пришельцев.
Все выглядело так мирно, что бойцам резерва было позволено перекусить, и солдаты полезли в свои вещевые мешки. Катон тоже достал полоску вяленой говядины и вонзил зубы в жесткое, но весьма пахучее мясо. Поход по морозцу пробудил в нем аппетит, и он энергично работал челюстями, не забывая при том любоваться развернутой перед ним панорамой. Неожиданно внимание его привлекло движение на дальней стороне поселения. Три фигурки с копьями и щитами бежали к лесной опушке. Юноша обернулся и увидел, что там, где минут пять назад едва курились тощие струйки дымков, теперь к ясному небу поднимается густой столб грязновато-серого дыма.
— Командир! — окликнул он Макрона. — Взгляни-ка!
— Что?
— Там, командир! — Катон показал пальцем, где. — Там бегут люди. Вооруженные люди.
— Да, бегут, — согласился Макрон.
— Что нам следует теперь делать?
— Делать? — Макрон призадумался. — Да ничего. Они слишком далеко, чтобы что-нибудь предпринять. К тому же их всего трое.
— Может быть, нужно доложить о них трибуну?
— Нет смысла, — пожал плечами Макрон.
Катон умолк, наблюдая, как трое вооруженных людей пересекают поле и исчезают среди деревьев. Вителлий тем временем подвел центурию к мосту, переброшенному через ров, и повелительно взмахнул рукой. Кому он махнул, видно не было, но ворота тут же открылись, и центурия прошла внутрь поселения, чтобы скрыться из виду среди тесно стоящих строений и вскоре вынырнуть на большой площади, доминантой которой являлся большой каменный дом. Остановив перед ним колонну, Вителлий в сопровождении двух солдат двинулся к его главному входу, где их уже поджидала вышедшая на крыльцо высокая женщина с длинными льняными волосами. Хотя до вершины холма, разумеется, не долетало ни слова, да и видимость на таком расстоянии оставляла желать лучшего, однако можно было понять, что между трибуном и рослой селянкой затеялся спор.
— Я думал, командир, что нас послали арестовать их вождя, — заметил Катон.
— Так оно и есть, малый, — с досадой отозвался Макрон. — Я не пойму, зачем он зря тратит время? Зимой темнеет рано, и каждым светлым часом надо бы дорожить. — Он уставился на небо, увидел, что солнце уже посматривает в сторону горизонта, и заключил: — Мало радости маршировать домой в темноте.
Катон непроизвольно оглянулся на темневший вдалеке лес. «Если там страшновато и днем, — подумал он, — то что говорить о ночи?»
— Командир, если стемнеет, не лучше ли нам обойти эту чащу?
Макрон покачал головой.
— Слишком далеко. Кроме того, если понадобится, мы будем освещать себе путь факелами. Ты ведь не боишься, а, парень?
— Никак нет, командир.
— Вот и молодец. Продолжай в том же духе, — сказал Макрон с облегчением и чуть было не прибавил: «Береги мои денежки, обормот!»
Внизу, в поселении, спор завершился тем, что Вителлий взмахнул рукой и два солдата заломили женщине руки. Группа легионеров ворвалась в большое здание и очень скоро вернулась, отягощенная весьма вместительным сундуком. Поставив добычу рядом с трибуном, солдаты двинулись к следующему строению и вломились туда.
— Похоже, вождь, за каким мы явились, смекнул, что его ждет, и вовремя смылся, — заметил Макрон с демонстративным зевком. — Эта бабенка его не заменит, зачем она нам?
— Возможно, она из тех краль, какие трибуну по вкусу, — заметил вполголоса знаменосец. — Говорят, он знает в них толк.
— Это его личное дело, но лучше бы он не тратил служебное время на баб. А тем паче — мое. Да еще в эту жуткую стужу.
— Командир! — вдруг воскликнул Катон. — У ворот что-то творится! Кажется, их закрывают! Взгляни!
И действительно, крепостные ворота по непонятной причине стали медленно закрываться, а узкий подъемный мост с той же неспешностью пополз вверх. Центурион ощутил, как по спине его побежали ледяные мурашки, не имеющие ничего общего с начинающим задувать ветерком. Он перевел взгляд на площадь, но легионеры первой центурии, по-видимому ни о чем не подозревая, продолжали обшаривать дом за домом. Потом его внимание привлекло слабое, едва уловимое движение за дальним краем деревни. Лес, темнеющий там, словно бы начал отбрасывать предзакатную тень. Но этого быть никак не могло, ведь солнце стояло еще высоко, и потом лучи его били в спину когорты.
— Катон! Глаза у тебя помоложе. Что там происходит? Центурион ткнул рукой в сторону дальнего леса.
Какое-то время Катон колебался, ибо плавающее над низиной марево смазывало все очертания. Однако очень скоро размытые тени стали обретать некую четкость.
— Думаю, командир… это люди. Вооруженные. — Он с тревогой посмотрел на Макрона. — Германцы?
— А кто же? — буркнул Макрон. — Кому тут быть, кроме них?
— А как же наши… в деревне? — не унимался Катон. — Они ведь их не видят.
— Я знаю, парень. Знаю.
Все больше и больше солдат замечали опасность, по строю пошел встревоженный гул.
— Тихо, там! — взревел Макрон. — Заткнитесь и стойте смирно!
Привычные к дисциплине легионеры беспрекословно повиновались. К дороге, пыхтя, приблизился оставленный ускакавшим трибуном за старшего командир второй центурии Квадр.
— Макрон! Ты их видишь?
— Да.
— Не лучше ли нам спуститься с холма и присоединиться к своим?
— Нам было приказано стоять здесь, — решительно возразил Макрон. — И никуда не двигаться без сигнала трибуна.
— Так-то оно так, но боюсь, что оттуда не видна эта свора. — Квадр ткнул пальцем в сторону быстро шагавших к деревне германцев.
— Если мы спустимся, то тоже будем в ловушке, — сказал Макрон. — Надо предупредить их и ждать.
Квадр посмотрел на товарища, потом кивнул и, сложив чашкой ладони, выкрикнул:
— Знаменосцы! Тревога! Дайте сигнал!
Пятеро знаменосцев пяти резервных центурий, высоко вскинув штандарты, принялись конусообразно вращать их. Макрон опять посмотрел на деревню. Солдаты первой центурии, ни о чем не подозревая, продолжали вытряхивать ценности из домишек селян.
— Ну же, ну же! — бормотал Квадр. — Кто-нибудь! Гляньте же вверх… идиоты!
Наконец один из солдат указал копьем на гребень холма, и Вителлий поворотился в седле. На какой-то момент он застыл, потом привстал в стременах и что-то крикнул своим подчиненным. Солдат, первым заметивший тревожный сигнал, умчался с площади и вскоре появился на одной из надвратных башен. В тот же момент двери домов распахнулись, и на улицы поселения высыпали люди, окружая римский отряд. Легионеры, сомкнув щиты, стали пятиться назад, к воротам. Варвары принялись осыпать отступавших градом камней, но в воздух взлетели копья. Их острия поразили около полудюжины нападавших, остальные ретировались в проулки. Центурия без потерь покинула площадь и на какое-то время скрылась из виду.
Зато германцы, выбежавшие из леса, были теперь видны достаточно хорошо.
— Сколько их?
— Три, может, четыре тысячи, — предположил Квадр.
Макрон покачал головой:
— Нет, это слишком. Скорей всего, три.
