— Боюсь даже предположить, — поежился учитель.
— Он усовершенствовал наш считыватель сновидений, преобразовав его в зоотранслейтор. Теперь мы способны найти общий язык с любым из животных!
— Ну, надо же! Каким образом?
— В глаз вставляется передающая линза, с помощью которой можно грузить объект исследования информацией, а в ухо — воспринимающая мембрана с синхронным переводом, — объяснил гений технической мысли. — Да мы сейчас вам покажем.
Он извлек из дорожной сумки небольшую коробочку, «вооружил» свои органы чувств и пристально уставился на Птенчикова.
— Что-нибудь ощущаете? — прошептала Варя.
— Колено чешется, — доверительно сообщил учитель.
Егор покачал головой:
— Ничего не получается. Он даже глаз не отводит, а ведь ни одно из животных не выдерживало моего взгляда. И мембрана бездействует. Собственно, переводить нечего — объект не пытается издавать звуки незнакомого характера...
— Иван Иванович, миленький, помычите, пожалуйста! — взмолилась Варя. — Неужели наш зоотранслейтор сломался?
— Вы испытывали его на спящих медведях? — уточнил Птенчиков.
— Нет, для чистоты эксперимента пришлось разыскать бодрствующих животных. Мы проехали дальше на север и обнаружили стада диких оленей. Такой материал для исследования!
— Но я-то не олень, — развел руками Птенчиков.
— В этом и беда! — подхватил Егор. — Нам с вами совершенно не о чем говорить. Я имею в виду — при помощи зоотранслейтора... — Парень смутился и замолчал.
— А о чем вы беседовали... гм... в стадах? — спросил учитель, пряча улыбку:
— Олени оказались высокоорганизованными существами с философским складом характера, — ответила Варя. — Егор даже утверждает, что у них существует поэзия, однако я испытываю на этот счет некоторые сомнения, так как сама ни разу стихов из их уст не слышала. Возможно, у Егора получилось вольное изложения подстрочника из-за осложнений после прививки, перенесенной несколько лет назад.
— Это когда группе добровольцев пытались привить любовь к литературе, а они начали сыпать рифмами? — вспомнил Птенчиков.
— Рифмами сыпали не все. Некоторые погрязли в метафорах и иносказаниях, так что ближайшие друзья до сих пор не всегда могут их речь расшифровать, — вздохнул Гвидонов.
— Это ужасно, — искренне согласился Иван — Так что там с поэзией парнокопытных?
Егор улыбнулся и нараспев прочитал:
— Да это же лимерик! — в восторге вскричал учитель. — Помню, я в свое время читал детектив о долговязом магистре истории, прибывшем из Англии в Россию в поисках второй половины завещания своего далекого предка. Главный герой сочинял презабавнейшие лимерики. Как же там говорилось... «Один полоумный магистр был слишком в решениях быстр...».[1] Птенчиков вдруг побледнел, задохнувшись от необъяснимого волнения.
— Иван Иванович! Вам плохо? — всполошилась Варя.
— Либерея... Иванова Либерея, — прохрипел учитель.
Гвидонов схватил со стола чайник и плеснул остывшей заварки ему в лицо.
— Ты что, с ума сошел? — взвился Иван.
— Я — нет, — настороженно отозвался Егор, — а как вы себя чувствуете?
— Хватит ерничать. Тот магистр истории искал Либерею Ивана Грозного!
ГЛАВА 2
— Мэтр, извините, но кто все же такая эта Либерея Ивановна? — робко поинтересовалась Варвара, когда аэробот Гвидонова стремительно стартовал с заснеженной полянки, взяв курс на город.
— Не кто, а ЧТО, — поправил Птенчиков, в лихорадочном волнении подскакивающий на пассажирском сиденье. — А с чего это ты перешла на полицейский жаргон?
— В смысле? — совсем растерялась Варя.
— Мэтром меня называешь...
— Иван Иванович, вам же официально присвоили это звание как эксперту-аналитику по неразрешимым вопросам! — пришел на выручку невесте Егор. — Тогда вы закончили расследование на Буяне, а сейчас мы стоим на пороге нового расследования. Только я не совсем понял, с кого мы начнем: с английского магистра, Ивана Грозного или этой девушки со странным именем?
— С Олега и Аркадия, — усмехнулся Птенчиков. — Кстати, Либерея — это не девушка, а собрание книг. Иначе говоря — библиотека.
— Как у вас в пристройке? — догадалась Варя.
— Ясно, что не как у вас в аптеке, — фыркнул «мэтр», весьма критически относящийся к достижениям пищевой промышленности в области литературы. — К Грозному Либерея перешла по наследству, а как сложилась ее дальнейшая судьба — неизвестно. Может, сгорела при очередном пожаре, которые в те времена были для деревянной Москвы привычным явлением, а может, до сих пор хранится в каком-нибудь тайнике, ожидая своего часа. На протяжении истории периодически появлялись энтузиасты, пытавшиеся ее найти. Но, увы, безрезультатно.
— У вас и так вся избушка книгами завалена, к чему еще эта древняя библиотека? — удивился Егор. — К вашим услугам весь архив ИИИ!
— Когда пропала Либерея, никакого ИИИ еще и в помине не было.
— Мэтр прав, — загорелась энтузиазмом Варя. — Может быть, старинная библиотека хранит свидетельства о похождениях Сони, ведь нам не известно, в какой эпохе она оказалась! Нужно срочно ее отыскать.
— А вот искать ее мы не будем. Просто отправимся к Грозному, да и прочитаем на месте все, что покажется интересным. Кстати, из аэробота можно позвонить нашим друзьям-историкам?
Варя восхищенно вздохнула и поспешила связаться по видеофону с ИИИ. Секунду спустя экран осветился, на нем появилось добродушное лицо главного теоретика и специалиста по техническому обеспечению перебросок во времени Аркадия Мамонова:
— О-о, какие люди! — радостно пробасил он, увидев Варвару. — Что заставило вас покинуть уютные медвежьи берлоги? Неужто хозяева выпали из спячки и указали вам на дверь?
— Напротив, медведи демонстрировали чудеса гостеприимства и исключительно колоритные сновидения, — улыбнулась Варя. — Мы и сами чуть в спячку не впали, на них глядя, да побоялись, что директор колледжа устроит разнос. Вот и поспешили вернуться... Кстати, с нами здесь Иван Иванович, он тоже очень хочет с вами поговорить.
— Аркадий, я все понял! — вклинился Иван, бесцеремонно отодвигая Варю от экрана видеофона. — Она у Грозного.
— Кто у Грозного? Неужели Сонька? — удивился Аркадий.
— Не Сонька, а книга! Помнишь историю пропавшей Либереи? В смысле, тогда она еще не пропала, а только нашлась, то есть появилась. — Иван совсем разволновался. — Если я не путаю, все это как-то связано с невестой дедушки Грозного.
— Ты хочешь сказать — бабушкой? — уточнил дотошный Аркадий.
— Бабушкой? — Иван будто споткнулся, замолчав на полуслове и глубоко задумавшись. — Ну, я, честно говоря, не знаю, стала она ему бабушкой или нет. Вдруг этот дедушка не однажды женился? Ты ж у нас историк, вот и разбирайся в царской родословной.
Аркадий тоже задумался.
— Нет, не могу вот так с ходу припомнить все перипетии личной жизни дедушки Грозного. Если тебя заинтересовала его бабушка, загляни в компьютер, ты ведь подключен к нашему архиву.
— Да зачем мне его бабушка? — рассердился Птенчиков. — Мне нужна Иванова Либерея!
— Что ж ты тогда голову морочишь? — невозмутимо поинтересовался Аркадий.
