полную небоеспособность: свой первый и единственный бой они проиграли.
Глава 13
Переворот в столице
Лишившись армии, династия Годуновых оказалась в критическом положении. Окончательный удар ей нанесло восстание в Москве.
В конце мая 1605 года по Москве распространился слух о приближении войск «царя Дмитрия». В городе тотчас же вспыхнула паника. Толпа горожан, собравшихся на площади подле Серпуховских ворот, внезапно бросилась бежать, увлекая за собой встречных: «Всяк бежал своим путем, полагая, что враг гонится за ним по пятам, и Москва загудела как пчелиный улей». Царь Федор Годунов и его мать долго не могли узнать толком, что происходит в городе. Наконец, они выслали ближних бояр к народу на Красную площадь. После долгих увещеваний толпа нехотя разошлась по домам.
Последующие события развивались стремительно и неудержимо. С некоторой наивностью И. Масса повествует о том, что 1 июня около 9 часов утра в Москву смело въехали два гонца «Дмитрия», что «поистине было дерзким предприятием»; на площади гонцы огласили грамоту «Дмитрия», после чего толпа пала ниц, и пр. Совершенно так же описывают события русские летописцы, назвавшие по именам гонцов Лжедмитрия. Зачитав «прелестные» грамоты «вора» на Красной площади, дворяне Г. Пушкин и Н. Плещеев «смутили» население столицы[95].
Приведенные рассказы были некритически восприняты историками, несмотря на их очевидную легендарность. В самом деле, как могли двое дворян проникнуть через тройное кольцо крепостных укреплений? Как могли распоряжаться в городе, в котором функционировало правительство, опиравшееся на преданный стрелецкий гарнизон?
Лжедмитрий не раз посылал своих гонцов в Москву, но все они неизменно оказывались в тюрьме или на виселице. Что же позволило Пушкину и Плещееву добиться успеха? Чтобы ответить на этот вопрос, надо установить последовательность и связь событий.
Очевидцы засвидетельствовали, что донской атаман А. Корела с отрядом, обойдя заслоны правительственных войск на Оке, 31 мая разбил лагерь в шести милях от Москвы. Сопоставление дат позволяет сделать важные выводы. Корела появился в окрестностях столицы 31 мая, а Пушкин и Плещеев вошли в город на другой день рано утром. По-видимому, эти события были неразрывно связаны между собой. Трудно предположить, чтобы Корела и Пушкин, присланные под Москву одним и тем же лицом, в одно и то же время, с одной и той же целью, действовали при этом независимо друг от друга. Как видно, именно казаки доставили посланцев Отрепьева в окрестности столицы.
Если бы у стен Москвы появились полки П. Ф. Басманова и братьев Голицыных, они не произвели бы такого переполоха, какой вызвали казаки. Само имя Корелы было ненавистно боярам и столичному дворянству, пережившим много трудных месяцев в лагере под Кромами. Власть имущие имели все основания опасаться того, что вступление казаков в город послужит толчком к общему восстанию.
Как только богатые («лучшие») люди узнали о появлении Корелы, они тотчас начали прятать имущество, зарывать в погребах деньги и драгоценности. Правительство удвоило усилия, чтобы как следует подготовить столицу к обороне. Весь день 13 мая по городу возили пушки и устанавливали их на крепостных стенах. Военные меры по поддержанию порядка в столице и предотвращению народных волнений отрабатывались в течение многих лет, в особенности же после восстания Хлопка. Тем не менее эти меры не помешали Пушкину и Плещееву «бесстрашно» войти в Москву. Кто же помог им?
В свое время Пушкин и Плещеев попали в лагерь самозванца в качестве пленников. Лжедмитрий не имел оснований доверять им в такой мере, в какой он доверял Кореле. Именно казаки Корелы обеспечили ему победу своей неслыханной храбростью. Многие вопросы получат простейшее объяснение, если предположить, что самозванец, задумав «смутить» столицу, поручил дело Пушкину и Плещееву вместе с казаками Корелы.
Пушкин и Плещеев прибыли в Подмосковье из района Орла и Тулы. Но в столицу они вошли не по Серпуховской или Рязанской, а по Ярославской дороге из района Красного села. Это село располагалось за рекой Яузой, к северо-востоку от Москвы. Отмеченный факт можно поставить в прямую связь с действиями отряда Корелы. По свидетельству Я. Маржарета, «Дмитрий» послал войско к столице, чтобы «отрезать съестные припасы от города Москвы»[96]. Заокские города были охвачены смутой, и Москва не могла рассчитывать на подвоз хлеба с юга. Зато замосковные города сохраняли верность династии, так что обозы шли оттуда непрерывным потоком. Особенно оживленной была дорога из Ярославля, проходившая через Красное село. Чтобы выполнить приказ Лжедмитрия, Корела должен был перерезать прежде всего эту дорогу. По-видимому, он так и сделал.
По некоторым сведениям, Лжедмитрий обратился к жителям Красного села с особым посланием. Самозванец писал, что не раз посылал своих гонцов к ним в село и в Москву, но все они были убиты. Наконец, он требовал, чтобы краспосельцы явились к нему «с повинной», и грозил в случае сопротивления истребить их всех, включая детей.
Присутствие казаков Корелы спасло Пушкина и Плещеева от участи предыдущих гонцов. Красносельцы, как повествует К. Буссов, с уважением выслушали послание «Дмитрия» и решили собрать народ, чтобы проводить его гонцов в столицу. Как значится в Разрядных записях, Пушкин и Плещеев приехали «с прелестными грамотами сперва в Красное село и, собрався с мужики, пошли в город…». По русским летописям, гонцы Лжедмитрия «стали в Красном селе и почали грамоты ростригины честь… что он прямой царевич, и иные многие воровские статьи». Обращение «прирожденного государя» привело к тому, что «красносельцы, смутясь сами, и привели их (гонцов. —
Правительство заблаговременно подготовилось к отражению казаков. Более того, Годуновых своевременно известили о том, что красносельские «мужики изменили и хотяху быти в городе (Москве. —
На столичных улицах к красносельцам «пристал народ многой», массовое восстание москвичей началось уже после оглашения письма Лжедмитрия на Красной площади. До того посланцам «вора» надо было прорваться через усиленно охраняемые городские укрепления. Без казаков Корелы они бы, безусловно, не добились успеха. После переворота под Кромами повстанцы установили прямые связи со сторонниками Лжедмитрия в Москве. Корела мог рассчитывать на их помощь.
В окружении казаков и красносельцев Пушкин и Плещеев около 9 часов утра проникли в Китай-город. Взойдя на Лобное место, они огласили текст обращения «Дмитрия» к столичному населению. Письмо было адресовано Мстиславскому, Шуйским и прочим боярам, дворянам московским и городовым, дьякам, гостям и торговым «лучшим» людям, а также и всему народу — «середним и всяким черным людем». Самозванец клеймил как изменников Бориса, Марию Григорьевну — жену Бориса и сына ее Федьку, напоминал, какое «утеснение» претерпели от Годуновых бояре, какое «разорение, и ссылки, и муки нестерпимые» были от него дворянам и детям боярским, каким поборам подвергал он купцов, лишая их «вольности» в торговле и забирая в счет пошлин «треть животов ваших, а мало не все иманы». Лжедмитрий обещал сохранить за боярами прежние вотчины, а также учинить им «честь и повышение»; дворян и приказных прельщал царской милостью, торговых людей — льготами и облегчением в поборах и податях. Что касается народа, то ему Лжедмитрий обещал кратко и неопределенно «тишину, покой и благоденственное житье». Непокорным, писал Отрепьев, наказания от бога и «от нашие царские руки нигде не избыть». Царицу Марию Григорьевну и ее сына он обвинял в том, что они «о нашей земле не жалеют, да и жалети было им нечево, потому что чужим владели». Северские города были разорены войной, развязанной самозванцем. Но он возлагал всю вину на Федора Борисовича. Что касается главных бояр, громивших Северщину, Лжедмитрий громогласно оправдывал их, ссылаясь на то, что делали они это по незнанию («неведомостию») и боясь казни от Годуновых. По той же причине Отрепьев оправдывал разгромивших его воевод, обещая им полное
