Он потянулся к ней, но она спрыгнула с крыльца.
– Да! Теперь я поняла, кто я такая, я уже однажды чувствовала то же самое, но с другим мужчиной.
В наступившей тишине Рубел слышал ее неровное дыхание.
– Вы, Джарреты, хорошо умеете превращать порядочных девушек в распутниц!
Рубел не мог видеть слез в ее глазах, но он слышал их в голосе. Когда она продолжила, больше всего на свете Рубел хотел, чтобы она замолчала. Он знал, что она сейчас скажет, как наверняка знал, что жимолость пахнет сладостью.
– Это было… с твоим братом.
Она повернулась и потянулась к ручке двери, но Рубел схватил Молли и снова прижал к стене. Однако на этот раз он не стал целовать ее, а просто смотрел на сердитое, искаженное сильной душевной болью лицо.
– Дай мне уйти!
– Не раньше, чем я растолкую тебе кое-что о жизни.
– Ты мне не отец, – ответила Молли, словно подражая Линди.
– Я и не хочу быть твоим отцом, Молли, но ты не понимаешь…
– Я все понимаю, и очень хорошо.
– Ты не все понимаешь, – возразил он с большей злостью, чем намеревался. – Ты должна думать обо всем, что случилось с тобой раньше, как о чем-то хорошем и чудесном. Ты позволила листающим Библию старым сплетницам убедить себя, что это было дурно. Но это ведь не так!
– Я должна поверить тебе, не так ли? И позволить совершить со мной то, что ты хочешь, а затем ты уйдешь своей веселой дорожкой к другим женщинам, оставив меня здесь одну, с пустотой и безнадежностью в душе!
С огромной силой Рубел притянул Молли к своей груди. Он словно старался убаюкать ее в объятиях, лишь иногда вынужденно отстраняясь, чтобы хоть немного охладить пыл своего страждущего от желания тела.
– Ты хочешь рассказать мне о… э… Рубеле?
Молли сжала губы. Его голос стал вкрадчивым:
– Я слушаю. Может быть, мне не понравится то, что я услышу, но я выслушаю. Впрочем, я и сам могу в общих чертах набросать зарисовку событий, исходя из того приема, который ты оказала мне вчера.
Тишина.
– Он приезжал в Эппл-Спринз по своим делам год назад. Рубел очень точно описал мне тебя, и я никогда не сомневался, ты прекрасная женщина, Молли. Даже если бы Рубел увлекся тобой в десять раз меньше, чем я, все равно, должен сказать, он был поражен тобою, я знаю. Но потом он бросил тебя. Наверняка мне, конечно, неизвестно, что было тому причиной, но могу поспорить, что сильно не ошибусь, если скажу, что ты разворошила в его душе рай и ад. Мужчине в таком случае кажется, что его ждет катастрофа, свобода под угрозой, и он мчится прочь со всех ног.
Молли стояла так тихо, словно мертвая, нет, тише. Она даже позволила ему отвести себя назад на крыльцо. Он мог поклясться: Молли думает сейчас о том, что он сказал ей. Наступило время, решил Рубел, время сказать ей правду.
– Молли, я должен признаться тебе кое в чем…
– Не трать попусту слов, Джубел. Ничто не заставит меня простить Рубела. Я буду ненавидеть его до самой смерти. Так что не говори понапрасну!
Рубел оперся спиной о крыльцо, и оно закачалось. Молли встала на другую половину, уравновесив и погасив движение старых досок. Рубел подумал, что сейчас Молли уйдет, но она осталась. Слава Богу, она вовремя его остановила! Теперь он должен запастись терпением и ждать следующего удобного момента, чтобы признаться во лжи.
– Молли?
Она не отвечала.
– Сядь, Молли. Я хочу поговорить.
Тишина.
– Сядь. Обещаю, я не дотронусь до тебя!
Он взглядом изучал изгиб ее спины. Как ему хотелось нарушить только что данное обещание! Его пальцы просто зудели от желания пробежаться по ее позвоночнику, плечам, шее… Плохо будет, когда она откроет, что все ее несчастья начались именно с него.
Она села. Крыльцо опять зашаталось.
– Молли, твои чувства к… к Рубелу не были чем-то ужасным.
Она молчала.
– Чувствовала ли ты подобное к Клитусу?
Ответа не было.
– Целовал ли тебя Клитус так, как я?
Он услышал вздох.
