считали, что найдем вас в Теплицах, ведь мы искали вас и в городе, но не нашли и отправились на поиски в Теплицы. В квартире Корнеля милиция. Ваше счастье, что отец заметил вас здесь. Мы сейчас вас уговорим и пригласим в машину. Мы вам уже приготовили местечко, милая Маечка. А Корнель больше не будет покупать машины на чужое имя и дачи больше не будет строить на имя других».
— Откуда вы здесь? — спросил Мелих Байковского. — В такую-то рань! Еще нигде ни души.
«Вы, Маечка, возможно, не знаете, — подумал он опять про себя, — в какое дело впутались. Корнель охотно развлекался с такими, как вы, но брат его выдал. Этой ночью брат его выдал, когда Корнель не захотел одолжить ему денег на машину. И они поругались».
— Нигде ни живой души, — повторил Мелих, — а вы тут в такую рань…
Байковский перестал набивать свою трубку.
Майка Штанцлова оперлась локтем о зеленый рюкзак, лежащий на краю бетонной кладки, и медленно, пересиливая себя, ела засохший бутерброд с ветчиной. Ела и смотрела на Мелиха. Ее красные губы с прилепившимися белыми крошками слегка дрожали. И вся она была усталая и испуганная, она боялась, что кто-нибудь из них заметит деньги в траве.
— А вы, дядя, что тут делаете?
— Я, — тихо сказал Байковский, — я тут уже давно корову свою пасу, Лысуху. — И он показал на корову палкой. Та по-прежнему мирно паслась, опустив голову к земле и пощипывая низкую траву. — Я-то здесь давно, уже часов с трех…
— И что это вы в такую рань встали, дядя?
— Да уж не спалось мне, все мысли всякие в голову лезли, вот я и встал и пошел корову свою пасти. Здесь мое пастбище, я его уже давно у деревни арендую.
— И вам тоже?
— Что? — Майка Штанцлова слегка приоткрыла красные, накрашенные алой помадой губы. — Что такое?
— И вам тоже не спалось?
— Я за город еду.
— За город? В такую рань? И одна?
— Да, а вам-то что за дело?
— Да так, ничего, — ответил Мелих. — Просто так. Мы ведь беседуем. Извините!
— Вам, дядя, видно, хорошо пасти корову в таком обществе, — сказал Ваврик. — Видно, дядя, вы потому и в кооператив не пошли, чтобы здесь с красивыми девушками время проводить?
— Корову-то мою в кооператив?
— Ну да!
— Последнюю? — спросил Байковский. — А что, вы считаете, невестка моя должна трактор доить?
Мелих рассмеялся.
Майка с безразличным видом смотрела на золотившуюся в солнечных лучах зелень ольхи, вербы, травы. Все вокруг источника было чистым, сверкало от росы, солнце уже пригрело землю, и над ней слегка поднимался пар. Майка задыхалась от этого полного испарений воздуха.
Из кармана рубашки Ваврик вынул сигареты, закурил и предложил Мелиху. Закурив, оба продолжали смотреть на Майку и Байковского. Байковский, слегка раздосадованный, что тот, в зеленой рубашке, смеется над ним, сунул в запавший рот короткую трубку, затянулся и выпустил серый дымок, а Майка Штанцлова медленно, с отвращением продолжала есть засохший бутерброд с ветчиной. Дрожа от усталости, она хотела зевнуть, но сдержалась. Сухой хлеб царапал десны.
— А куда вы едете за город?
Не отвечая, она медленно жевала.
— Барышня сюда пришли, — сказал Байковский, — пришли сюда и остались, поругались они, и я думал…
— Как это вы пришли? — спросил Майку Ваврик. — Пешком?
— Да нет, — сказал Банковский и улыбнулся. — Вы что, только проснулись? Теперь люди сюда пешком не ходят, а только на мотоциклах да на машинах, как вы. Думаю, последний, кто пришел сюда пешком, был мой сын Ондра, гнались за ним, беднягой, тут его схватили и убили. С той поры я не видел, чтобы люди приходили сюда пешком, теперь только я один и хожу сюда пешком, а так-то сейчас все на чем-нибудь приезжают, на мотоцикле, на машине, а вас я, господин хороший, хочу спросить: знают ли сегодня люди, куда они так спешат? Куда вы так спешите на своей машине? Вы так резко затормозили, что только визг раздался.
Ваврик не ответил. Мелих тоже промолчал.
Усилившийся ветер взлохматил седоватые волосы Мелиха, на старой шляпе у Байковского затрепетала оторванная ленточка. Майка Штанцлова с трудом проглотила плохо разжеванный хлеб.
Штанцл видел ее из машины. Он сидел, весь дрожа от нетерпения. Ему казалось, что он ждет ее бесконечно долго. Почему они не схватят ее, не приведут?.. Он решил выйти из машины. Выйдет сейчас, выскочит, подбежит к ней, схватит за волосы и потащит. И тут вдруг его охватило странное желание — исчезнуть. Пусть Мелих и Ваврик приведут ее не к нему, а прямо домой, но и дома хорошо бы его уже не было, и она его бы больше никогда не видела. Заботиться бы он заботился, но видеть ее больше не желает. Она его ненавидит. Но кто виноват, что Корпель… И как это может Корпель все это проделывать сегодня, сегодня?.. Достает людям строительный материал, строительные участки, зарабатывает на этом, говорят, он не знает, куда деньги девать. Жену с ребенком прогнал, получил после отца в наследство большую квартиру на краю города, заманивает к себе девиц, развлекается с ними. И как все это только возможно? Но сегодня ночью этот курятник разогнали, и вот Штанцл должен свое собственное дитя ловить где-то в поле. Если сейчас он выйдет, Майка убежит, и тогда ее арестуют. Нет, он не допустит этого!
Штанцл взялся за ручку дверцы, сжал ее. Нажать посильнее — и дверца откроется…
— Барышня поругались тут с каким-то парнем, — говорил у источника Банковский, глядя на Мелиха, он хотел попросить его прихватить девушку.
Мелих посмотрел на Майку. «Эх, Маечка, милая, — подумал он, — нужно идти! Ваш отец там умирает от нетерпения, и мать, наверное, дома плачет… Так пойдем же!» Широко улыбаясь, он уставился на дрожащие тонкие пальцы Майки, держащие бутерброд с ветчиной.
— Вы на мотоцикле сюда приехали? — спросил он ее резко и через минуту крикнул: — С кем? Одна? Вы Майка Штанцлова, не так ли?
— Да, — невольно отозвалась она, — да.
Банковский вынул трубку изо рта.
— А где мотоцикл?
— Уехал!
— А с кем вы сюда приехали?
— Подождите, господин хороший, подождите!.. — сказал Банковский. — Эта барышня сюда приехали с каким-то парнем, и тут они сразу стали ругаться, а я как раз и хотел попросить вас прихватить ее с собой. Что им здесь в одиночестве делать? А вы на нее с криком…
— С кем вы сюда приехали?
— С приятелем, — ответила Майка Штанцлова. — А вам-то что за дело? И кто вы такие, собственно?
— Меня зовут Мелих, а это мой товарищ Ваврик, если это важно. Но думаю, сейчас дело не в этом. Как зовут этого вашего приятеля? Не Иван ли Подгайский?
Майка перестала жевать.
— Куда он уехал?
— Туда, — ответила она, показав на дорогу. — Не знаю куда, наверное, в Теплицы.
— Когда?
— Минут пятнадцать — двадцать назад.
— Поедемте с нами, — резко сказал Мелих.
Майка словно оцепенела, но тут же ей стало легко: ведь она бросала деньги Корнеля здесь. Еще немного поколебавшись, она закинула на плечо ремень зеленого рюкзака, обернутого плащом, со страхом
