бессмысленно хлопает, в себя приходит, фуражка где-то под ветками.
А когда пришёл, то заорал, почему-то на меня:
– Ты куда хлыст толкаешь! Ослеп, что ли, или удержать не можешь, лебедь умирающий! Да я тебя на губе сгною, да я тебя под трибунал!
В ответ на него заорал вальщик (наколки, две судимости).
– А ты почему нарушаешь технику безопасности?! Каждое утро на разводе разоряешься за неё, а сам? Почему без каски! Почему к делянке по подсаду идёшь, а не по волоку! И для кого этот плакат висит?
Бригадир кивнул на висящий в начале волока фанерный плакат: 'Зона валки – 50 метров. Проезд и проход запрещён!' и продолжал гнать на ротного:
– Да я на тебя рапорт накачу, сегодня же сдам мастеру ЛЗУ, за нарушение техники безопасности!
Вобщем, обменялись любезностями. При упоминании о рапорте и нарушении ТБ ротный сразу притих, потому что виноват в самом деле он. Если дать делу ход – его же и накажут, за производственный травматизм у нас строго, могут и премию снять, а могут и звёздочки с погон, а то и посадят, если есть жертвы. Мент развернулся, подобрал свою фуражку, и пошёл по волоку, держа её в руке, так и не надев на приплюснутую хлыстом голову.
Глядя ему вслед, вальщик (две судимости) достал пачку дрянного 'Памира', прикурил, и промычал невнятно:
– Везунчик, однако. Пофартило тебе сегодня.
Я поглядел на бригадира и подумал: ох, неспроста ты, после того как оглянулся назад, вдруг закричал, чтоб я бросил вилку. Оглянувшись назад, ты увидел ротного, ну и решил сыграть в несчастный случай. А стрелки сошлись бы на мне, ведь все солдаты говорили: мол, Саня это дело так не оставит.
Потом, когда в гарнизоне стало известно об этом случае, все стали поглядывать на меня уважительно: ну ты зверь, отчаянный мужик, однако, что ж ты не смог привалить его половчее?
И только мы с бригадиром знали, в чём дело, кто его в самом деле хотел привалить. Но молчали.
А мне не было ничего. Только вскоре в другой отряд перевели, но это было решено командирами раньше, ещё до этого случая. Особисты постарались.
Выправление МАЗовской рамы в полевых условиях
Так вот, прислали к нам тогда по распределению нового гражданского начальника дурколонны (дорожно-строительной колонны) – вольнолюбивого сына рутульского народа Мишу. Специалист Миша был ещё тот.
Как-то подошёл он ко мне в гараже и спросил:
– Почему стоишь, в лес не едешь?
– Сейчас, – говорю, – подъедет трактор-трелёвщик и заведёт мою машину с буксира.
– А почему стартёром не заводишь?
Ох, начальник, страшно далёк ты от жизни, как декабристы – от народа. Аккумуляторов ни у одного самосвала отродясь не было, все с толкача только заводятся.
– Нету, – говорю, – аккумуляторов.
– Как нету, а это что?
И он указал на два валяющихся под забором аккумулятора.
Нормальный человек и не спросил бы, хорошие аккумуляторы под забором никогда не валяются.
– Это плохие, – говорю.
– А ты поставь их, может и сгодятся.
– Ты что, совсем больной?
– Ставь, кому сказал! Я тут начальник. А то оборзел вконец, хер за мясо не считаешь.
Я пожал плечами. Ладно, раз ему так хочется покомандовать – поиграем в эту игру. Только тут уже не одного такого бурого начальника обломали, третий ты здесь за неполный год.
И я сказал Вите-стажёру, новобранцу из Ростова:
– Витя, пошли, притащим эти две батареи из-под забора, начальник приказал.
– Это ещё зачем?
– Миша сказал: подключать их к самосвалу и заводиться.
– Он что – дурак, этот Миша?
– Да, – говорю, – но он начальник. Так что пошли.
И мы притащили эти батареи на самосвал. У одного аккумулятора сбоку в корпусе была огромная дыра. У второго корпус был треснут и выломаны перемычки.
– Ну что? – говорю Мише с видом усердного солдафона, мысленно потешаясь над ним. – Какие будут приказания?
– Ставь на МАЗ и подключай!
Мише явно нравилось отдавать приказания. Мы с усилием над собой сохранили серьёзное выражение лица и стали надевать клеммы на батареи.
Сажусь в кабину.
– Включай! – мысленно взмахнул шашкой Миша. Витя-стажёр деликатно отвернулся и зажал рот руками.
Я повернул ключ и... никакого эффекта.
– Не заводится, – говорю Мише с притворным удивлением.
Витя отошёл на два шага и закашлялся.
– Давай наоборот: плюс подсоедини на массу, а минус в цепь стартёра, – скомандовал Миша.
Моё лицо исказила мучительная гримаса, Витька сжал лицо кулаками.
– Ты чего? – подозрительно скосился на меня Миша.
– Да так, – прохрипел я, подавляя приступ смеха, – на обед что-то нехорошее съел, живот пучит.
– Жрать надо меньше, а то скоро харя треснет!
Хорошо ещё, подумал я, провода от батареи никуда не подключены, в воздухе болтаются. А то бы пробило вентили генератора.
И Витя, из последних сил сохраняя серьёзность на лице, подключил плюс батареи на массу и минус – в цепь (на самом деле – никуда, но Миша об этом не знал).
– Запускать? – спрашиваю Мишу.
– Постой, – на его лице отразились мучительные сомнения, – если мы наоборот подключили батареи, – у нас дизель в обратную сторону не заведётся?
Всё, финиш! Не в силах сдержатся, я сполз с водительского сиденья на пол кабины и не просто засмеялся, а завыл дурным голосом. Витя-стажёр из последних сил зашёл за самосвал и там упал прямо на землю, содрогаясь от острых приступов хохота. На непонятные, навзрыд, вскрики сбежался весь гараж, стали расспрашивать – в чём дело. Сквозь смех мы кое-как разъяснили причину своего бурного веселья.
И тут уже весь личный состав скосила беспощадная эпидемия хохота. Солдатам только дай повод посмеяться, развлечений в лесу немного. Разумеется, об этом случае узнал весь гарнизон, Мише это часто припоминали, а меня он возненавидел. Словно я виноват, что он глупость сморозил.
И вот как-то через пару месяцев, летом, когда мы жили и работали на вахте, Миша пришёл к нам в вагончик и объявил:
– С сегодняшнего дня работаем по-новому. Днём на самосвалах работают водители, а ночью – их стажёры. У бульдозериста и экскаваторщика подмены есть.
Ну и ладно, пожали мы плечами, начальству виднее.
В ночь, а ночи там белые, солнце летом не заходит, вместо меня сел за руль Витя-стажёр. Но не успел я толком прикемарить в вагончике, как меня поднял Миша:
– Вставай! Там твой стажёр самосвал угробил!
– Что случилось? Витя цел?
– Ему то ничего, а вот самосвал с лежнёвки в болото съехал, кузов слетел с упоров и раму набок свернуло. А ты зачем руль стажёру передал?
– Так ты же сам приказал утром – в две смены работаем!
