женщины, уверенной в своей привлекательности, взгляд жены Ильи Болотова.
Женю вдруг прошиб холодный пот. Если Илья все-таки был ночью со своей женой, ни он, ни Лена не будут этого скрывать. Получится, что Женя – лжесвидетельница. Но даже если ее за это накажут по всей строгости закона, это не самое худшее…
Восемь пуль – все, что нужно, чтобы превратить место обитания в место преступления. Всем хотелось его скорее покинуть. Но их попросили остаться до тех пор, пока не закончатся допросы. А они казались нескончаемыми.
Илья Болотов, ответив на формальные и не очень вопросы, зашел на кухню особняка. Улики и информацию собирали в других помещениях. Здесь можно было поговорить без формальностей. С Сергеем.
– Стрелок-некрофил? Ты это серьезно? – Илья попытался справиться с кофеваркой, нажав какие-то кнопки.
– А что, было бы лучше, если бы я заявил, что у всех и каждого в этом доме был свой мотив прикончить нашего покойничка? – Сергей Турбин сидел на высоком табурете за столом-стойкой, предоставив своему другу и боссу возможность сварить кофе на двоих. – Твоя семья никогда не простит Фроловскому грубых ошибок в воспитании сына. Я уж молчу про то, что он сделал с родителями Маши. Конечно, меня тошнит от того, как этот старикашка пытался лапать мою девушку. Или возьми Костю Корастылева – вроде бы верного пса Фроловского. Тот его из бандитов в коммерсанты двинул. Однако сегодня пес явно был готов облаять хозяина. А может, и в глотку вцепиться. Уж не знаю, какая кошка между ними пробежала и чего намяукала. Ты заметил между ними напряжение?
– Нет, – покачал головой Илья. – Мне своих вольт хватает.
– Да уж, это надо было додуматься привезти сюда Женю! – то ли с восхищением, то ли с неодобрением хмыкнул Сергей.
Его на самом деле восхищало такое пренебрежение условностями, ведь обычно Илья делает все по правилам. Но доведет ли все это до добра? Шеф мог не замечать напряжения, но его друг и начальник службы безопасности обязан работать вольтметром.
Во взгляде Елены Болотовой было не меньше свинца, чем в обойме «стечкина». А свинца там много…
– По здравому размышлению нам всем вообще тут нечего было делать. Но Анатолий Федорович так настаивал. – Илья поставил на стол две чашки кофе и сел рядом с другом.
– Наверное, для дочки старался. Елена Прекрасная соскучилась по любимому мужу и хотела сказать ему это лично, а не по телефону.
– Слова уже давно не имеют значения, Сереж. Поэтому я и взял с собой Женю. Зачем тратить время на объяснения? И так все ясно.
– То есть ты готов поставить точку? Подать на развод? – прямо спросил Сергей.
– Это неуместный вопрос. Во всяком случае, перед похоронами, – вздохнул Илья. – Все здорово осложнилось.
– Понятно, – протянул Сергей, прихлебывая кофе. – Отставить рубить концы! Ты же не бросишь в беде женщину. Да еще такую красивую. Да еще ту, с которой прожил столько лет. Значит, реанимация вашего брака еще возможна. Сочувствие от слова «чувства»…
– Лене действительно сейчас нелегко. Кстати, она единственная, у кого нет мотива. И чьи слезы на похоронах будут искренними.
– Кто знает? – не согласился Турбин, помня оперской закон: чем глубже копнешь, тем больше нароешь. – Двадцать процентов акций твоего завода в наследство – это не мотив? Анатолий Федорович так и остался в доле, хотя и без контрольного пакета и решающего голоса в совете директоров. В любом случае это миллионы долларов прибыли и возможность диктовать свои условия. И тебе, Илья, придется прислушаться к словам собственной жены. Ты прав, смерть Фроловского все здорово осложнила…
Лена вовсе не хотела подслушивать. Ей просто тоже требовался хоть какой-то допинг, чтобы протянуть до рассвета. Самая длинная ночь в ее жизни. Невыносимо длинная.
Лена отправилась на кухню особняка, где несколько часов назад стала полновластной хозяйкой. Услышав негромкие голоса мужа и Сергея, она остановилась у двери. Впрочем, ничего нового для себя из их беседы она не узнала. Лена и так не сомневалась, что у Ильи хватит воспитания не заговаривать на поминках о разводе. Она была в курсе завещания отца. И того, что Сергей ее недолюбливает.
Хотя, конечно, ей все это не понравилось. Лена не привыкла стоять за дверью, ловить чужие реплики, решать, расстраиваться еще больше или нет. Она привыкла быть главной героиней. А эта ситуация некрасива и негламурна. Конечно, Лена расстроилась. Ведь все могло быть иначе.
Печаль придает выразительность взгляду, а черный цвет ей всегда был к лицу. Она ждала соболезнований от чужих и поддержки от своих. Особенно от Ильи. Он должен быть с ней. И будет с ней. И вовсе не из-за акций. Деньги – это пошло. Для Ильи они никогда не были главными.
В спальне убитого отца Лена увидела другое, более действенное оружие – суперклей, который непременно склеит их брак.
Глава 3
Людмила Болотова стояла у двери между спальней и гостиной и почти так же, как ее невестка, старалась расслышать, о чем следователь говорит с ее мужем.
Фроловский всячески подчеркивал, что они дорогие гости в его доме, поэтому отвел Болотовым не одну комнату, а отдельные апартаменты. Спальня, гостиная, ванная.
Подкуп. Шантаж, если не удался подкуп. Заказное убийство, если не удался шантаж. Фроловский – типичный представитель эпохи первоначального накопления капитала. Но потом он стал им лучшим другом, предупреждал любое желание, заглядывал в глаза с покаянным видом:
– Люся, я всегда буду помнить, как виноват перед тобой. Но Борис и мое наказание…
От ненависти до любви – один вздох. Последний вздох их дочери Маши.
Люся. Людмилу Ивановну ужасно злило это деревенское имя. Она старалась как можно реже пересекаться с «благодетелем». Почему-то они смогли вырастить хорошего сына, а он воспитал чудовище. Потому что якшался с бандитами и зарабатывал деньги, а с мальчиком даже не разговаривал.
Детьми занималась жена – не слишком приятная дама по имени Галя. Типаж – «из грязи в князи». Она выросла на рабочей окраине, а потом ей повезло: ее повысили до секретарши директора завода, где всю жизнь вкалывал ее отец. Шеф был в два раза старше секретарши и в десять раз страшнее ее официального жениха – такого же работяги. Но у него имелись другие достоинства – деньги и власть. И это притянуло девчонку магнитом. К тому же шеф оказался в разводе.
Галя в два счета забеременела от власти и денег и выскочила замуж за красивую жизнь. Другую жизнь, сытую, ленивую. Она считала, что, если кошелек полон, можно не напрягаться. Муж день и ночь вкалывает для того, чтобы она, сын и дочь ни в чем себе не отказывали.
За деньги Галя покупала все. Хорошие отметки для детей в школе. Гаишников, тормозивших ее за превышение скорости и вождение в нетрезвом виде. Но однажды она на полной скорости влетела в столб, и даже очень тугой кошелек не помог ей выжить. Галя погибла в тридцать восемь лет. Лена и Борис к тому времени выросли. И видимо, прониклись маминой философией: ни в чем себе не отказывать, за все заплатит отец. Борис не смог отказать себе в прихоти стать наркоманом и подсадить на иглу дочь Болотовых. Она умерла, а его папа все уладил.
Людмила Ивановна не сомневалась, что, не будь он уверен в своей безнаказанности, все могло быть иначе. Борис просто избалованный дрянной мальчишка. Сломал машинку – купим новую, разбил стекло – вставим, избил одноклассника – ничего, бывает, все мальчишки дерутся, мы оплатим лечение. Нет, Анатолий Федорович сам создал и раздразнил своего дракона.
Людмила Ивановна так и не смогла ему этого простить. Мало того, она часто думала об этом, не спала ночами. Все могло быть иначе. Все должно было быть иначе, если бы Фроловский стал нормальным отцом, а не «крестным». Эти мысли доводили ее до дрожи, до боли в сердце.
Но сейчас, когда этот человек был мертв, как и его выродок, ей наконец-то стало легче. Они лишили ее дочери, но и сами лишились жизни. Все правильно. Зло не должно оставаться безнаказанным…
По иронии судьбы Людмила Ивановна тоже стала женой нового русского. Однако больше ничего общего у нее с Галочкой не было. Она родилась в семье врачей, с детства занималась музыкой, училась в
