выдали каждому по шикарно изданному буклету, расписывавшему достоинства «Каса бланки де Лос-Панчос», выставили перед каждым запотевшие банки с пивом и минеральной водой, а кроме того, сообщили, что через минуту сам сеньор Морено явится в холл, дабы нас приветствовать.
И он действительно явился через минуту — прямо как в банке «Империал»: «С точностью до секунды!»
Я — точнее, Браун — хранил в памяти довольно смутный образ бывшего мэра Лос-Панчоса. Тем не менее, едва он вышел в холл, я узнал его мгновенно. Десять лет особенно не изменили его внешности. Тогда ему было 45, сейчас 55
— для мужиков это не разница. Может, волос стало пореже. Кроме того, я запомнил его в майке «Adidas», шортах и шлепанцах, а тут он появился в кремовом костюме, при галстуке-«бабочке», преуспевающий и благоухающий. Такой не станет пить ром с партизанами и рассказывать о страданиях хайдийского народа, которому не хватает маринованных анчоусов, платиновых зубов и еще чего-то дефицитного. Уж во всяком случае, ему не захотелось бы вспоминать, что в студенческие годы у него висел над кроватью портрет Фиделя.
— Рад вас приветствовать, леди и джентльмены! — широко улыбаясь фарфоровой улыбкой, объявил сеньор Морено. — Я рад, что вы выбрали для отдыха наш отель, и сделаю все возможное, чтобы вы об этом не пожалели. Весь персонал отлично говорит по-английски и поймет вас с полуслова. У нас безукоризненное обслуживание при весьма низких ценах. Цена двухместного номера — сто долларов в сутки, трехместного — сто двадцать пять, люкс — триста. Согласитесь, это весьма умеренно. Вы можете оплатить проживание вперед, это дает пятипроцентную скидку…
Нет, конечно, он ни черта не изменился. Тогда заискивал перед вооруженными партизанами, сейчас — перед богатенькими туристами. Цель все та же — выжить. Тогда — физически, чтоб не шлепнули, сейчас — экономически, чтоб конкуренты не сжевали.
— При предоплате мы не требуем от постояльцев каких-либо документов, удостоверяющих личность, — как бы вскользь заметил Морено. — В случае если вам у нас понравится, и вы захотите продлить срок проживания, можете сделать это в любое время, не освобождая номер…
— Деньги вперед! — прошептал я на ухо Хрюшке.
— Утром — деньги, вечером — стулья! — ответила она словами из рекламы и тихонько хихикнула.
— Оплатим? — спросил я. — В десять дней уложимся?
— А ты азартен, Парамоша… — Ленка процитировала еще одного классика. — Ничего, гулять так гулять…
После того как сеньор Морено закончил свою рекламно-ознакомительную речь, девочки стали показывать нам фото с изображением интерьеров номеров, объяснять их достоинства. Люксы были с видом на море, но обашлять сеньора Морено на три тыщи гринов мне было как-то не по чину. Люкс взяли «папочка» с девицей, которые оказались почему-то мистером и миссис Смит. Поскольку они тут же оплатили за двадцать дней, мне подумалось, что эти господа назвались так из чувства ложной скромности.
Семейство было бережливей. Трехместный номер из расчета на рыло обходился им дешевле, чем нам двухместный. Назвались они Коллинзами. Папаша — Мартином, мамаша — Клер, а дите — Пат. Это опять же не объясняло пола мелкого патлатого, потому как оно могло быть и Патриком, и Патрисией.
Мы ради понта решили не объявлять себя русскими. Паспортов не спрашивали, деньги мы заплатили и могли быть кем угодно. Например, Ричардом и Эллен Браун. Это точно так же звучало, как мистер и миссис Смит. Могли бы назваться и Родригесами — Ленка шпарила по-испански не хуже меня, правда, за хайдийку ее никто бы не принял — слишком уж розовая и светловолосая.
Нам выдали номер, который на Руси бы и за люкс сошел. На море он не глядел, но зелень парка выглядела неплохо. Девочка нас убедила, что москиты в комнате, пауки под подушкой, змеи в постели и акулы в лагуне — явление невероятное. Поскольку клопы, вши и тараканы не перечислялись в списке невероятных явлений, я попробовал прикинуть, могут ли они тут быть. Поскольку ни на стенах, ни на полу, ни на потолке не просматривалось никаких насекомых, а белье было абсолютно свежее, я решил довериться местному сервису. Как-никак Хайди уже порядочно прожил в условиях демократии, а в условиях рыночной экономики — еще дольше. Социализм мы тут с Киской построить не успели…
— Я в душ! — объявила Ленка, когда девочка удалилась.
Она убежала смывать пыль дальних дорог, а я вышел на балкон. Пахло приятно. Лужайка с аккуратно подстриженной травой предназначалась для тенниса. Две пары увлеченно гоняли мяч ракетками. Идиллия! Люди отдыхают, оздоровляются… А у нас и здесь — дела, дела, дела!
ВОСПОМИНАНИЯ О ЛОНДОНЕ
Два дня назад мы еще были в полной уверенности, что полетим на благословенные Канары и будем балдеть без зазрения совести. Но в тот самый день, когда мы намечали шлепнуть себе в паспорта испанскую визу и приобрести билетики до Тенерифе, неожиданно позвонила Нэнси Стюарт.
До этого все шло более или менее спокойно. Супруга Генри Стюарта терпеливо просвещала меня в мало знакомой мне науке — генеалогии. Само собой, меня интересовало не абы что, а история многопрославленного англо-ирландского рода, ведущего начало от капитана О'Брайена. Эту задачу поставил Сергей Сергеевич. Поскольку я всегда считался жутко исполнительным товарищем, а кроме того, очень хотел отдохнуть по-настоящему, то не шибко интересовался, какое практическое значение имеют все эти изыскания. После того маленького кошмарчика с искусственной реальностью, когда я словно бы воочию пережил полет на транспортном «Ан-12», вынужденную посадку в Нижнелыжье, нападение с перестрелкой и применением химии, а затем плен у Сорокина, я готов был изучить хоть всю Всемирную историю от корки до корки, лишь бы мне дали возможность чуточку привести мозги в порядок. Правда, до этого я чуть-чуть не свихнулся, ибо вынужден был под руководством миссис Стюарт мучиться у компьютера, ползая по базам данных и высасывая сведения о всяких и всяческих О'Брайенах. Конечно, не будь Нэнси, я утонул бы во всем этом море судеб. Тем более что О'Брайенов, не имевших никакого отношения к капитану, выполнявшему секретные поручения Кромвеля, было намного больше, чем тех, что были его потомками. Конечно, я проваландался бы год, а не месяц, но так и не расковырял бы все это, выражаясь словами пролетарского поэта, «окаменевшее дерьмо». А Нэнси быстренько помогла мне добраться до тех архивов, где хранились документы, в которых отразились судьбы О'Брайенов, а также до библиотек, где лежали газеты, журналы и книги, в которых плохо или хорошо поминались те или иные его прямые потомки. Верный слуга лорда- протектора и отреставрированных Стюартов (еще раз скажу, что Генри и Нэнси были вполне рабоче- крестьянского происхождения и к католической королевской династии имели то же отношение, что бывший первый секретарь Ленинградского обкома КПСС к бывшему царствующему дому Романовых) оставил потомство многочисленное и весьма неоднозначное.
Начали мы с того, что установили: да, был такой капитан Майкл О'Брайен в британском флоте. Это было первым и очень важным открытием, ибо доказывало, что все увиденное мной во время экспериментов, проводимых Чудо-юдом и Кларой, не было случайным сочетанием картинок. Правда, не сохранилось ни одного портрета. Это было очень даже объяснимо: О'Брайен был не из тех людей, которые нуждались в популярности. К тому же, начав службу при Карле I, казненном сэром Кромвелем, он благополучно пережил революцию, реставрацию и мирно почил в 1699 году уже при короле Вильгельме III Оранском, который за десять лет до этого совершил мирный переворот. Впрочем, тогда О'Брайен был уже не военным моряком, а главой торгового дома. Все это полностью соответствовало тому, что я знал об этом человеке. Во всех послужных списках и жизнеописаниях совершенным пробелом были два момента. Во-первых, никто из биографов не указывал, каким образом лейтенант О'Брайен — тогда у него еще не было капитанского патента, — попав во время экспедиции к верховьям Ориноко, вдруг объявился в родной Ирландии. Во- вторых, хотя Майкл О'Брайен в 1653 году едва не угодил в долговую тюрьму за неуплату по векселям всего-навсего 50 фунтов стерлингов (должно быть, спасло заступничество высоких покровителей), через год у него откуда-то взялось аж полтора миллиона. Происхождение капитала никто из биографов опять-таки не объяснял. Получалось, что истории с индейцем-отшельником и островом, куда занесло негритенка Мануэля, донью Мерседес и Роситу, вовсе не были совсем уж невероятными. Тем более что венчанной супругой капитана была некая дама, записанная в приходской книге как Мерси (Mercy), католического вероисповедания. Хотя девичьей фамилии дамы в книге не указывалось, нетрудно прикинуть, что по- испански ее звали бы Мерседес (Mercedes). А спустя какое-то время в той же самой церкви были обвенчаны «находящиеся в услужении мистера Майкла О'Брайена» рабы Божьи Эммануэль (Emmanuel) и Роза (Rosa)
