Другая дорога

И вот — на месте вздыбленного кряжа
Мелькнет насмешливым изгибом рта
Зализанный волнами контур пляжа...
Да, сдержанность — понятная черта
Пред этой вечной сменою пейзажа.

Пусть Время все возьмет! Мой скарб земной
Да будет он изъят и уничтожен.
Зато я сберегу любой ценой
То, что провез я мимо всех таможен:
Оно мое, оно всегда со мной.

Carpe diem[3]

Старик, вглядевшись в сумрак,
Заметил двух влюбленных,
Бредущих то ли к дому,
То ли в лесок соседний,
То ли на звон церковный.
Он колебался: можно ль
Окликнуть незнакомцев,
Чтоб пожелать им счастья.
(Промедлил, не решился.)
«Живите, наслаждайтесь,
Ловите миг счастливый!» —
Припев извечный старых.
То Старость, призывая
Срывать младые розы,
Старается стихами
Предостеречь влюбленных,
Которые от счастья,
Того гляди, забудут,
Что счастьем обладают.
Но как ловить мгновенье?
Оно скорей в грядущем,
Чем в настоящем миге.
А и того вернее —
В минувшем. Мир текущий
Тревожен, взвихрен, спутан
И чересчур к нам близок,
Чтобы его увидеть.

Ветер и дождь

I

Я вспомнил через много лет
Летящий лист, холодный свет,
Осенних вихрей свист и вой...
На ветер опершись спиной,
Я пел, вернее, подвывал
В самозабвении слепом,
А ветер сзади подпирал
И мчал меня, как листьев ком.
Я пел о смерти — но не знал,
Как много умираний ждет
Живущего. Когда б на миг
Певец неопытный постиг,
Какая вещая тоска
В нем жалуется и поет!
Нет, недостойно языка
О темном умолчать, одной
Любуясь светлой стороной.
Ведь то, о чем поет дитя,
И обмирая, и грустя, —
Все, все исполнится судьбой.

II

Цветы пустынь живут,
Довольствуясь водой,
Которую с вершины снеговой
К ним по канавкам вырытым ведут.
И все же тут какой-то есть изъян;
Чтобы ростку от влаги распрямиться,
Сперва под ливнем должен он склониться.
Я поднял бы на воздух океан
Одной огромной облачною тушей,