Кости взял мою ладонь и пожал ее. Слез было уже не удержать.
— А Гасила? — Лучше спросить поздно, чем никогда.
Раз Кости жив, вопрос этот можно считать риторическим.
— Сохнет в Индиане. Этот тип гнал на полной скорости час за часом. Жаль, что я не мог заняться им как следует, Котенок, — спешил вернуться к тебе. Догнал, проткнул колом и оставил догнивать в лесу у Сидар-Лейка. Мы столько трупов после себя оставили, что один лишний лодку не перевернет. Кстати, мы теперь как раз в Индиану и едем.
— Зачем в Индиану? — Я смутно порадовалась, что Гасила мертв.
Может, теперь бабушка с дедушкой смогут покоиться в мире.
— У меня там приятель, Родни, он сделает вам с матерью новые документы. На одну ночь устроимся у него, а завтра ближе к вечеру уедем. Мне еще надо с утра уладить несколько дел. А оттуда переберемся на несколько месяцев в Онтарио. Тех двоих, что сбежали, мы выследим, помяни мое слово, но заниматься этим придется тихо, пока здесь слишком горячо после Оливера. Твои парни поищут тебя немножко, не найдут — и переключатся на другую дичь.
Ох, если бы все было так просто.
— Как ты узнал, что нас перевозят?
Он весело хмыкнул:
— Посмотрел и увидел. Они расчистили проход с этажа к черному ходу и приставили вооруженную охрану к машинам, так что все было ясно. Мне осталось только опередить вас и подождать.
Основательный глухой удар переключил мое внимание на заднее сиденье. Кости ухмыльнулся:
— Похоже, твоя мама проснулась.
27
Родни, к моему удивлению, оказался гулем. Я почему-то ожидала вампира. Кости вытащил маму из машины, так и не сняв пластыря со рта, и передал мне, после чего представил нас. Родни и глазом не моргнул. Наверное, привык, что людей к нему на дом доставляют связанными и с кляпом во рту.
Я поставила мать на ноги и, одновременно придерживая ее, чтобы она не бросилась бежать, пожала Родни руку.
— Извините, что сразу беспокою вас, Родни, но где у вас ванная?
— Никакого беспокойства. Первая дверь налево, — улыбнулся упырь.
Я потащила мать за собой.
— Мы сейчас вернемся, Кости. Я хочу ее почистить и перемолвиться словечком.
— Мы подождем, милая.
Я заперла дверь и сразу пустила воду в ванну. План я составила еще по дороге, но теперь надо было, чтобы мать мне подыграла. Сквозь пластырь прорывалось свирепое ворчание. Я вздохнула. Кости и сквозь шум воды услышит.
Задумчиво взглянув на зеркало, я до отказа выкрутила кран с горячей водой. Скоро ванная наполнилась паром. Отлично! Я пальцем написала на запотевшем зеркале:
«Уедем завтра. Молчи, он может тебя слышать».
Она приписала строчкой ниже три слова:
«Уезжаем без него?»
Я кивнула: да — хоть и тошно мне было. Я писала, насколько позволяли размеры зеркала, стирала и писала снова.
«Знаю, как ты ненавидишь вампиров, и знаю, что тебе будет трудно, но придется пока слушаться меня».
«Он не знает. Он бы нам помешал».
«Дай мне время. Ты должна мне поверить. От этого зависит наша жизнь».
«Подыгрывай, что бы я ни делала».
«Сегодня мы заночуем здесь, а завтра уедем за границу. Ничего другого не остается».
Я твердила это самой себе. Ничего другого не остается. Только больно было невыносимо.
«Ну? Ты будешь вести себя разумно? Можно убрать кляп?»
Она пристально взглянула на меня и написала на зеркале:
«Обещай уехать без него».
Мать кивнула, и я сорвала пластырь. Она оглянулась на дверь, но не сказала ни слова.
— Постарайся, когда мы выйдем, разговаривать вежливо.
Родни с Кости сидели за столом. Мать обожгла обоих взглядом, но промолчала. Для нее — вершина вежливости.
— Разбирайте комнаты для гостей: одна наверху, другая в подвале, — предложил Родни.
— Покажите мне ту, что в подвале, — сразу попросила я.
— Конечно. Идемте.
Я взяла мать под руку, и мы спустились по лестнице в подвальный этаж. Родни открыл нам гостевую комнату, полную пышных одеял и, главное, лишенную окон. Я подтолкнула мать внутрь:
— Как раз для тебя, мама.
Она бессмысленно уставилась на меня, когда я собралась уходить.
— Ты куда это?
— Наверх. К Кости. Доброй ночи.
Я захлопнула дверь и с мрачным удовлетворением проследила, как Родни запер ее снаружи. Тот факт, что у него имелась спальня в подвале с наружным замком, заслуживал внимания, но меня это не касалось.
В дверь изнутри сразу застучали:
— Кэтрин! Неужели ты…
— Завтра поговорим, мама, когда останемся вдвоем. Завтра. И не поднимай шума, а то у Родни аппетит разыграется.
Я не знала, насколько соответствует истине последнее предупреждение, но упырь, подмигнув мне, издал низкий горловой звук. За дверью мгновенно стало тихо.
— Спасибо, — шепнула я, — а то бы она всю ночь колотила.
Он с улыбкой провел меня наверх. Подвальную дверь тоже запер и многозначительно взглянул на меня:
— На случай, если она всерьез рассвирепеет.
Кости ждал меня во второй гостевой, и я сразу бросилась ему на шею, вдохнула его запах. Несколько минут мы так и стояли обнявшись. Я, эгоистка, хотела насытиться чувством, что он рядом. Да, я знала: ничего другого не остается, но, господи, как это было больно.
— Я же говорил, что мы переживем эту ночь, милая. А ты не верила.
— Да, — тихо отозвалась я. — Не верила. Но ты был прав, мы оба живы. Это главное. Для меня это
