вынырнул вездесущий старец со своим подносом и принялся нудить, что, мол, таких высокочтимых гостей заведение готово весь вечер обслуживать бесплатно. Борясь с нарастающим азартом, Гвидонов опрокинул еще пару пиалок араки. Было ясно, что его сказочное везение не может продолжаться бесконечно, но и бросать игру не хотелось. Не забывайте, что теоретически подкованный Гвидонов на практике сражался с рулеткой впервые в жизни!
– Делайте ваши ставки, – произнес крупье, в упор глядя на Егора.
«Сейчас он за меня возьмется, – понял гений компьютерной мысли. – Умелый дилер запросто положит шарик в любой сектор колеса, но способен ли он попасть в определенную ячейку? Это вопрос принципиальный!»
– Делайте ставки, – с напором повторил крупье, твердо решивший не запускать шарик до тех пор, пока Егор не определится с выбором квадрата на зеленом сукне стола.
– Что ж, применим принцип «мартингейл», – пробормотал достойный сын статистиков, отделил от выигрыша небольшую колонку монет и двинул ее на красное.
– Проиграл! – радостно взвизгнул кто-то из публики. Все оживленно зашевелились. Впрочем, нет, не все: у стены в глубоком взаимопонимании возлежали на мягком ковре Иван и Самид. Мэтр по неразрешимым вопросам вдохновенно излагал свой взгляд на духовные учения Индии и Тибета, а могучий сын вдовы восхищенно приговаривал: «Вах, вах!»
Егор хладнокровно удвоил ставку – и снова проиграл. Нестерпимо болело среднее ухо – Варваре явно было, что сказать, однако беседовать с женой сейчас совсем не хотелось. «Абонент временно недоступен», – виновато мигнул третьим глазом Гвидонов и вновь сосредоточился на игре.
Принцип «мартингейл» заключается в последовательном увеличении ставки в случае проигрыша. Если проиграл одну фишку – поставь в следующий раз две и отыграешься. Снова не повезло – поставь четыре, восемь, шестнадцать… По теории вероятности ты не сможешь проигрывать бесконечно! Хотя тот же Эйнштейн в ответ на вопрос: «Существует ли система игры в рулетку, гарантирующая стопроцентный выигрыш?» – ответил: «Да, я знаю одну. Красть фишки со стола, когда не видит крупье». Владельцы казино выработали очень простой способ борьбы с «мартингейлом»: ограничение верхнего предела ставок. Однако Егор искренне надеялся, что в древнем Стамбуле до такого коварства еще не додумались…
– Рулетка – это ерунда, – разглагольствовал он перед публикой, очередной раз увеличивая ставку. – Вам бы сюда «однорукого бандита»! Вот, скажу я, вещь…
– С бандитами у нас разговор короткий, – недобро усмехнулся' крупье.
– Э, милейший, ты не в теме! – возразил гений технической мысли и начал азартно излагать принципы действия игровых автоматов.
– Вах, вах! – восхищались потрясенные болельщики. – Видать, сам Иблис говорит устами этого юноши – разум простого человека не способен на такую изощренность! Где, где твои увечные «бандиты», или как там ты их называешь?
– Это еще что! – распалился Гвидонов. – Вот я вам начерчу схемку…
– Ставочку-то сделай, – ненавязчиво заметил крупье.
– А? Да, конечно. – Егор быстро вычислил размер очередного «жертвоприношения» на алтарь капризной Фортуны – и с ужасом обнаружил, что возросшая в арифметической прогрессии сумма должна полностью исчерпать его игровой фонд. «Мартингейл» отдыхает – в случае проигрыша эта ставка станет последней!
Крупье нетерпеливо подбрасывал на ладони шарик.
– Давай, давай! – подбадривали Егора болельщики.
– На черное, – решительно произнес Гвидонов и бросил на кон… мизерную сумму, равную той, с какой начинал «мартингейл». По залу пронесся вздох разочарования – по сравнению с недавними ставками эта выглядела жалко. Крупье презрительно поморщился и запустил шарик.
– А это на красное! – добавил Егор и, к изумлению публики, двинул все оставшиеся деньги на нужный квадрат.
– Ставки сделаны! – возмущенно закричал крупье.
– А я и не собираюсь больше ставить, – довольно кивнул Егор: кричи – не кричи, а он успел сделать свой ход до произнесения этой сакраментальной фразы.
Дружный рев потряс чайхану: шарик замер в красной ячейке. Сын статистиков не только вернул свои деньги, но и приумножил общую сумму выигрыша!
– Куда бы сложить эту груду металла? – рисуясь перед публикой, протянул Егор. – Вы случайно не выдаете пакетов с логотипом заведения?
– Делайте ваши ставки, – угрожающе навис над столом крупье.
– Спасибо, как-нибудь в другой раз, – мило улыбнулся Егор, затягивая потуже пояс и начиная сгребать выигрыш за пазуху. Крупье сделал знак нубийцу, тот встрепенулся и с большой охотой покинул надоевший пост у дверей, разминая на ходу затекшие плечи. «Становится жарковато, – мысленно отметил Егор. – Где там наш Иван Иванович?» Он завертел головой, стараясь отыскать учителя, и обнаружил его возлежащим на мягком ковре, с просветленным выражением лица и отсутствующим взором. Рядом возлежал Самид – в той же позе и с тем же неземным блаженством на физиономии. «Да что же это такое? – возмутился Егор. – Они будут в душевном согласии путешествовать по параллельным мирам, а я должен как ишак перетаскивать по грешной земле их увесистые телесные оболочки!» Гвидонов вперил осуждающий взгляд третьего глаза в неподвижного мэтра, однако сосредоточиться ему не дали.
– Господа правоверные… – выразительно затянул крупье.
– Всем лежать, руки за голову, морды в пол! – раздался от дверей дружный вопль луженых глоток, и в казино началось светопреставление.
– Пойми, мой юный друг, – продолжал свои духовные наставления Иван, – трангдон – это всего лишь слова в их буквальном значении, а нгедон – это внутреннее значение слов, осознанное в медитации. Трангдон подобен пальцу, указывающему на луну, в то время как нгедон – сама луна. Указывающий палец необходим, чтобы мы знали, куда смотреть, но пока мы видим саму луну, мы пропускаем намерение указывающего пальца. Понятно ли тебе, кузнец?
– Но я не вижу здесь луны, о Учитель, – прошептал Самид, старательно пялясь в низкий потолок.
– Да при чем здесь луна? – поморщился Птенчиков. – Нгедон – это опыт невероятной действительности. Идем.
Он легко оттолкнулся от ковра и взмыл ввысь.
– Туда, где луна? – понятливо закивал Самид и попробовал повторить его маневр.
– А хоть бы и туда, – не стал разочаровывать юношу Птенчиков. Глядя на Учителя преданными глазами, Самид приподнялся в воздух, но застрял в паре метров от пола, отчаянно извиваясь и дергаясь.
– Что же ты? Догоняй!
– Не могу, потолок мешает.
– Забудь о нем.
Самид наморщил лоб.
– Учитель, не сочти за нерадивость, но я не могу забыть о чем-либо вот так, сразу. Обычно для этого должно пройти какое-то время. Год, два…
– Хорошо, я дам тебе время, – согласился Птенчиков. – Как забудешь – свистни.
Иван устремил взгляд на небосвод. Где-то там, над косматыми облаками, пряталось солнце. Можно было подняться повыше и устремить на него указующий палец, однако он обещал своему ученику в качестве наглядного пособия луну и вовсе не собирался отступаться от собственных слов.
Облака двигались. Медленно, но беспрерывно. Иван оставил суетные мысли и принялся созерцать…
Резкий свист заставил его оторвать взор от облаков и поискать своего ученика. К удивлению Ивана, оказалось, что тот уже не висит под потолком, а сидит на коленях в какой-то незнакомой комнате, да не один, а в компании Варвары Сыроежкиной и собственной матушки, милейшей вдовы по имени Фатима. Все трое напряженно вглядывались в нечто, лежащее перед ними. Птенчиков тоже присмотрелся и опознал собственное тело.
– Что происходит? – недовольно обратился он к своему ученику. – Ты уже сумел преодолеть потолок? Или до того успешно о нем забыл, что свернул в другую сторону?
