Эрешкигаль поспешила добавить: — Нет, оно не будет таким же, как перед смертью. Человек не вернется в тело, которое было отравлено. Он. будет живым и здоровым, как ты того желаешь, и для меня оскорбительно, что ты могла подумать, будто я способна на такой гнусный трюк. Вот талисман, вот гончар, вот твой солдат. Прикоснись талисманом к солдату, а другую руку возложи на гончара — и считай, что дело сделано.
Инанне не пришлось повторять дважды: она ткнула талисманом из лазурита в тень солдата и со словами «Иди к мамочке!» схватила Намтара прежде, чем он успел удрать.
Ничего не произошло.
Инанна проделала те же манипуляции во второй раз, и вновь ничего не произошло, но теперь это произвело впечатление. Богиня любви и войны бросила выразительный взгляд на сестру, а Эрешкигаль невинно захлопала глазами, но было видно, что она не удивлена.
Взяв ромб из лазурита, властительница мертвых потрясла его, а потом с важным видом поднесла к уху, словно рассчитывала что-то услышать.
— Он действует, — заявила Эрешкигаль. — Так что существует только одна причина твоей неудачи. — Она показала на Намтара, стоящего рядом с Великим Царем Урука. — Я сказала тебе, что от него одни неприятности — жив он или мертв. До тех пор, пока гончар прижимается к Гильгамешу, он находится под защитой его героической ауры, мешающей талисману. Дурацкие легенды. Они пристают ко всему, к чему прикасаются, точно мед. Для талисмана гончар пахнет как настоящий герой, поэтому он и не дает поменять его на обыкновенного смертного вроде твоего солдата — получается неравный обмен.
Инанна разозлилась, повернулась к Намтару и сказала:
— Говорю тебе в первый и последний раз: убери свои руки и отойди от героя.
А Намтар все с той же холодной решимостью, которую он уже демонстрировал в этот день, покачал головой и ответил:
— Чтобы ты превратила меня в одну из несчастных теней? Со всем уважением, о Лучезарная, отправляйся и займись любовью сама с собой.
Говорят, что тупиковая ситуация не могла разрешиться много дней. Конечно, это неправда, но так звучит гораздо эффектнее. Тем не менее не следует забывать, что Намтар был смертным и не смог бы противиться богине в течение многих дней без воды и пищи, в то время как в распоряжении Инанны была вечность.
На самом деле Инанна, которая могла и подождать, обладала устойчивостью внимания хорька. Когда ее божественная угроза не возымела действия, и гончар показал, что не собирается отступать, она нахмурилась и смотрела на него в течение семи вздохов, после чего швырнула талисман из лазурита и заявила:
— Проклятье. Я найду себе другого солдата. Их полным-полно. — И с этими словами она исчезла.
Эрешкигаль довольно фыркнула.
— А я уж думала, что она никогда не уйдет. — Властительница мертвых потрепала Намтара по голове. — Ты настоящее чудо, маленький человечек. Мне понравилось твое хладнокровие. Быть может, аура героизма принадлежит тебе самому.
— Великая Властительница, ты оказываешь мне слишком большую честь. — Намтар поднял руки и поклонился. — Но не стоит путать упрямство с отвагой. Я самый обычный человек, который хорошо понимает: когда тебе улыбается удача — даже если улыбка у нее смущенная, — следует принять ее в дар, схватить, сделать своей, прежде чем она успеет сделать вдох и спросить: «А ты уверен, что я улыбалась тебе?».
Богиня рассмеялась, и в первый раз ее смех не сопровождался сарказмом:
— Никогда не сделаю подобной ошибки в будущем, о смертный! — с улыбкой воскликнула она.
Намтар ухмыльнулся в ответ, игриво подмигнул властительнице мертвых и сказал:
— И еще я прошу тебя, Великая Властительница, не думать, что я обладаю врожденной способностью находить дорогу. Как мне выбраться отсюда?
Богиня опустилась на колени рядом с гончаром и. погладила его прохладной смуглой рукой.
— Ты хочешь так скоро уйти? — проворковала она. — Ты очень ловко посмеялся над моей сестрицей; мне нравятся подобные способности в мужчине.
— Но ты никогда не любила это качество во мне, — запротестовал Гильгамеш. — Я не раз противостоял Инанне! Вспомни: когда был жив, она хотела забраться в мою постель, но я ответил отказом. Я сказал ей об этом прямо в лицо! Она постаралась отомстить, но я не испугался и…
Эрешкигаль бросила на него презрительный взгляд.
— Она отомстила твоему лучшему другу, Энкиду. Гораздо проще, если за тебя платит другой. О да, ты рыдал, когда он умер, но я не заметила, чтобы ты захотел прыгнуть в могилу вместе с ним. Нет, именно эта история заставила тебя отправиться на поиски цветка вечной молодости. Ты испугался, о Гильгамеш, ты был охвачен ужасом! И если ты хоть раз вспомнил об Энкиде, я готова съесть свою шляпу!
Гильгамеш не стал терпеть оскорблений. Он бросился в бой, обрушив на Эрешкигаль все известные ему ругательства, коих оказалось немало — не зря же он обладал героическим прошлым. Намтар отошел в сторонку, и о нем вновь забыли. Однако теперь он хорошо знал, что рядом обретаются раздраженные души из гробницы Гильгамеша. Если они возобновят свои атаки, он превратится в бездыханное тело, прежде чем Гильгамеш придет к нему на помощь. Единственной надеждой Намтара оставалась легендарная аура героя, но, увы, Гильгамеш принадлежал к той категории людей, которые так же охотно пускают в дело руки, как и языки, стоит им вступить в спор. Мертвый царь Урука так размахивал руками во время ссоры с Эрешкигаль, что подойти к нему было просто невозможно. Намтар понимал, что один удар царя причинит ему вреда больше, чем совместные усилия рассерженных теней.
Намтар понял, что попал в безнадежное положение.
— Мне никогда отсюда не выбраться, — пробормотал он. — Во всяком случае, живым. Какое значение имеет время для богини и мертвецов? Они будут спорить, начисто позабыв обо мне, пока я не умру от старости. Во всем виноваты глупые жрецы: они могли оставить меня в процессии. Что проку от их так называемого милосердия! — Он злобно пнул почву Царства пыли и пепла.
Что-то звякнуло под его сандалией — нет, этот предмет не мог быть пеплом. В воздух взлетело нечто ярко-синее, бросающее вызов мраку царств Эрешкигаль. Намтар подпрыгнул и ловко поймал талисман из лазурита. Потом он стряхнул с него пепел л собрался сообщить Эрешкигаль, что она кое-что потеряла.
Но тут перед ним мелькнуло полупрозрачное крыло, и он услышал тихий голос Сабит:
— Ты собираешься совершить очень глупый поступок, Намтар. Бывший раб посмотрел на лишенную лица тень, а потом опустил взгляд на зажатый в руке талисман.
— Благодарю, Сабит, — ответил он. — Ты не покажешь мне дорогу домой?
Тень Сабит замерцала от удовольствия.
— Иди за мной, о Намтар, — сказала она и полетела вперед. Намтар торопливо последовал за Сабит.
Мстительные души из гробницы Гильгамеша попытались остановить его, но остаточное действие легенд о славном Великом Царе задержало их. Гончар прошел сквозь них со словами:
— Не беспокойтесь, друзья, я обязательно вернусь!
— Большое дело, — проворчала тень Иби-Сина. — Все сюда приходят.
Зикуарру, старший жрец Энки, был доволен собой. Он только что превосходно поужинал и собирался на вечернюю прогулку. Он очень любил гулять в одиночестве, поскольку только так мог порадоваться удачно проведенному дню.
Сегодня старший жрец имел все основания гордиться собой: о погребальной церемонии царя Гильгамеша жители Урука будут говорить еще много дней. Все прошло безупречно, тридцать две человеческие жертвы отправились в загробный мир вслед за своим повелителем. Да, произошел неприятный спор между рабом и молодым солдатом, которому следовало бы держать себя в руках, но поскольку они находились в самом конце процессии, лишь немногие заметили, что произошло. Достоинство и влияние жрецов не пострадало, а все остальное значения не имело. Ради поддержания этого достоинства и влияния Зикуарру надел высокий головной убор, украшенный золотом, сердоликом, лазуритом и черным янтарем. Прохожие должны видеть, кто перед ними.
