— Пожалуй, это достаточно точный ответ.
День выдался слишком хорошим, чтобы сидеть под крышей, вот Мак Маккаффри и Роберт Коуви отправились в парк. Тол заметил их на скамье, у пруда с утками. Помахал рукой и пошел к ним.
Она наслаждалась солнечным светом, легким ветерком. Тол вспомнил, как этому члену клуба «Четыре процента» нравилось находиться вне дома.
У Коуви, как призналась Мак Толу, дела шли очень даже неплохо. Давление снизилось, и он в ожидании операции пребывал в хорошем настроении. Рассказывая об этом Толу, она нарушала инструкции Центра поддержки, но оправдывала себя тем, что Тол не только сотрудник полиции, но и расследует преступление, касающееся ее пациента. Вторая причина состояла в том, что Толу Коуви нравился и он тревожился из-за самочувствия старика.
Мак также сказала ему, что Коуви наконец-то позвонил сыну и оставил сообщение о своем состоянии и грядущей операции. Ответа не было, но однажды Коуви позвонили по межгороду. Определитель номера выдал такую надпись. Но ничего не наговорили на автоответчик. Мак придерживалась оптимистичного мнения, что звонил сын, а сообщение не оставил, потому что хотел лично поговорить с отцом. Но точно разрешить эту загадку могло только время.
Час назад, сидя в своем кабинете, Тол не слишком внимательно слушал щебетание Мак о самочувствии ее пациента. Чего он ждал, так это подходящего момента, чтобы ввернуть в разговор приглашение на обед. Но такой момент все не наступал, а потом Мак сказала, что пора ставить точку — она опаздывает к Коуви. Тол едва успел договориться о встрече в парке.
Он присоединился к ним, и она одарила его чуть кривоватой улыбкой, которая ему нравилась и которую он находил очень даже сексуальной.
— Привет, — поздоровался Тол.
— Детектив. — Роберт Коуви пожал ему руку.
Тол на мгновение замялся, потом подумал: будь что будет — наклонился и поцеловал Мак в щечку. Вроде бы их отношения еще не достигли такого уровня, но возмущения не последовало, и Тол понял, что не вышел за пределы допустимого.
Тол принялся объяснять Коуви, что полиции нужны его показания, подписанные и заверенные нотариально, поскольку он единственный, кто ознакомился со специальной программой фонда «Лотос» и остался в живых.
— Тогда у вас останется достаточно улик, чтобы надолго засадить за решетку этих мерзавцев, даже если я отдам концы под ножом хирурга?
Причина была именно в этом. Тол пожал плечами:
— Ну…
— Не волнуйтесь. Я с радостью все подпишу.
Тол передал ему документ.
— Прочитайте внимательно, поправьте там, где сочтете нужным. Я распечатаю окончательный вариант, и мы заверим его у нотариуса.
— Хорошо. — Коуви убрал бумаги в карман, встал. — Как насчет того, чтобы выпить? Тут есть бар…
— Кофе, чай или минералка, — решительно заявила Мак. — Еще и полдень не наступил.
— Она заявляет, что готова к переговорам, — поделился Коуви с Толом. — Но это не так.
Старик указал на маленькое кафе на вершине невысокого пологого холма.
— Кофе там неплохой.
— Не откажусь, — кивнул Тол.
— Я выпью большую чашку со сливками.
— Он выпьет обычную чашку и с обезжиренным молоком, — поправила старика Мак. — А я — чай. С сахаром. — И она улыбнулась Толу.
В сотне ярдов от скамьи, на которой старик беседовал с мужчиной, по парковой дорожке шла молодая женщина с рыжеватыми, коротко подстриженными волосами, высокой грудью, симпатичная, с прекрасным браслетом на правом запястье и кольцом с бриллиантами и изумрудами, ярко сверкающими на солнце.
Она шла, не поднимая головы, чтобы никто не мог видеть слез в ее глазах. Маргарет Ладлем плакала уже несколько дней, с той минуты, как арестовали доктора Энтони Шелдона, ее любовника и босса.
Новость о его аресте (и Фарли тоже) Маргарет встретила с ужасом, понимая, что она скорее всего будет следующей. В конце концов, именно ее Шелдон и Фарли посылали в качестве представителя фонда «Лотос» к тем семейным парам, которые намеревались покончить с собой. Именно она несколько последних недель их пребывания в этом мире сначала опаивала супругов люминаксом, потом предлагала купить книги с полезными советами самоубийцам, а когда они сводили счеты с жизнью, увозила из дома все улики, так или иначе связывающие покойников с фондом.
В полиции у нее взяли показания и, поскольку она все отрицала, отпустили. Понятное дело, они понимали, что у Шелдона и Фарли был сообщник, но, похоже, предполагали, что это кто-то из исследовательской группы, которая работала в лаборатории. Возможно, думали, что беззащитных людей может убить только мужчина.
И ошибались. Маргарет не терзалась угрызениями совести, способствуя самоубийствам. На днях она едва не убила Роберта Коуви, когда тот шел по улице, покинув здание фонда «Лотос». Уже направлялась к нему, когда рядом остановился мини-вэн и выскочившие из него мужчины затащили старика в проулок. И тут же другие копы ворвались в фонд. Она сразу нырнула в переулок и по мобильнику позвонила Шелдону, чтобы предупредить. Но опоздала. Они поджидали его у дверей кабинета в больнице и схватили, едва он перешагнул порог.
И да, тогда она хотела убить Коуви.
Точно так же, как хотела убить и сейчас.
Она наблюдала, как детектив, который приходил в больницу, чтобы побеседовать с Тони Шелдоном, по тропинке направляется к кафе на холме. Ее это не волновало. Его она убивать не собиралась.
Только Коуви. Шелдон объяснил, что без показаний старика прокурору будет куда сложнее доказать вину подсудимых. Он мог сразу выйти на свободу или получить небольшой, несколько лет, срок. Именно столько обычно давали за содействие самоубийцам. Кардиолог обещал, что тогда он точно разведется и с Маргарет переберется в Европу… Они уже несколько раз ездили на юг Франции. Какие прекрасные это были недели! Ох, как же ей недоставало его!
Разумеется, недоставало и денег. И по этой причине она хотела вытащить любовника из тюрьмы. Она давно собиралась убедить Тони открыть ей счет и положить на него кругленькую сумму, но все тянула и тянула, вот и осталась ни с чем.
В сумочке, которую она прижимала к бедру, лежал тяжелый автоматический пистолет, из которого Маргарет собиралась убить Коуви несколько дней назад. Стрелять из пистолета она умела — помогла застрелиться нескольким клиентам фонда «Лотос». И хотя сама ни разу не нажимала на спусковой крючок и никого не убивала, знала, что сможет это сделать.
Слезы высохли. Она уже обдумывала, как и откуда будет стрелять. Ее целью был Коуви, но умереть предстояло и женщине — нельзя оставлять в живых свидетелей. Впрочем, двойное убийство только сбило бы полицию с толку. Выглядело бы как ограбление. Маргарет решила, что потребует у женщины сумочку, а у Коуви — бумажник, а когда ей все отдадут, пустит им по пуле в голову.
Остановившись у дерева, Маргарет оглядела парк. Несколько человек прогуливались по дорожкам, достаточно далеко от скамьи, на которой сидели Коуви и женщина. Детектив (Симмс, она вспомнила) поднимался на холм. От скамьи его отделяли двести ярдов. Она могла убить их обоих и уже усесться за руль своего спортивного автомобиля до того, как он вернулся бы к скамье.
Она подождала, пока Симмс исчезнет меж деревьев, в тени которых находилось кафе, и, открыв сумочку, сняла пистолет с предохранителя.
После чего вышла из-за дерева и быстрым шагом направилась к скамье. Посмотрела направо, налево, оглянулась. Рядом никого.
