– Четыреста?! – восторженно воскликнула девушка. – Ну ты крут. Да за такие деньги я с тебя до утра не слезу. Ты готов?
– Заходи в спальню, раздевайся и жди. Я сейчас.
– Слушай, красавчик, честное слово, я здорова. Можешь не надевать презерватив.
Блейк махнул рукой в сторону спальни. Девушка, зажав деньги, вприпрыжку побежала туда.
Он осмотрел комнату, решая, что взять с собой. Он дозарядил обойму пистолета и убрал его в карман. В другой карман положил нож. В третий – ворованный мобильник. Затем достал из ящика моток киперной ленты для обмотки труб, взамен оставленного в брошенной машине. Опять обвел взглядом комнату, ища улики, которые следовало бы уничтожить, но теперь они уже не имели значения.
Возвращаться он не собирался.
Оставалось взять последнее – коробочку от жвачки «Тик-Так», где находился его сувенир на счастье – зубы дантиста, вырванные без помощи стоматологического инструмента. Блейк, усмехнувшись, потряс коробочку, послушал перестук человеческих клыков и вдруг вспомнил об Амире. С того дня, когда он впервые увидел ее портрет в журнале, а потом соединил прекрасное лицо с очаровательным голосом, что слышался ему всю жизнь, Блейк прошел долгий путь.
Он и сейчас видел Амиру там, под крышей «Шахерезады». Ее обнаженное тело в холодной воде бассейна. Он представил, как неистово она кричала, как отчаянно звала на помощь. Но ее зов остался без ответа.
«Ну что ж. Я заставлю их за все ответить».
Ему оставалось сделать последний шаг.
Блейк вошел в спальню. Девушка лежала на кровати, обнаженная, прикрывшись легкой простыней, сквозь которую просвечивало ее тело – худое, с едва пробившейся грудью и сосками, напоминавшими комариные укусы. Она улыбнулась и раздвинула ноги.
– Ты готов, красавчик? – спросила она.
Блейк присел рядом на край кровати. Девушка подмигнула ему. Он молча зажал ей рот и приставил к переносице, меж округлившихся от ужаса глаз, ствол пистолета.
Глава 40
Страйд закрыл глаза. Ему хотелось кричать.
Азиат, владелец кондитерской, позвонил в полицейское управление и сообщил, что разыскиваемый человек стрелял в офицера полиции. В течение нескольких минут к магазину подъехало с десяток патрульных машин. Опознал лежащего во дворе офицера Страйд.
Это была Аманда.
Его первым желанием было схватиться за голову и броситься на асфальт. Боль в груди поднялась такая, будто кто-то вонзил в нее длинный зазубренный нож и медленно вращал, рассекая внутренности, подбираясь к сердцу.
Страйду уже приходилось терять друзей-полицейских, но никогда он не лишался напарника. За то короткое время, что они проработали с Амандой, между ними сложились особые доверительные отношения. Аманда чем-то напоминала ему Мэгги, его прошлую напарницу. Умная, с хорошим чувством юмора. Изгой. Страйд испытывал симпатию к изгоям. Проститутки и официантки из баров вызывали у него большее сочувствие, чем владельцы казино, постояльцы из пятисотдолларовых номеров отеля или подвыпившие туристы и обливающиеся по́том жадные игроки у автоматов и столов, стремящиеся к моментальному легкому обогащению.
Аманда.
Страйд ощущал себя раздавленным, не способным ни действовать, ни думать. Словно все потери разом навалились на него. Он привалился спиной к стене магазина. Перед глазами, как в старом трагедийном черно-белом фильме, поплыли печальные кадры, вырванные из его жизни.
Страйд чувствовал себя виноватым. Окажись он проворнее Блейка, там, на автомобильной стоянке возле «Лаймлайта», прицелься получше, и с Амандой ничего бы не случилось.
Так уж повелось в его судьбе, что ему постоянно приходилось корить себя. Он ходил с чувством вины. Муки совести накрепко прилипли к нему, образовав нечто вроде кокона, в котором Страйд прятал свои эмоции.
Медики не позволили ему приблизиться к Аманде. Положив ее на носилки, они торопливо сунули их в реанимационную машину, закрыли дверь и умчались в госпиталь. Страйд успел лишь мельком взглянуть на напарницу и сообщить ее имя и фамилию. Он спросил у врача, какие у Аманды перспективы, но тот промолчал. Страйд и сам понимал, что все зависит от нее самой, от силы организма.
Страйд видел многое, и не строил иллюзий, он был абсолютно уверен, что поездку в госпиталь Аманда не вынесет, не выиграть ей последнюю свою битву со временем и смертью.
И тогда он разозлился на нее. Она не должна была находиться тут. Да, ее идея великолепна, она вычислила место, где может появиться Блейк. Неудивительно, преступники всегда попадаются именно на мелочах. На чем-то очень простеньком, как, например, в данном случае на булочках с кремом. Страйду было немного стыдно за то, что это не он догадался обойти кондитерские. Сейчас он считал, что и чек, найденный ими в машине, оказался там не случайно. Блейк специально подбросил им его. Из любопытства, проверить – наведет он их на нужную мысль или нет. «Ну почему ты не вызвала группу поддержки, Аманда? – негодовал Страйд. – Ты не сделала самого главного. Не выполнила основу основ, известную каждому дилетанту из полицейской академии. Почему? Изображать героя – занятие ненужное и опасное. Тебе ли о подобном не знать?»
Страйд сознавал, что Аманда попыталась доказать своим обидчикам, что она лучше. Хотела влепить им пощечину. Ее подхлестывало желание самоутвердиться. Винить Аманду не следует, но и не винить ее Страйд не мог.
– Почему ты мне не позвонила? – прошептал он. Ему показалось, он слышит ее ответ: «Блейк узнал бы тебя».
Дверь кондитерской открылась, и оттуда вышли двое полицейских. Они не замечали Страйда, стоявшего слева, у стены. Полицейские закурили, и аромат табака, наполнивший его легкие, вызвал такую острую жажду закурить, какую Страйд не испытывал весь прошедший год. Он посмотрел на свои руки: они заметно дрожали. Ему требовалось успокоиться, а кроме того, казалось, что опустевшую душу лишь табак может заполнить. Страйд физически ощутил на губах вкус сигареты.
– Не угостите? – спросил он одного полицейского.
Полицейский, высокий, ростом не ниже Страйда, черноволосый, с усами, кивнул, вытряхнул из пачки кончик сигареты. Страйд вытянул ее, прикурил от предложенной зажигалки.
– Благодарю, – сказал он.
Первая затяжка показалась обретением рая, ангельским пением. Страйд удивился, что целый год сумел обходиться без подобного блаженства.
– Вы знали ее? – спросил другой полицейский.
Страйд кивнул, выпустил клуб дыма, надеясь, что Господь, в отличие от Серены, простит ему минутную слабость.
– Печально, конечно, но хоть полиция избавилась от позора, – добавил высокий.
Страйд взглянул на сигарету и вдруг почувствовал отвращение. Отбросил ее и затоптал каблуком.
– Напрасно, они недешево стоят, – заметил полицейский.
Страйд, согнув руки в локтях, схватил его за ворот рубашки с такой силой, что ноги полицейского оторвались от земли, резко придавил к стене, отчего плечи и голова исполнили на ней легкое стаккато. Вполне, правда, достаточное, чтобы голова у него закружилась и он сполз на землю, опустившись на колени. Страйд, не в силах сдержаться, занес руку, чтобы ударить полицейского снизу в лицо, но в эту секунду его товарищ, прыгнув, очутился между ними.
– А ну назад! – заорал он. – Ты что, спятил?
