– Лучше нам продолжить разговор несколькими часами позже.
В чем валютным проституткам не откажешь, так это в умении понимать мысли клиента. Даже бесплатного, по увлечению. Встав с кровати и в очередной раз восхитив Славу безукоризненностью очертаний своего тела, она оделась.
– Я постоянно нахожусь здесь, в триста шестнадцатой каюте. Если буду занята… ну, к примеру, к экзамену готовиться буду или в ресторан пойду…
– То мне тебя подождать, – невозмутимо закончил Слава, даже не стремясь представить, как она сидит в библиотеке и зубрит сопромат.
– Записочку оставишь, где тебя найти.
Понимающе качая головой, он вышел из каюты. Но в последний момент, когда дверь уже почти сошлась с косяком, она вынула откуда-то маленький клочок картона и просунула его в щель.
«Амазонка Джина», – прочел Слава, усмехаясь.
Когда дверь захлопнулась, он бесшумно прошел по мягкому ковру, укрывавшему пол коридора третьего этажа, и быстро спустился по лестнице.
Он шагнул на этаж, намереваясь найти то место, где расстался с Антонычем.
И тут же невероятная по мощи сила сбила его с ног, занося снова внутрь палубной постройки.
– Тсс!.. – зашипел, как змея, Антоныч, безумным взглядом глядя Славе в глаза.
– Ты… с ума сошел?!
Отвечать не было необходимости.
– Они видели, как ты лазал по каютам!.. Там камеры вдоль борта, так я думал, они тебя сразу возьмут! А потом слышу – то двести вторая, то четыреста какая-то, то триста шестнадцатая!
– Я из триста шестнадцатой, – отползая, доложил Слава.
– А какого черта ты там делал?!
– Трахался!
– Да пошел ты!..
– Истину говорю! – взревел Слава. – С проституткой Джиной!..
Дверь, ведущая на палубу, резко распахнулась.
Антоныч стремительно вскочил на ноги и без раздумий впечатал пудовый кулак в челюсть первому из двоих ворвавшихся.
Гришины ноги оторвались от пола, и он грохнулся на пол плашмя, отбивая легкие.
– Ты одурел?! – заорал, шарахаясь в сторону, второй, Гера.
– Все в сборе! – обрадовался, вскакивая и заправляя папку в брюки, Слава.
Гриша поднимался долго и неуверенно.
– Вы где были? – помогая Грише, часто дыша, спросил Гера.
– Славка трахался с проституткой, а я его ждал. Гриш, прости.
– Бог простит… – сплевывая кровь и держась обеими руками за челюсть, просипел Гриша. – Значит, мы тут умираем, а они девок пялят?..
– Так вышло, – успокоил его Слава. – Зато теперь у нас компромат на Марецкого! А вы где были? Где Кира?
– Кира у педиков, – сообщил Гера, – все нормально.
– Что-то странно у нас все как-то получается, – робко заметил Слава.
Мимо вновь пробежали два или три человека.
– Откуда ружьецо?
– Не помню, – пробормотал Гриша.
– Так, и что дальше? Сколько еще до Турции?
И тут раздался до боли знакомый голос:
– Оставьте меня, уроды!.. Убери руки, гад!..
– Кира?.. – изумленно прошептал Гера. – Мы же ее педикам поручили.
– Педикам поручили, и какого результата теперь ждете?! – вскипел Антоныч, распахивая дверь.
Все четверо прильнули к перилам второго этажа и наклонились, чтобы убедиться, что не ослышались. За постройку палубы первого этажа трое людей Жидкова в форме матросов заводили упирающуюся Киру.
– Гриша, – устало пробормотал Слава, отстраняясь, – пошли, Гриша… Гера с Антонычем пусть страхуют. Я отвлеку как смогу, а ты уж… Вытаскивай ее. Они ее ведут к лифту, чтобы доставить Жидкову. Он, кажется, с ума сошел…
Отвлечь, заманить и удрать – вот и весь план. А Гриша пусть делает свое дело.
Добежав до лифта, в который уже не трое, а шестеро людей Жидкова заводили Киру, Слава сдернул с ноги туфлю и запустил в спину ближайшего из них.
На крик обернулись все шестеро. Двое поспешили закончить с Кирой, а четверо, развернувшись на месте, бросились к Славе.
Только сейчас ему пришло в голову, правильно ли он поступил.
Ворвавшись в отсек на самом верху палубной пристройки, Слава запер за собой дверь и, не останавливаясь, головой ударил бросившегося к нему единственного хозяина помещения. В голубых джинсах и толстом свитере мужчина лет тридцати обмяк еще до того, как встретился с полом.
– Ну, вот и все, – то ли облегченно, то ли обреченно выдавил Слава.
Дверь сотрясалась от ударов. Сколько у него времени? Минута, две?
Взгляд его упал на телефон, выпавший из кармана поверженного сотрудника корпорации «Ганимед». Он сунул руку в карман и вынул визитку Джины. Номер мобильного телефона бессменной сотрудницы фабрики добрых услуг лайнера. Первая и, наверное, единственная возможность сделать на этом корабле звонок по телефону.
Опустив руку, Слава прихватил тяжелый стул и поволок его за собой по полу.
Стекло было толстым, очень крепким для того, чтобы проломить его своим весом.
Дальше для него все показалось немного нереальным. Где-то в глубине каюты трещали запоры на двери. Все органы чувств, за исключением слуха, у него словно отключились, да и слух ловил только те звуки, которые считал нужным. Из всего букета созвучия он почему-то поймал только треск замочных фиксаторов и скрип ножек стула по стальному полу.
Бросившись к огромному витражу стекла, сквозь которое с высоты почти птичьего полета можно было наблюдать за движением судна, он с размаху всадил в него тяжелый дубовый стул и ринулся вслед за ним…
Стекло выдержало – оно хряснуло, пошатнулось, чего никак нельзя было ожидать от изделия толщиной в сантиметр, и украсилось паутиной трещин – но выдержало.
Однако устоять под стремительным натиском тела весом в центнер не сумело…
В разодранном в клочья костюме Слава катился по козырьку нижнего отсека, а за спиной его, оглушительно раскалываясь и падая вниз тысячами сверкающих осколков, гремела поверженная преграда.
Кое-как поднявшись, он почувствовал, что находится в легком нокдауне. Как ни старался он защитить голову от встречи со стеклом, в полной мере сделать это ему не удалось. Левая бровь, рассеченная поперек, сочилась ручьем крови, кровь стекала на потный подбородок и каплями падала то на покрытые пылью брюки, то на лацканы взлохмаченного пиджака…
Вцепившись руками в крышу отсека, он подтянулся и взобрался наверх. Все. Выше только небо. И мощная антенна. Но она не в счет.
А вот он, стальной трос, удерживающий телевизионную микровышку. Один его конец уходит на самый нос лайнера, второй – на корму. Спуститься по нему на руках нереально, но вот если подвеситься, как на фуникулере… то можно запросто добраться почти до того места, коим судно рассекает воду. «Форштевень» называется, что ли… Катиться придется метров сто. В конце пути будет такое ускорение, что ударишься о палубу, словно выпал из окна третьего этажа. Это при условии, что правильно будет сделан расчет момента, когда нужно будет выпускать из рук примитивное передвижное устройство, надежность которого – предмет отдельного разговора.
