«Какая жалость! – мысленно отозвался Иван. – А я как раз собрался отсюда уходить».
«Уходите, мэтр, уходите! Пожалуйста, освободите скорее Егора, а потом вместе придумаете, как спасти меня».
«Это любовь», – уважительно пробормотал Птенчиков и протянул стражнику пиалу с растворенным порошком.
Олег и Аркадий дружно потели «на ковре» у начальства. Ситуация вышла из-под контроля. Машина времени снова пропала, аварийная связь бездействовала, и историки даже не могли сообщить мэтру Птенчикову о том, что по древнему Стамбулу разгуливает неподготовленный, своенравный мальчишка.
– Это нонсенс! – потрясал указательным пальцем главшеф ИИИ, а его крутобедрая секретарша старательно протоколировала: «Нонсенс…»
– Мы уже вчера обращали ваше внимание на необходимость организации вспомогательной экспедиции, – начал было Олег.
– Ни в коем случае! – взвизгнул главшеф ИИИ. – Необходимо организовать СПАСАТЕЛЬНУЮ экспедицию! Немедленно и безотлагательно! Действуйте. – Он откинулся на спинку энергостимулирующего кресла. И Олег с Аркадием наконец-то получили возможность действовать.
Примерно в это же время Тося Антипова краснела в кабинете главврача Реабилитационного центра.
– Нет-с, дамочка, нет-с, – говорил он заунывным тоном. – Оставьте больного в покое. Ишь, чего выдумали: прогулка в аэроботе в голографический музей! Эти женщины совсем стыд потеряли, полечиться человеку не дают.
– Но мой муж…
– Так вы еще и замужем?! – возмутился врач.
– Да, моя фамилия Антипова. Сотрудники ИИИ вам рассказывали о нашей беде.
Лицо главврача мигом приняло сочувственное выражение:
– Ох, извините! Я думал, вы из этих… – Он неопределенно покрутил в воздухе пальцем. – Что ж, вам я готов пойти навстречу. Только учтите: больной еще слишком слаб. Туда и обратно, договорились?
…Птенчиков осторожно прикрыл дверь, за которой сладко храпел «умирающий» стражник. Сам он, переодетый в костюм алебардщика, надеялся миновать переходы дворца без особых препятствий. Однако очень скоро Иван понял, что выбраться из запертой комнатенки было не самым сложным из предстоящих ему дел. Узкие коридоры, похожие друг на друга как близнецы-братья, то замысловато петляли, то расходились веером в разные стороны, чтобы снова слиться в единое целое и довести несчастного мэтра до исступления. Повсюду бездельничали вооруженные охранники. Иван замедлял ход, лениво салютовал «коллегам» и тут же принимался зевать во весь рот, демонстрируя полную неспособность к поддержанию беседы ввиду особой занятости челюстей. Пересекая очередной перекресток, Иван толкнул низкую, неприметную дверь, пробежал насквозь темную кладовку, заваленную разным хламом, и оказался перед новой дверцей, еще ниже предыдущей. «Сюда бы воробья-наводчика», – с тоской подумал Иван, берясь за ручку. И тут его буквально оглушил раздавшийся в среднем ухе вопль Егора Гвидонова:
«Мэтр! На Варю набросили кожаный мешок!!!»
«А-а-а!!!» – взвыл Птенчиков, хватаясь за гудящую голову и буквально вываливаясь за порог. Когда к нему вернулась способность соображать, он приоткрыл глаза и увидел… полуобнаженных девиц, застывших в немом изумлении.
«Кажется, я попал в гарем», – подумал он отрешенно.
«Поздно!!! – снова завопил Гвидонов. – Варю уже ведут в сторону моря! Мэтр, неужели ее утопят?!»
– Мужчина! – в едином порыве выдохнули ошалевшие от неожиданного счастья девицы и наперегонки кинулись к мэтру. Проявив недюжинную прыть, Птенчиков рванул в противоположную сторону. Наложницы, не желающие расставаться с тем, что само приплыло в их нежные ручки, помчались следом.
«Быстрее, мэтр!» – надрывался в среднем ухе Егор.
«Не мешай бежать!» – рявкнул на ученика Птенчиков, и тот наконец замолчал.
Бежать пришлось очень быстро. Привлеченные шумом, из своих комнат выглядывали все новые и новые наложницы и тут же включались в погоню. Когда показалась лестница, ведущая на первый этаж, Иван, не раздумывая, оседлал полированные перила красного дерева, залихватски гикнул, скатился вниз и оказался у центрального выхода из женского царства. Проскочив мимо евнухов, так и не успевших понять, в чем дело, он вылетел во двор. Подвывающие от разочарования наложницы оказались отрезаны от него собственной стражей.
Когда евнухи очнулись, переодетый алебардщиком мэтр уже был у ворот:
– Мужики, выручайте! – крикнул он своим «сослуживцам». – Кажется, евнухам не понравилось, что я заглянул в гарем на чашечку чая!
– А девчонкам-то понравилось? – загоготали алебардщики, распахивая тяжелые створки. – Не волнуйся, приятель, евнухов мы попридержим.
…Идея прогуляться по городу пришлась обгорельцу по душе. Когда аэробот взмыл в воздух, тот без малейшего испуга высунулся в окно едва ли не по пояс и принялся с интересом разглядывать окрестности. Тося снизила скорость и повела аэробот на минимальной высоте, опасаясь, как бы ее пассажир не вывалился за борт.
– Вам нравится? – робко поинтересовалась девушка.
– Ага, – закивал обгорелец, рискуя нарушить собственное шаткое равновесие.
– Вы очень смелый человек. Впервые оказались в воздухе и не испытываете ни малейшего испуга!
Пассажир нырнул обратно в кабину и уставился на нее в глубокой задумчивости:
– Возможно, я был муэдзином и привык к высоте, по пять раз на дню взбираясь на макушку минарета? – неуверенно предположил он. – Ну-ка…
Он артистично прокашлялся и вдруг истошно завопил голосом тяжело больного петуха. От неожиданности аэробот чуть не ушел в пике.
– Боюсь, вы не были муэдзином, – прошептала бледная Тося, с трудом выравнивая машину.
Они замолчали. Сконфуженный пассажир снова уставился в окно. Тося включила экскурсионный диск, который заблаговременно приобрела в туристическом бюро. Следуя указаниям мелодичного голоса, они степенно проплывали над городом. Над Манежной площадью Тося приняла влево и медленно двинулась вдоль Тверской, однако перед Пушкинской площадью движение застопорилось, и диск пришлось временно отключить.
В воздухе образовался затор – над памятником Александру Сергеевичу Пушкину, натужно гудя, зависла тяжелая эвакуационная техника, перегородив воздушный коридор.
– Что там происходит? – заволновался обгорелец, снова пытаясь выпасть из окна.
– Я сейчас приземлюсь, и мы сможем подойти ближе, – поспешила заверить его Тося и устремилась вниз, высматривая место для парковки…
«Мэтр, меня принесли на берег. Уже поставили на ноги», – зазвенел в голове Птенчикова полный невыразимого ужаса мыслеимпульс Варвары Сыроежкиной.
«Они не станут тебя топить посреди белого дня!» – закричал бегущий во весь опор Иван, пытаясь сообразить, в какой же стороне от ворот находится море.
«Именно этим они и собираются заняться!»
«Не бойся. Тяни время. Я скоро буду».
– Держи его! Этот негодяй уморил охранника и сбежал из башни! – раздался от ворот возмущенный крик алебардщиков, и бравые стражи со свистом и улюлюканьем пустились вдогонку за лжеколлегой. Следом, пыхтя и отдуваясь, топали евнухи. Но куда им было угнаться за тренированным Птенчиковым! Он мчался по узким улочкам Истанбула, будто заяц, по ошибке попавший на олимпиаду и принявший бегущих спортсменов за преследующих его охотников. «Нельзя удаляться от дворца, – размышлял Иван, не снижая скорости. – Наверняка Варю вывели на берег через одну из калиток в стене…» В просвете улиц мелькнули темные воды. «Кажется, погоня меня потеряла. Сейчас выйду на прямую и буду держаться между дворцом и кромкой прибоя. Если там не пробраться… проплыву!»
«А-а-а!» – вдруг отчаянно завопила Варвара.
