прокашлялась, затем пискнула пару раз и спокойно задышала. Ровное, размеренное дыхание господина Воротова. Андрей обернулся, оглядываясь на черный, выделяющийся на фоне красной стены передатчик, один из множества развешенных вокруг дома, и приготовился слушать. Воротов не торопился, отрегулировал громкость, неспешно осмотрелся по сторонам, а потом заговорил.
– Господин полицейский, я знаю, что вы меня слышите, – сказали Воротов внизу и динамик за спиной, – так что давайте не будем тянуть лишнее время, а решим наши вопросы по возможности быстро. Насколько вы осведомлены из моих досье, я человек решительный и привыкший к быстрым, порой суровым решениям, так что слушайте меня сейчас внимательно.
Воротов принялся неспешно прогуливаться, вежливо и решительно сопровождаемые его охранниками гости постепенно перемещались обратно в дом, крыльцо пустело.
– Произведенное вами на меня сегодня утром хорошее впечатление окончательно испорченно этой последней выходкой. Вы заставляете меня сомневаться в вашем здравомыслии, господин полицейский! Зачем вы проникли сюда? Зачем убили собаку? Чего вы намеревались этим добиться?! Выходите, Костин, даю вам слово, что если вас найдут мои ребята, встреча будет отнюдь не такой теплой. Выходите, чего бы вы там ни набедокурили, и давайте отложим наши разбирательства до завтра, я чертовски не желаю портить вечер ни себе, ни своим гостям... Обещаю.
Он остановился, оглядываясь на дом, и Андрей невольно отпрянул от края в тень.
– У меня ваша напарница, как вы, должно быть, уже знаете. Милое и доброе создание, любящее разок- другой воспользоваться этим страшным обрезом. Господин полицейский, выходите и, прошу вас, не заставляйте меня использовать эту девушку как последний и самый надежный аргумент. Уверяю вас, что как бы тепло, трепетно и почтительно я ни относился к представительницам слабого пола, любыми средствами оберегая их от напастей нашей суровой жизни, учитывая обстоятельства, рука моя, как говорится, не дрогнет... Вы же понимаете, о чем я говорю?!
Даже в этой спокойной и полной хорошо прикрытых угроз речи он был весь – богатый, ленивый, неспешный и холеный, не упускающий ни единой возможности покрасоваться. Воротов выжидающе развел в стороны руки, как будто был точно уверен, что Андрей сейчас его видит. Двое охранников торопливо приблизились, готовые броситься под снайперский выстрел из тьмы, держа наготове фонари и оружие.
– Вполне.
Гонзо запоздало зашипел, ныряя в темень, но Андрей уже стоял в полный рост, опираясь ногой о парапет. Охранники Воротова среагировали мгновенно, бросаясь к боссу, прикрывая, отталкивая, и вскинули автоматы в появившуюся на крыше в свете их фонарей фигуру. Воротов медленно обернулся, вышел из-за широких спин, приветливо поднял руку и широко улыбнулся:
– Поздравляю с принятием единственного верного решения. Обождите там несколько секунд, за вами придут мои люди.
Андрей отвернулся, сел на низкий парапет и закрыл глаза.
Глава 22. Тюрьма
Дорожный человек костоват и черен, ты наперед баньку истопи, меня вымой, выпари, тогда и ешь.
– Дамы и господа, позвольте представить вам непосредственного виновника произошедшего на улице шума, моего запоздало явившегося на вечер приятеля – Костина Андрея!
Воротов отступил в сторону, театрально отводя в сторону руку, и Андрей почувствовал, как разжимаются пальцы держащих его в медвежьей хватке охранников. Он качнулся вперед, едва не упав в залитый ярким светом овальный, полный людей зал, но удержался на ногах и выпрямился, шуря глаза. Один из идущих следом охранников, тот самый, что только что пересчитывал ему ребра, незаметно придержал за плечо, одновременно не давая упасть и подталкивая в зал.
Осторожно подбирая отбитыми легкими наполненный дорогими духами воздух залы, Андрей попробовал улыбнуться, выпрямляясь в полный рост. Находившаяся в зале публика утихла, смолкли разговоры, смех и звон бокалов. Шурша одеждами, гости постепенно разворачивались к распахнутым двустворчатым дверям, в проеме которых стояли сейчас Андрей, Воротов и двое охранников.
Хозяин дома отошел в сторону, давая своим гостям больший обзор, и снова указал на Андрея расслабленной кистью:
– Андрей прибыл без официального приглашения, но, помилуйте, какие могут быть приглашения между старыми знакомыми? Мы с господином Костиным... решаем общие финансовые вопросы, так сказать. Прошу любить и жаловать.
Гости ответили робкими, осторожными улыбками, кто-то кивнул, больше оглядываясь на самого Воротова, кто-то лишь молча и задумчиво созерцал прибывшего. Воротов улыбнулся, весьма довольный представлением.
– Добрый вечер, – сказал Андрей, стараясь не морщиться от боли в пробитой губе, – прошу прощения за мой внешний вид – сломалась машина... – Он скосил глаза, задумчиво разглядывая тяжелые рубиново- красные капли, срывающиеся с его щеки на богатый ковер. Поднял руку, зажимая нос, и отшатнулся на руки охранника, медленно, словно во сне, разглядывая проплывающие перед ним лица.
Воротов что-то сказал, продолжая улыбаться, его слова неясным гулом отозвались в больной голове, а охрана тут же потянула Андрея прочь из комнаты. Цепочка лиц лениво проплывала перед глазами – напуганные, заинтересованные, презрительные и полные отвращения.
Вот широкие, словно намеренно откормленные до необходимой ширины лица бизнесменов, двойные подбородки и вислые, идеально выбритые щеки. Вот суровые лица, весьма бандитские, покрытые едва заметными шрамами и стильной сине-стальной щетиной. Вот японцы, непроницаемые, спокойные, молчаливые, с захлебывающимся в словах переводчиком. Вот военный, похожий на поставленного на задние лапки хряка, обряженного в форму майора Вооруженных сил Российской Федерации. Вот девушки, улыбчивые и стерильно-красивые, готовые на все, разряженные в прозрачное и блестящее.
Улыбки и плотно сжатые губы, белоснежные скалящиеся зубки и тычки пальцев в лицо. Шепотки и обмены мнениями, косые взгляды и полные нескрываемого презрения глаза в упор. Надменные и испуганные прищуры, прячущие за собой пороки, грехи и злобу, скрытые сотнями масок. Как же сильно напомнили они сейчас Андрею резервацию Белохвостова. Люди, мутировавшие сознанием. Проигрывающие Измененным, отброшенным на обочину мира хотя бы в том, что последние не убоялись своего убожества.
– ...проводим господина Костина наверх, где он переоденется, приведет себя в порядок и через некоторое время снова спустится к нам. – Воротов поклонился гостям, коротко кивнул охранникам, и Андрей почувствовал, как его запросто уволакивают в закрывающиеся двери.
И вот тогда он увидел ее.
Золотая ткань скромного вечернего платья горела в свете люстр, словно тысяча солнц, переливаясь и не позволяя глазу ухватить истинную форму, а обнаженные плечи сверкали девственно-белым мрамором. Она стояла в толпе гостей, высокая, но совершенно в ней не выделяющаяся. Чуть левее, почти скрытая от взгляда замершим в позе триумфатора Воротовым, категорически не похожая ни на одну из присутствовавших здесь девушек. Неприметная на фоне остальных, разряженных в вызывающе яркое сосок Воротова, подчеркнуто скромная и словно уставшая. Правая рука с опасно наклонившимся в ней высоким бокалом золотистого шампанского опущена вниз, а сама она готова вот-вот раствориться в шуме зала.
Андрей поднял взгляд на ее лицо, овал картины бесконечно идеальных черт, с двумя бездонными омутами серых глаз; почти не тронутое косметикой, а оттого еще более прекрасное, и почувствовал, как пол улетает из-под ног. Она быстро, словно задумавшись, небрежно провела пальчиком по коралловым, безупречным губам, и Андрей вдруг перехватил ее взгляд, полный какой-то неясной тоски и усталости. Девушка смотрела на оставленные на ковре багровые капли, смотрела неохотно, пытаясь, но будучи не в силах отвести глаз. Машинально провела пальцами по длинной золотой цепочке серьги. Белоснежной рукой, до локтя спрятанной в длинную золотистую же перчатку, дотронулась до собранных на затылке в пучок темно-каштановых волос и подняла лицо. Стоящие вокруг нее люди словно размылись, выпадая из фокуса, четкой осталась лишь она и ее внимательный, усталый взгляд.
Их глаза встретились.
