеру и... как фамилия второго?
— Линкс?
— Верно. Стадлер с самого начала показался мне каким-то не таким. Особенно когда говорил о первых двух женщинах. Вот я и решил предупредить тебя. На всякий случай.
— А доказательства?
— Что?
— Я думала, ты что-то нашел против него.
— Прости, у меня ничего нет.
Я задумалась. Туман, который вроде бы начал рассеиваться, снова сгустился. И вдруг меня накрыла ледяная волна.
— Нет, не годится, — произнесла я вслух.
Моррис удивился:
— Что не годится?
— Версия насчет полиции. А я так обрадовалась, вспомнив про Зою и арбуз! Но убийство Дженнифер эта версия не объясняет.
— Почему?
— Потому что ее медальон подбросили в квартиру Зои еще до смерти самой Зои. Раньше, чем Дженнифер начала получать письма и обратилась в полицию.
— А может, полицейские только сделали вид, что нашли медальон.
Я подумала минуту.
— Может быть, — с сомнением откликнулась я. — И все-таки связь с Дженни остается неясной. Почему выбрали именно ее?
— Наверное, Стадлер ее где-то увидел.
— Так можно сказать про каждого. А версию с полицейскими мы строили, зная, что они видели всех трех женщин.
Меня затошнило.
— Опять ошиблась, — тоскливо произнесла я. — Пойду, пожалуй.
Моррис коснулся моей руки.
— Побудь еще немного, — попросил он. — Посиди, Надя.
— А как удачно все складывалось... — бормотала я. — Версия была такая гладкая. Жаль от нее отказываться...
— Вернулись к стогу сена, — подытожил Моррис. Он улыбался, хотя мне было не до смеха. Сияли его зубы, глаза, все лицо.
— Знаешь что? — спросила я.
— Что?
— Я привыкла представлять, какими были Зоя и Дженни. И расстраивалась, что никогда не видела их. Но теперь мне иногда кажется, что мы не просто сестры — мы один и тот же человек. Мы прошли одинаковые испытания. Мы лежали в постели, мучаясь одинаковыми страхами. И вскоре все мы умрем.
Моррис покачал головой:
— Надя...
— Тсс! — перебила я, как ребенка. Я разговаривала с собой и не хотела, чтобы мне мешали. — Помню, как я встретилась с Луизой в квартире Зои. Мы узнали друг друга, будто она моя подруга. Она рассказывала, как в последний день ходила с Зоей по магазинам, а мне казалось, что это было со мной. И ей тоже, я видела это.
И в этот миг туман вдруг рассеялся, засияло солнце, и я отчетливо увидела все вокруг. Сомнений не осталось. Заключения экспертов намертво впечатались в память.
