встречи.
Дойл кивнул, снял пальто и шляпу и сел. Джентльмен вышел из комнаты, и Дойл остался один.
Он услышал звук ее мягких, неторопливых шагов в коридоре, а затем и ее властный голос, который спрашивал что-то у человека, сопровождавшего Дойла в гостиную.
Дверь распахнулась, и Дойл вскочил с диванчика, приветствуя ее стоя. Он не мог поверить, что видит ее так близко. Она была ниже, чем он представлял себе, не выше пяти футов.
Держалась она столь величественно и прямо, что казалась выше ростом. Ее лицо – простое и строгое – было с детства знакомо ему так же хорошо, как и лицо матери; но в нем не было той непреклонности и суровости, которыми отличались ее портреты. Скромное черное платье с белоснежным воротничком, белая шаль, наброшенная на плечи, – этот образ был дорог любому английскому мальчишке. Увидев Дойла, она улыбнулась ослепительной улыбкой, чем привела его в полное замешательство.
– Доктор Дойл, надеюсь, мы не причинили вам особого беспокойства? – спросила королева Виктория.
– Нет, ваше величество, – с поклоном ответил Дойл, не узнавая собственного голоса.
– Очень хорошо, что вы приехали. Садитесь, пожалуйста, – сказала она, указывая на стул справа от себя. Дойл вспомнил, что королева плохо слышит левым ухом. Повернувшись к джентльмену, встречавшему Дойла, она сказала: – Спасибо, Понсонби.
Так это Генри Понсонби, ее личный секретарь, – Дойл видел его фотографию в газетах… Как он мог не узнать! Королева вновь обратилась к Дойлу:
– Кажется, у нас с вами есть общий друг…
– В самом деле? – растерялся Дойл.
– Да. И очень верный друг.
Дойл сообразил, что она говорит о Джеке.
– Да-да, ваше величество, – поспешно ответил он.
Королева улыбнулась.
– Наш друг навестил нас недавно и рассказал, что вы очень помогли ему в деле, чрезвычайно важном для меня и моей семьи.
– Надеюсь, он не преувеличил мои заслуги, – пробормотал Дойл.
– Наш друг крайне редко допускает неточности, чего бы это ни касалось. Я бы сказала, что он во всем любит точность. Вы согласны с этим?
– Согласен. Целиком и полностью.
– Значит, у меня нет причины не верить его словам?
– Нет, мадам… Ваше величество.
– Следовательно, и у вас нет причин отказаться от моей сердечной благодарности.
– Да, ваше величество. Спасибо. Сердечное спасибо.
– Спасибо
Дойл поклонился в ответ.
– Насколько мне известно, у вас возникли некоторые сложности со Скотленд-Ярдом.
– Вынужден признаться, что это так, ваше величество.
– Уверяю вас, что вы можете не беспокоиться об этом.
– Я… я чрезвычайно вам признателен.
Королева замолчала, благосклонно глядя на Дойла.
– Скажите, доктор Дойл, вы женаты?
– Нет, ваше величество, я холост.
– Неужели? Такой энергичный и красивый молодой человек, к тому же врач, и не женат? Трудно себе представить, – с юмором заметила королева.
– Я… мне… в общем, просто не было подходящего случая…
– Запомните, что я вам скажу. – Королева доверительно наклонилась поближе к Дойлу. – Очень скоро вы непременно встретите свою судьбу. Супружество часто оборачивается не тем, что мы ждем от него, но это определенно то, что человеку необходимо.
Дойл вежливо поклонился. Королева неожиданно спросила:
– Что вы можете сказать о здоровье моего внука? Я имею в виду герцога Кларенса.
Совершенно обезоруженный внезапностью и прямотой вопроса, Дойл пробормотал:
– У меня не было возможности осмотреть его, а без…
– Я хочу знать ваше мнение, доктор.
Дойл колебался, с величайшей осторожностью подбирая слова.
– Я бы советовал вашему величеству в дальнейшем держать принца Альберта под постоянным наблюдением врачей.
Королева понимающе кивнула.
– Ну а теперь, доктор Дойл, поклянитесь, что вы никогда и никому до конца дней своих не расскажете о том, свидетелем чего вы были.
– Клянусь, ваше величество.
– Ни слова о нашем общем друге и моей дружбе с ним. Я настаиваю…
– Клянусь. Клянусь жизнью.
Королева была, по-видимому, удовлетворена искренностью Дойла. Он понял, что аудиенция окончена.
– Я считаю вас выдающимся человеком, доктор Дойл.
– Вы слишком добры, ваше величество.
Королева встала. Дойл вскочил со своего места и протянул ей руку, тут же испугавшись, что совершил бестактность. Однако королева, мило улыбнувшись, крепко пожала протянутую руку.
– Мы будем держать вас в поле зрения, доктор Дойл. И если понадобится, непременно призовем вас снова. Помните об этом.
– Обещаю, что не разочарую вас, ваше величество.
– Уверена, что не разочаруете.
Королева Виктория снова одарила его ослепительной улыбкой и направилась к выходу. Не успела она сделать и двух шагов, как в дверях – словно по мановению волшебной палочки – появился Понсонби.
– Осмелюсь спросить, ваше величество… – сказал вдруг Дойл.
Королева остановилась и пристально посмотрела на него.
– Наш общий друг… не сообщил ли он вашему величеству, куда он отправился?..
Дойл запнулся, испугавшись, что переступил черту дозволенного.
– Мы всегда предоставляли нашему другу полную свободу действий, – внушительно проговорила королева, подкрепив слова красноречивым взглядом.
Дойл покраснел от смущения.
Королева покинула гостиную, сопровождаемая Понсонби, следовавшим за ней на почтительном расстоянии.
Понсонби вернулся через несколько минут и провел Дойла по коридорам Букингемского дворца к выходу. Распахнув дверь, он протянул Дойлу маленький сверток.
– Примите с благодарностью от ее величества, – проговорил он с поклоном.
Раскланявшись с секретарем, Дойл сел в ожидавший его экипаж и вернулся в гостиницу.
В номере он развернул сверток. В нем была черная блестящая авторучка – необыкновенно красивая и легкая.
Глава 20
БРАТЬЯ
Дойл прожил в гостинице 'Мелвин' еще три дня. По утрам от нечего делать он бродил по магазинам, покупая кое-какие мелочи для своего будущего жилища. Он постоянно спрашивал сам себя: что ему на самом деле нужно?
Все эти дни по вечерам он писал Эйлин, надеясь, что когда-нибудь сможет отправить ей эти письма.
В последний день своего пребывания в Лондоне он неожиданно получил письмо. Конверт был очень
