Но не все так просто. В связи с этим хочу привести мнение известного политолога Александра Ципко, с которым я не могу не согласиться. «Ситуация с нашей демократией действительно обстоит достаточно трагично, — пишет эксперт. — Рискну утверждать, что желание Путина задавить в зародыше любую угрозу своей власти, любое проявление оппозиционности проистекает отнюдь не из-за его стремления к личной диктатуре. Все обстоит прямо противоположным образом. Путин, на мой взгляд, проявляет сверхосторожность, ибо он на самом деле боится власти. Представьте себя на его месте. Человек, по собственному признанию в одной из книг, еще несколько лет назад готовил себя на роль отставника- офицера, зарабатывающего на хлеб извозом, а сейчас по воле случая ему доверили власть в такой громадной стране, да еще и в условиях глубочайшего кризиса…
Сам тот факт, что любого человека у нас можно вытащить из политического небытия и при помощи ТВ сделать за несколько месяцев популярным лидером мировой державы, — продолжает политолог, — говорит о том, что у нас нет политической системы как системы правил игры, системы отношений, жестких критериев выдвижения и подбора кадров.
И назначение никому не известного Михаила Фрадкова на пост второго человека в стране еще раз доказывает, что пока мы имеем систему бессистемности».
Да, личную власть, преемственность своей власти, избрание президентом уже своего преемника В. Путин себе обеспечил, то есть с точки зрения личной власти он свои позиции укрепил. Но мы вправе использовать и другие критерии и оценки ситуации. В частности, что дает это стране? Выиграет ли она в целом от этого? Отнюдь! С точки зрения политического процесса мы вновь отброшены назад — здесь сомнений нет никаких. С точки зрения плюрализма мнений, нормальной политической культуры, многопартийности мы сейчас вернулись или возвращаемся в доперестроечный период. Политическая же элита деградирует просто на глазах…
Глядя на «Единую Россию», представленную в Госдуме большинством депутатов, мы видим, что это люди совсем иной политической подготовки, иного культурного развития, уровня. А теперь вспомним: в эпоху СССР мы имели профессионально подготовленную управленческую верхушку в виде аппарата ЦК КПСС, который реально управлял государством. В 1989 году, когда я пришел в ЦК, там работало около 60 докторов наук. Что бы ни говорили, а тогда было реально компетентное руководство. Сейчас чиновников подобного уровня в управленческом аппарате президента считанное количество.
Трудно прогнозировать, что ждет нас в следующие четыре года. Но ясно одно: если Медведев и Путин хотят реально что-то сделать для страны, с принципами кланового подхода к формированию своего аппарата и правительства необходимо покончить.
Необходимо прекратить комплектование кадров властных структур по принципу «питерские» — «чекисты». ФСБ свою задачу уже успешно выполнила, сотрудники этой организации чувствуют себя сегодня вполне комфортно. Теперь надо потребовать от них конкретных результатов в борьбе с коррупцией и с терроризмом…
Нужно выдвигать людей профессионально подготовленных, пользующихся доверием в обществе независимо оттого, из Питера они или из другого города, работают ли они в органах или нет. Не нужно опасаться окружать себя компетентными людьми, бояться, что «свита» забьет тебя. Президент есть президент. Он выше любого уже в силу своего статуса…
Новые четыре года власти поставили перед Путиным непростую дилемму: станут ли они завершением его президентской карьеры, или же в той или иной мере Путин будет претендовать на ее продолжение? Вопрос этот чрезвычайно важен. Если Путин решит пойти по второму пути, то и для страны, и для него самого это будет путь обострения с неясными результатами, чреватый непредсказуемыми потрясениями и серьезными кризисами.
Если же Путин решит завершить свою президентскую карьеру и снова продолжить работу в качестве премьера, то он, естественно, должен будет поставить перед собой задачу добиться реальных положительных перемен в стране, оставить о себе в народе добрую память. Но в этом случае с нынешним слабым аппаратом, подобранным из «питерцев», «чекистов» и остатков старой «семьи», много президент сделать не сможет. В такой ситуации Путину придется менять принцип подбора кадров: он будет вынужден усилить свою команду яркими личностями.
Другой задачей должно стать формирование нормальной оппозиции. Ее в стране, учитывая отсутствие в Думе представителей «Яблока» и СПС, а также подавление главной оппозиционной силы — компартии, явно не хватает…
А отсутствие оппозиции и инструментов контроля за действиями Кремля приводит к резкому росту числа ошибок, вероятности управления не с позиции выработки вариантов решений, а с позиции чисто субъективных факторов.
На относительно молодого, энергичного и непьющего президента уставший народ возлагал большие надежды. Он требовал отмежевания Путина от ельцинской «семьи», решительного с ней разрыва. Страна ждала от него политической оценки предыдущей власти, оценки действий, проводимых его предшественником. Я тоже надеялся, что это должно произойти.
Жизнь показала, что Путин, будучи заложником ситуации, к этому отнюдь не стремился. Не буду кривить душой: и Путина, и меня на самый пик нашей карьеры вывел именно Ельцин. Позднее этот факт стал одним из важных моральных составляющих в моем поведении: с одной стороны, я был благодарен Ельцину за то, что он выдвинул меня кандидатом на пост Генпрокурора, с другой, — я испытывал горечь разочарования, когда понял, что его деятельность требовала уголовного расследования.
Нелегкий выбор — стать человеком, который говорит президенту: «Вы не правы, это незаконно!» Я мог поступить как все, но, отказавшись играть по законам коррумпированной российской элиты, я выбрал другой, нелегкий путь…
Этот выбор, связанный с оценкой эпохи Ельцина, Путину сделать еще предстоит.
Однако сегодня уже нет оснований утверждать, что «семья» в годы путинского президентства жестко держала его «на поводке», не давала ему развернуться. Во многом это был курс Путина как такового, а не курс обстоятельств вокруг Путина.
Следовательно, изменений курса после окончательного сворачивания «семьи» не будет, больших перемен в этом плане ожидать не стоит.
С одной стороны Путин — работник спецслужб. С другой — его становление и развитие происходили в условиях рыночной экономики. Результатом этого внутреннего конфликта стал курс на либерализацию страны на фоне проведении экономических реформ. Но способен ли дать результаты экономический курс на либерализацию, пока мы имеем дело с кланово-мафиозной системой власти? Полагаю, что нет!
Так оно, собственно, и произошло. Восемь лет президентства Путина не дали ожидаемых результатов, принеся стране лишь поверхностную стабилизацию. Сопровождалась она массой кризисных ситуаций и вспышками терроризма.
По сути, как это ни печально, прежняя либерально-олигархическая экономика, сложившаяся при Ельцине, таковой и осталась при Путине. Но если при Ельцине были хоть какие-то политические свободы, с Путиным они начались сжиматься как шагреневая кожа. Наверное, российский народ вытерпит в очередной раз и эти политические ограничения, тем более, что прежние свободы ему мало что давали. Сопровождались они страшными перекосами в экономической сфере, обогатившими одну часть общества и обнищавшими другую. Реально этих свобод не хватило ни на то, чтобы повлиять на политические решения властей, ни на то, чтобы реально провести процессы приватизации…
Народ потерпел бы, увидев реальные сдвиги в экономике и перемены в социальной жизни.
Но происходит нечто противоположное: политические свободы с каждым годом становятся все урезаннее, а перемены в сфере экономики все туманнее, а тут еще полномасштабный финансовый и экономический кризис…
Надежда умирает последней, поэтому несколько слов об упущенных, с моей точки зрения, возможностях.
Не пересматривая итогов приватизации, но используя механизм судебной власти, самые одиозные приватизационные решения прошлых лет надо было поломать при помощи суда. Взять под контроль олигархов и механизм перераспределения прибыли. Мы благодарны Путину, что платим подоходный налог в
