Орджоникидзе, его заместителя И. П. Павлуновского, начальника Главного артиллерийского управления Г. И. Кулика и монополизировать все, что касалось безоткаток. И даже больше: помните слова популярного тогда марша – «мы рождены, чтоб сказку сделать былью»? Пожалуйста, получайте крохотный торпедный катер типа Г-5 с 152-миллиметровой ДРП (а это крейсерский калибр!); эсминец «Энгельс» ведет огонь из 305- миллиметровой ДРП (линкоровский калибр на корабле водоизмещением 1400 тонн!). На автомобиль ставят 305-миллиметровую гаубицу, на мотоциклет – 76-миллиметровую пушку. А Курчевский предлагает проект 500-миллиметровой безоткатки для легкого крейсера…
Увлекся новинкой и заместитель наркома обороны по вооружениям М. Н. Тухачевский. «Как я понял, ему до сих пор никто не возражал относительно его идеи перевода всей артиллерии на динамореактивный принцип, но даже поддакивали», – вспоминал конструктор В. Г. Грабин.
Прессинг был мощный, его испытывали и военные, и производственники. Последние, например, получали телеграммы от Орджоникидзе такого рода: «Если завод № 7 не освоит выпуск орудий Курчевского, то директор будет снят с работы!»
Курчевский был человек увлекающийся, напористый и рисковый, потому и горел неоднократно со своими начинаниями. Первый раз он был обвинен во вредительстве еще в 1923 году, когда якобы растратил казенные деньги, но не построил обещанный вертолет. Изобретателя отправили на Соловки и вспомнили о нем лишь в 1929 году, когда для РККА потребовалось новое вооружение.
Тем более что тут нечаянно выяснилось, что даже в условиях лагеря Курчевский сумел сконструировать новую безоткатную пушку! Его снова приласкали, создали ему условия для работы, и Курчевский развернулся так, что в скором времени промышленностью было выпущено около 5000 орудий его конструкции.
Но когда они попали в войска, как-то неожиданно выяснилось, что годятся лишь некоторые и то – для учебных целей. Дело даже не только в неудачном выборе ствола. Например, батальонную 76- миллиметровую ДРП красноармейцы могли перекатывать по полигону вручную, а при буксировке со скоростью 5—10 километров в час начинались поломки. Мотоциклы и автомобили, на которых Курчевский монтировал пушки калибром 76—305 миллиметров, могли передвигаться только по асфальту. Авиационные, танковые и корабельные ДРП задумывались автоматическими. Однако картузы из нитроткани для пороха то и дело рвались, сгорали при выстреле неполностью и забивали канал ствола, постоянно ломался сложный механизм подачи, случалось двойное заряжание, приводившее к разрыву стволов. Это были неустранимые пороки конструкции.
И изобретателя в очередной раз обвинили во вредительстве. В 1937 году он исчез и был посмертно реабилитирован в 1956 году. Но говорят еще раньше, в 1942 году, когда стало известно о появлении безоткатных орудий за рубежом, Сталин с досадой изрек по этому поводу: «Вместе с грязной водой выплеснули и ребенка… »
И было отчего сокрушаться: активнореактивные снаряды, впервые нашедшие себе применение в пушках Курчевского, потом широко использовались как в знаменитых немецких фаустпатронах, так и американских базуках. И нам снова пришлось догонять зарубежных конструкторов, проектируя послевоенные РПГ-2.
В небесах мы летали одних…
Среди трех видов вооруженных сил по части разработки экспериментальных систем оружия на первом месте были нацистские люфтваффе. По свидетельству историков в КБ третьего рейха не прекращалась работа практически до весны 1945 года. Лучшие умы Германии думали, как обеспечить гитлеровским асам превосходство в воздухе. И вопреки распространившемуся после войны мнению, что, дескать, стоило появиться в воздухе, скажем, нашему грозному Покрышкину, так никто из немцев уж и пикнуть на смел, на самом деле все было куда сложнее…
Долгое время о достижениях пилотов люфтваффе в советской печати старались вспоминать пореже. На то были свои резоны. Лицевые счета наших прославленных асов в сравнении с аналогичными достижениями пилотов третьего рейха сильно бледнеют.
Трижды Герои Советского Союза летчики-истребители А. И. Покрышкин и И. Н. Кожедуб сбили соответственно 59 и 62 вражеских самолета. А вот немецкий ас Э. Хартман сбил за годы войны 352 самолета! И он был не одинок. Кроме него в люфтваффе были такие мастера воздушных боев, как Г. Баркхорн (301 сбитый самолет), Г. Ралль (275), О. Киттель (267)… Всего 104 пилота германских ВВС имели на своем счету более сотни сбитых самолетов каждый, а 10 лучших сбили в общей сложности 2588 самолетов противника!
Но почему получилась такая невеселая арифметика? Попробуем разобраться.
Тот же Эрих Хартманн прибыл на Восточный фронт в октябре 1942-го. Летал на «Мессершмитте-109», на третьем боевом вылете был сбит над Кавказом и взят в плен. Но когда его везли в кузове газогенераторного «ЗИС-5» на допрос, он нокаутировал своего конвоира и бежал. Воспользовавшись хорошим знанием русского языка, он благополучно добрался к своим, и странное дело – ни к особистам, ни в политотдел его не таскали. Даже жестокое гестапо им почему-то не особо интересовалось. Хартману просто дали новую машину и сказали: «Летай!.. »
В ноябре 1942-го он сбил штурмовик ИЛ-2, но был ранен и сам. Отлежался в госпитале, снова стал летать. Минеральные Воды, Армавир, Ростов, Николаев, Тамань… – первые адреса его российских аэродромов.
Вот так, не очень удачно, начинал свою летную карьеру самый результативный ас Второй мировой войны. А ведь он был уже хорошо подготовлен, окончил школу военных летчиков, затем – школу летчиков- истребителей, после чего осваивал новую технику, на которой должен был воевать.
Такая неспешность кажется нам достаточно странной: уже вовсю гремела мировая война, шла битва за Англию, немецкая авиация несла потери над Северной Африкой, над Критом и Мальтой, фронт требовал летчиков… Но в отличие от наших краткосрочных училищ, когда на подготовку сталинского сокола отпускали два-три месяца и 10—12 часов налета, немцы не спешили. Самолет – дорогая машина. Лучше сразу выучить летчика, чем полагаться на везение, на то, что он выучится сам. Если, конечно, ему повезет и его не собьют в первом же бою.
В люфтваффе к первому бою своих пилотов готовили обстоятельно. Каждый должен был самостоятельно налетать 450 часов (в конце войны 150, это мы их уже взяли за горло и пришлось менять методику обучения). Причем ни в коем случае новичку не полагалось прежде времени вступать в бой. Обычно в течение первых 100 (!) боевых вылетов ему полагалось лишь наблюдать за схваткой со стороны, изучать тактику, повадки противника и по возможности уклоняться от боя.
И такая методика приносила неплохие результаты. Уже к середине 1943 года Эрих Хартманн сбил 34 самолета, а 7 июля – только за один день, как указано в его полетной книжке – трижды поднявшись в воздух с полевого аэродрома Угрим в 3. 05, в 5. 45 и в 17. 07, он победил в семи воздушных боях, уничтожив три штурмовика ИЛ-2 и четыре истребителя ЛАГГ-5.
