И вот теперь он снова здесь, да еще так близко. Поспешно оглядевшись, Лив отыскала просвет между собравшимися и тихонько нырнула в него — подальше от этого типа.
— Боже мой, Лив, ну ты даешь! — встретила ее Лори, когда Лив захлопнула за собой дверь уборной. — Посмотреть на тебя — тихоня тихоней, от нашего бизнеса нос воротишь, а сама вон что творишь! Вот уж правду говорят: в тихом омуте черти водятся. — И Лори с притворным осуждением покачала головой.
— О чем ты? — Лив удивленно смотрела на подругу.
— О той чудной сцене, которую я только что наблюдала в щелку. Ты хоть знаешь, кому ты съездила по физиономии?
— И кому же?
— Ты что, серьезно? О, это потрясающе! На него все наши девчонки заглядываются с той самой минуты, как он тут появился, — возбужденно зашептала Лори, таща подругу к стулу. — Это же самый завидный жених чуть ли не во всей Португалии!
— Что-то не больно он похож на португальца, с таким-то цветом волос, — недоверчиво заметила Лив.
— Он португалец только наполовину, — отмахнулась Лори. — Его зовут Мартин Холлистер. Жутко романтичная история. Мими вчера ходила на свидание к его другу и все выспросила про этого Мартина. Его отец был дипломатом и влюбился в дочку здешнего магната. По-моему, ее звали Мария Родригес или как-то в этом роде. Она тогда была совсем девочкой. Ну, семейство, как ты сама понимаешь, было не в восторге от перспективы ее брака с протестантом — они же здесь все поголовно ревностные католики. Но в конце концов он все же женился и увез ее в Англию. У них было двое детей — дочь и этот самый Мартин. Мария умерла, когда Мартин был совсем маленьким, и его вырастила сестра — тоже Мария или Мария Анна, как-то так. Эта сестра, кстати, рано выскочила замуж, у нее уже довольно большой сын. Поначалу семейству пришлось несладко, но потом вроде все пошло на лад. Дядя Мартина — брат его матери — рано умер, не оставив наследника, а дед лет пять назад тяжело заболел. Вот он и призвал внука на родину предков. Мартин, говорят, довольно беспокойный малый — сказывается кровь авантюристов, у них в семье вроде были первопроходцы, открывшие не то Америку, не то какие-то острова. Впрочем, это не помешало парню с отличием окончить Оксфорд. Кстати, он увлекается гонками, потому-то он и здесь, в Эшториле. — Лори на мгновение замолчала, переводя дыхание. — Как бы там ни было, хватка у Мартина оказалась железная, и он лихо вошел в семейное дело, — продолжала она после паузы. Кончилось тем, что он прочно обосновался в Португалии и, похоже, возвращаться в Англию не собирается. Язык он знает: сначала мать учила, потом сестра и нянька у них была португалка. Одним словом, сейчас он преуспевающий бизнесмен и жесткий, говорят, до ужаса, даром что молодой. Половина местных красоток по нему сохнет, а ты раз — и по морде! Ты хоть понимаешь, что натворила?
— А, собственно, мне-то что? — ощетинилась Лив. — Я ведь не собираюсь за него замуж!
— Ну и напрасно! По-моему, он на тебя глаз положил. И потом, он вроде усвоил местные патриархальные нравы и к моделям относится, сама понимаешь как. Так что, если узнает, что ты еще и не модель, а порядочная девушка, собирающаяся в университет, кто знает, может, у тебя и появится шанс.
— Глупости, — отмахнулась Лив. — Тебе прекрасно известно, что я не собираюсь замуж так рано.
— Ну, это еще бабушка надвое сказала, — заметила Лори. — Между прочим, смотритесь вы вдвоем просто сказочно.
Лив в ответ беспомощно закатила глаза. К счастью, восторженный монолог Лори во славу Мартина Холлистера был прерван появлением Алессио. Тот стал сетовать на бездарную организацию показа, на спонсоров и весь мир, ополчившийся против бедного модельера. Когда шквал возмущения иссяк, Алессио наконец соизволил заметить Лив и, широко улыбаясь, спросил, не хочет ли она поприсутствовать на последнем показе, а после него немного пообщаться с гостями. Ради этого он был даже готов одолжить ей одно из своих творений. Лив уже открыла рот, чтобы отказаться, но на лице Алессио появилось страдальческое выражение, и она сдалась. Лив понимала, что многим обязана Алессио: ведь если бы не он, она бы никогда не поехала в это турне. Замысел его был достаточно прост: нарядить в одно из своих платьев совершенно новое лицо и тем самым заинтриговать присутствующих и привлечь лишний раз внимание к своим туалетам. Решение было нетрадиционным, зато сулило определенные выгоды.
Так и вышло, что в день своего рождения Лив прогуливалась среди гостей на приеме в шифоновом творении Алессио серебристо-серого цвета. Платье было почти столь же вызывающим, что и прочие одеяния модельера. Впрочем, в каком-то смысле оно было даже стильным. Удерживавшееся на левом плече тоненькой короткой бретелькой, оно асимметрично спадало в несколько слоев по правому боку до самой лодыжки, оставляя открытой почти всю левую ногу. Цвет ткани менялся от серебристо-серого до почти черного по краю. На улицу в таком виде, конечно, не пойдешь, решила Лив, но в целом платье очень даже ничего, во всяком случае более приличное, чем те короткие полупрозрачные драпировки, в которые Алессио обычно обряжал своих моделей.
Небрежно взяв у проплывавшего мимо официанта бокал с шампанским, которое она не собиралась пить, Лив стала медленно пробираться сквозь толпу. Лори куда-то пропала — у нее намечался интересный кавалер, — и Лив откровенно скучала. Обычно подруга просвещала ее насчет того, кто есть кто, и, хотя Лив была не любительницей светских сплетен, это ее хоть как-то развлекало. Последняя, например, по поводу Мартина Холлистера, оказалась очень даже полезной: теперь Лив по крайней мере знала, как себя вести, если вдруг столкнется с ним на приеме. А что он тут будет, она не сомневалась.
Наконец она обнаружила то, что искала: тихий уголок, где в кадке росла огромная пальма. Украдкой оглядевшись, она опорожнила бокал прямо в кадку. Еще немного, и она улизнет к себе в отель, и Бог с ними, с приключениями. Это явно не для нее.
— Какая жестокость уничтожать ни в чем не повинное растение. Так же вы уничтожили мои надежды вчера вечером.
От неожиданности Лив уронила бокал прямо в кадку и обернулась. Позади нее маячила знакомая гибкая фигура светловолосого мужчины. Она покраснела до корней волос.
— Я… не хотела… — беспомощно забормотала она, чувствуя, как при виде Мартина у нее предательски заколотилось сердце.
Мартин был еще более красив, чем накануне. Безупречно скроенный дорогой костюм не мог скрыть мощного разворота плеч, крепкие мышцы так и перекатывались под тончайшей шелковой рубашкой. И эта неотразимая улыбка, заставлявшая сжиматься ее сердце. Лив смотрела на него и не могла оторваться. Впервые в жизни она ощущала такое мощное физическое притяжение мужчины.
— Не волнуйтесь, Роберта, я пошутил. Я лишь хотел кое-что прояснить. — Мартин прислонился к стене рядом с ней. — Я не наркоторговец, как вы, по-видимому, решили вчера. Мне хотелось лишь убедиться, что вы не балуетесь наркотиками. Боюсь, я не слишком высокого мнения о моделях.
— Я ведь уже сказала вам, что я не модель.
— Уверяю вас, я зарабатываю на жизнь честным трудом, и мне хотелось бы поговорить с вами без риска заработать пощечину. — Он улыбнулся, и все сомнения Лив развеялись.
— Ну если только поговорить, то ладно, — улыбнулась Лив.
— Откровенно говоря, у меня на уме было не только это, — протянул Мартин.
Лив почувствовала себя разочарованной. За время турне она потеряла счет приставаниям со стороны симпатичных мужчин старшего возраста. Она-то было понадеялась, что с Мартином все будет по-другому, но, видно, ошиблась.
— Вы выбрали не ту девушку, — спокойно сказала она.
— Нет. — Мартин поймал ее за руку, не давая улизнуть. — Я лишь хотел сказать, что за весь вечер ничего не ел и счел бы за честь, если бы вы согласились со мной поужинать.
— Я ведь даже не знаю, как вас зовут, — заметила Лив, притворившись, что ей ничего о нем не известно.
Его длинные тонкие пальцы сомкнулись вокруг ее обнаженной руки и вызвали во всем теле странное покалывание. Такого с ней еще не бывало. Ясные карие глаза, казалось, проникали сквозь маску
