расшатанный деревянный стул и опустился на него. – На него давили, да еще как, – сказал он, глядя на Страйда и Серену. – Но не деньгами. Ник ни цента ни у кого не взял бы. И уступил он только ради меня.
– Как это, ради вас?
– Мы были любовниками почти полвека.
Из кресла, в котором сидел Хэмфри, донесся тяжелый вздох. «Будь в комнате чулан, – подумал Страйд, – старик непременно спрятался бы там».
– И Лео Риччи об этом узнал, – промолвил Хэмфри. – Представления не имею как. Хотя с их деньгами они могли о ком угодно что угодно выведать. Короче, он намекнул мне, что, если расследование пойдет не так, как им хочется, обо всем станет известно в управлении.
– Не так, как им хочется, это значит – упрется в Уокера Лейна? – уточнил Страйд.
Хэмфри развел руками.
– А что я мог сделать? Я сознавал, что он замешан в деле. Но мне перекрыли все пути.
– Он не все вам говорит, – добавил Харви. – Ник меня защищал. Обмолвись он хоть словом, его бы просто уволили, а меня упрятали бы за решетку. На всю катушку припаяли бы.
Страйд снова взглянул на фотографию Мэрилин Монро и покачал головой.
– Так вот кто, значит, надписи подделывает, – усмехнулся он.
– Он настоящий художник, а не мошенник! – твердо возразил Хэмфри.
Харви скромно потупил голову.
– Я не подделываю, а имитирую, – поправил он Страйда. – Признаю, в молодости я иногда забывал предупредить людей, что они покупают копию, а не оригинал.
– А сейчас? – Страйд, улыбнувшись, взял со стола бейсболку с автографом Уилли Мейса.
Харви ответил улыбкой.
– Порой я делаю Ники кое-какие подарки. Так, для забавы. Продаю кое-что по Интернету, но объявляю их копиями.
– Разумеется. А ваши покупатели тоже честные люди и, конечно же, не перепродают копии по цене оригиналов, – рассмеялась Серена.
– А вот это меня уже не касается.
Страйд отказывался верить своим глазам и ушам. Все до изумления просто – полицейский-гей нашел себе любовничка-мошенника, а в результате убийца – возможно, и Уокер Лейн – уходит безнаказанным, какой-то бедняга из Лос-Анджелеса кончает жизнь на электрическом стуле и дело закрывается. Затем проходит сорок лет, и кто-то открывает вторую серию убийств.
– Лео Риччи еще жив? – спросил Страйд. – Нужно бы и с ним пообщаться.
– Жив, жив, – кивнул Хэмфри. – Но вряд ли сообщит вам что-нибудь ценное. Он занимался тем, что делал за хозяина грязную работу в казино. Лишь Бони знает, что там произошло.
– Бони никогда не согласится беседовать с нами без ордера и семи адвокатов, которые отклонят все наши вопросы, – отозвался Страйд.
– Остается Сохилл. Он может попросить своего папашу созвониться с Бони, – предположил Хэмфри. – Старый банкир уже много лет ведет дела с казино.
– Сохилл связан с Бони? – удивился Страйд.
– А что тут особенного? Лас-Вегас – город маленький.
– Можете обратиться к дочери Бони, – подсказал Харви.
Хэмфри кивнул.
– Да. Клэр Белфорт. Она взяла фамилию матери. Много лет назад Клэр поссорилась с отцом и ушла от него. Стала певицей, исполняет фолк в одном из заведений на Баулдер-Стрип.
– С какой стати ей нам помогать? – поинтересовался Страйд.
– Наверное, она вам и не поможет. Даже скорее всего не поможет. Но Клэр – единственная, кто одним звонком свяжет вас с Бони.
Глава 18
Он припарковал «лексус» на дороге, тянущейся вдоль озера, напротив особняка с темными стеклами. Владелец либо развлекался в городе, либо на своей яхте бороздил тихие озерные воды вдоль острова. Так проводили время почти все обитатели курортного местечка, люди богатые, позволявшие себе направиться куда вздумается и делать что хочется.
Его не заботило, что машину могут увидеть. Здесь припаркованный возле чужого дома «лексус» не вызовет ничьих подозрений. Мало ли кому вздумалось побродить по бережку? Посторонним сюда вход заказан, миновать охрану невозможно, а она знает всех в лицо.
Старушонка сыграла свою роль безукоризненно. Она смеялась, улыбалась охранникам – в общем, вела себя так, словно ничего страшного не происходит и за ее спиной не сидит незнакомец с пистолетом в руке. Опустив боковое стекло, она въехала на территорию курорта спокойно, как всегда. Выдавали ее, как он заметил, лишь трясущиеся пальцы, выбивавшие на руле мелкую дробь, которую охранники, как, впрочем, и другие, приняли бы за проявление болезни Паркинсона. Они ошибались. Это признак панического страха.
Остаток дня он провел в ее доме, наблюдая, как страх переходит в ужас, и поглядывая в окно на заходящее солнце. Старухе он заткнул рот полотенцем, связал и усадил в кресло. Широко раскрытыми глазами она наблюдала, как он неторопливо прохаживался по комнате от двери к окну. Наступил вечер, и он наконец подготовил себя. Понимал, что старушонка ждет момента, когда он начнет убивать ее. «Интересно, скончается она от сердечного приступа, увидев, что я просто выхожу из ее дома?» – лениво подумал он.
Отъехал он недалеко. Ниже, у одного из самых больших особняков, земля которого обхватывала часть озера, он остановился. Отсюда удобнее наблюдать за домом, возвышавшимся над остальными.
И ждать.
Ему хотелось закурить, но он опасался опускать тонированное стекло. Лучше, если пассажиры случайно проезжающей машины сочтут, что в салоне никого нет. Он сидел почти не двигаясь, наблюдая за особняком, переводя взгляд с одного окна на другое. Иногда в разных комнатах вспыхивал и гас свет, за шторами двигались чьи-то силуэты. Это означало, что два обитателя особняка никуда не ушли. Иногда он отчетливо видел их лица и фигуры в бинокль. Только они двое, больше никого в доме нет.
Он отворачивался и рассматривал озеро. В легких волнах, точно в сказке, мелькали и переливались огни. Да и обитатели курортного места сами жили как в сказке, пестуя свои дешевенькие иллюзии.
Он попытался отвлечься – делал так уже много раз и никогда не нервничал. Сейчас продолжал тревожить случай с мальчиком, когда его выдержка вдруг дала осечку. Он позволил себе разозлиться, дал волю эмоциям. Для него это серьезный промах. Поддаваться чувствам могут другие, но не он. И не сегодня. Но он будет стойким. И никогда больше не повторит ошибки.
В боковом зеркале он уловил слабое движение. Затем в нем вспыхнули огни – автомобильные фары. Длинный черный лимузин проплыл рядом с «лексусом», подъехал ко входу в особняк, за которым он следил, и остановился. Водитель не стал ни выключать мотор, ни мигать фарами, ни нажимать на клаксон. Он хорошо знал, что знаменитости, особенно отправляясь на встречу с другими знаменитостями, всегда появляются вовремя. Вскоре дверь особняка открылась.
Он опять поднес к глазам бинокль и увидел, как из высокого дома появился высокий мужчина и приблизился к задней дверце лимузина. Водитель, приподняв цилиндр, улыбался пассажиру.
Щелкнула задняя дверца, потом закрылась передняя. Он проследил, как лимузин съехал к дороге и двинулся вдоль озера. Вскоре его огни исчезли вдали.
Минут десять он продолжал сидеть, окруженный тьмой и тишиной. Улица оставалась пустынной. Наконец он включил двигатель, погасил огни и тихо подвел «лексус» ко входу в особняк. Не заглушив двигателя, он поставил машину на ручной тормоз. Его визит не займет много времени. Он всегда удивлялся ошибкам, которые совершали профессионалы. Как можно в такие минуты выключать двигатель? А вдруг он
