Англичане утверждали, что после бунта в Москве было не менее сотни умерших и помешавшихся от пьянства в уме людей.[45]
Внезапно вспыхнув, восстание так же внезапно улеглось после полудня того же дня. На улицах появились бояре, старавшиеся навести порядок.[46]
Восстание в Москве стало важной вехой в политическом развитии Русского государства. Царь Федор Годунов и царица Мария были низложены и взяты под стражу. Первая выборная земская династия рухнула под напором народных выступлений, охвативших южную окраину, а затем перебросившихся в столицу.
Всего семь лет минуло с того времени, как «всенародное множество» — столичный народ помог Борису Годунову утвердиться на троне. Что же изменилось с тех пор? Вступая на престол, Борис обещал, что будет править по справедливости, покончит с нищетой, будет искать «всем — всего народа людям — полезная», чтобы все его подданные имели «изобилование, житие немятежное и неповредимый покой у всех ровно».[47] Годунов был едва ли не первым царем, обещавшим благоденствие всему народу. Но голод развеял в прах иллюзии, порожденные его обещаниями. Проекты искоренения нищеты оказались неисполнимыми. В стране не было крупных запасов хлеба, и правительство, истощив казну, отказалось от попыток спасти голодающий народ в самом начале голода. Случилось так, что при Годуновых население испытало бедствия, затмившие все прежние беды. Вслед за тяжким экономическим потрясением страна испытала ужасы гражданской войны, в ходе которой земская династия окончательно лишилась поддержки народа. Следует заметить, что годуновская администрация все же не стала предметом ненависти в глазах «всенародного множества». По этой причине восстание в Москве 1605 г. оказалось самым бескровным из всех московских восстаний XVII в.
Глава 17
Бояре и самозванец
После смерти Бориса Годунова его вдова царица Мария Скуратова вернула в Москву своего двоюродного брата Богдана Бельского. По словам очевидцев, Бельский в качестве опального сразу оказался «в большой чести у простого народа, и ему, поскольку он больше всех других преследовал Годуновых (в момент восстания. —
Прошло двадцать лет с тех пор, как народ сверг Бельского, видя в нем ненавистного опричного правителя. Теперь любимец Грозного вернулся в Кремль и заявил о своем праве на власть в качестве бывшего опекуна Дмитрия. Бельский позаботился о том, чтобы затворить ворота и выставить караулы по всему Кремлю. Распоряжения оказались нелишними. Посреди ночи в городе ударили в набат, и толпа вновь собралась у ворот Кремля. Распространился слух, будто сторонники Годуновых приготовили 400 лошадей, чтобы увезти из столицы царскую семью. Убедившись в том, что никто не собирается похищать низложенного царя, толпа разошлась.[2]
Автор русского «Хронографа» считал, что Боярская дума принесла присягу Лжедмитрию в день восстания: «…бояре и всяких чинов люди крест ему целовали, иные волею и иные неволею, бояся смертного убойства».[3]
В действительности дело обстояло значительно сложнее. В день переворота противники династии исподтишка направляли ярость народа на Годуновых, их родни и приверженцев. Уже на другой день утром было ясно: с земской выборной династией покончено раз и навсегда. Наступило короткое междуцарствие.
Прошло два дня, прежде чем дума приняла решение направить своих представителей к «царевичу». Никто из старших и наиболее влиятельных бояр не согласился ехать на поклон к нему.
Со времен избрания Бориса Годунова Боярская дума во второй раз должна была согласится на передачу трона неугодному и, более того, неприемлемому для нее кандидату. Как и в 1598 г., вопрос о престолонаследии был перенесен из дворца на площадь. Но в 1605 г. передача власти из рук в руки была осложнена кровопролитной гражданской войной.
Борису Годунову помогли шествия «всенародного множества» на Новодевичьем поле. Лжедмитрия подняли к власти восстания на южных границах и в столице. Годунов не смог добиться присяги от бояр после наречения на царство в Новодевичьем монастыре. Отрепьев пересилил бояр и заставил их явиться к нему в лагерь.
Английские известия довольно точно очертили круг лиц, добившихся от думы признания самозванца. Соответствующее решение, по словам англичан, было принято внезапно, «благодаря тому, что члену Боярской думы Богдану Бельскому с некоторыми другими частным образом стало известно об отъезде Дмитрия из лагеря».[4]
Как видно, именно Бельский поддерживал тайные связи с боярами, перешедшими на сторону Лжедмитрия. У Бельского было немного приверженцев в годуновской думе. Тем не менее ему удалось запугать членов думы известием о наступлении армии Лжедмитрия на Москву.
Наученный бегством из-под Севска, Отрепьев старался держаться подальше от своих полков, продвигавшихся к Москве. Лишь получив известие о перевороте в столице, Отрепьев 5 июня перешел в Тулу.[5] Там его встречало духовенство с крестами, воеводы, дворяне и народ. Прежде Лжедмитрию преподносили хлеб-соль. В Туле его поздравляли как признанного на Москве царя и по обычаю преподносили драгоценные подарки.
Самозванец поручил командование авангардом П. Ф. Басманову и Я. Запорскому. По словам последнего, в их полках, кроме поляков, было 30 тыс. «москвы» и донских казаков.[6] По свидетельству Разрядов, самозванец, «как пришел на Тулу и с Тулы послал в Серпухов воевод по полком: в большом полку боярин и воевода Петр Федорович Басманов, в передовом полку князь Василий Григорьевич Долгорукой Чертенок, в сторожевом полку воевода князь Алексей Григорьевич Долгорукой же Чертенок».[7]
Приведенный Разряд не оставляет сомнений в том, что в подчинении Басманова находилось немного воинских людей. За несколько лет до войны с самозванцем главный помощник Басманова В. Г. Долгорукий служил вместе с Гаврилой Пушкиным в крохотной сибирской крепости Пелыме.[8] Его брат А. Г. Долгорукий вообще не имел воеводского чина.
Разрядные данные подтверждают известие современников о том, что Лжедмитрий, будучи в Туле, «распустил по домам много войска».[9] Поражение на переправах под Серпуховом убедило Отрепьева, что сдавшиеся под Кромами войска деморализованы и неспособны вести боевые действия в условиях гражданской войны.
В своем обращении к столице «Дмитрий» требовал к себе Мстиславского и прочих главных бояр. Боярская дума постановила послать в Тулу князя И. М. Воротынского, двадцать лет бывшего не у дел, таких второстепенных бояр и окольничих, как князь Н. Р. Трубецкой, князь А. А. Телятевский, Н. П. Шереметев, а также думного дьяка А. Власьева и представителей других чинов — дворян, приказных и гостей.[10]
3 июня делегация Москвы выехала в Серпухов. Вместе с представителями всех столичных «чинов» туда же отправились все Сабуровы и Вельяминовы, чтобы вымолить себе прощение Лжедмитрия.[11] П. Ф. Басманов, распоряжавшийся в Серпухове именем своего государя, не пропустил родню Годуновых в Тулу. Несмотря на то, что Сабуровы и Вельяминовы целовали крест Лжедмитрию, их «недруг» Басманов велел взять их под стражу, «потому что, — поясняют Разряды, — Петру Басманову у Растриги время было». Басманов заслужил милость у самозванца тем же способом, что и у Годунова. Он повсюду искал изменников своего нового государя и беспощадно карал их. По его навету все Сабуровы и Вельяминовы в количестве 37 человек были ограблены донага и брошены в тюрьму.[12] Вскоре же Басманов был отозван из Серпухова в Тулу. Там ему представился случай расправиться с другим своим недругом А. А. Телятевским.[13]
Лжедмитрий был взбешен тем, что главные бояре отказались подчиниться его приказу и прислали в Тулу второстепенных лиц.
