становится Патра. Как это можно организовать в кратчайшие сроки?'
Менчерес выглядел застигнутым врасплох. Я проигнорировала это и топнула ногой для пущей убедительности.
'Ну?'
'Завтра ночью. Я сообщу кому следует.'
'Тогда завтра ночью.'
Вопрос заключался в том, что, во имя Господа, я должна была с собой делать до этого времени.
После нескольких комментариев, что я не спала, я пошла наверх в одну из спален только для того, чтобы заткнуть их. Но как только я растянулась на кровати и почувствовала зияющую пустоту рядом со мной, я бросила все и пошла в ванную комнату вместо этого. В течение двух часов я сидела в ванне, безразличная ко всему.
Менчерес был в дверях, когда я вышла из ванной. 'У меня кое-что есть для тебя,' сказал он и протянул небольшую квадратную шкатулку из древнего резного дерева.
'Что это?'
'Кости дал мне это несколько месяцев назад, чтобы я передал это тебе в том случае, если с ним что-то случится.'
'Положи на кровать.' Мой голос дребезжал. Я боялась взять это, потому что мои руки стали дрожать. 'И уходи.'
Он сделал, как я просила, и в комнате осталась я одна с коробкой. У меня ушло более двадцати минут на то, чтобы решиться открыть её, и я подавила рыдания.
В подкладку коробки были вставлены фотографии. На первой были изображены мы, прошлым летом. Мы были на нашем кресле-качалке, его лицо повёрнуто в профиль, пока он что-то шепчет мне. Что бы это ни было, я улыбалась.
На второй фотографии была я голая, на очень смятой постели, в обнимку с подушкой, лежащая на своей стороне. Мой рот был открыт, и я спала с чувственным, сонным выражением лица. Одна грудь виднелась из-под одеял, как и рыжие кучери у меня между ног. Немного смущённа всем этим, я перевернула её, и заметила надпись на её обратной стороне.
Я сделал её однажды утром. Ты выглядела так привлекательно, что я не смог удержаться. Это заставляет и сейчас меня улыбаться, представляя, как ты покраснела, увидев её.
Придушенный звук вырвался из моего горла при виде знакомого элегантного почерка. Я не могу этого сделать. Было слишком больно, и начала прерывисто, нерегулярно дышать.
Поверх других вещей в коробке лежала сложенная записка, со словами Моей Любимой Жене, написанной на ней.
Моментально буквы расплылись, потому что мои глаза заполнились слезами, которые практически жгли, вытекая.
Что-то во мне знало, что если бы я прочитала то что было в этой записке, мой тонкий эмоциональный контроль распадется, и я сошла бы с ума. Я закрыла коробку и засунула ее под кровать. Занятая, я должна была заставить себя напряженно трудиться. С исковерканным решением я натянула на себя первую пару штанов и топ, которые я нашла, даже не заботясь, сочетались ли они, и почти бегом покинула комнату.
Док поднял голову, когда я вошла в подвал. Он крутил две шестизарядных пушки. Большинство вампиров предпочитают ножи, мечи или другое устаревшее оружие, но Док зациклился на огнестреле. Он никогда с ним не расставался.
'Жница,' признал он меня.
'Сколько тебе лет?'
Если он и был удивлён моим внезапным вопросом, то не показал этого. Хотя, так или иначе, я неделю находилась возле Дока, у нас не было долгого разговора.
'Сто шестьдесят, включая годы жизни.' У него был приятный южный говор, заставляющий каждое слово звучать более вежливо. Вкратце я задумалась, был ли он с конфедератами или с янки.
Он протянул одну из пушек. 'Хочешь испытать её?'
Я пробежала около сорока километров по лесу, организовала два часа одиночного фехтования и множество размышлений о том, что когда-либо будет хорошим для меня. Пушки? А почему бы и нет?
'Твои пушки женского рода?' Взяв одну, спросила я. Её нужно взвести, чтобы зарядить. Мои были полуавтоматическими, или автоматическими, в зависимости от ситуации.
'Потому что, Кэт, женское убеждение всегда самое смертоносное.'
Чёрный юмор. При других обстоятельствах я бы его не поняла. Я одним размытым движением повертела пистолет в руке, взвела его и прицелилась. Моим любимым оружием были ножи, но это не значило, что я не умела обращаться с огнестрельным.
'Очень хорошо,' заметил он. 'С обратной стороны этой стены - только грязь. Как ты стреляешь?'
В ответ я разрядила обойму в указанное место шестью выстрелами, которые прозвучали как один. Док улыбнулся, глядя на треугольник, нарисованный входными отверстиями пуль. Я не вернула пистолет, не зная, сможет ли моё лицо воссоздать то выражение ещё раз.
'Дай мне больше пуль, и я напишу свое имя,' сказала я без особого интереса. 'А ты?'
Он взял оружие и перезарядил его. Затем он покрутил оба оружия в своих руках со скоростью, за которой мои глаза не могли уследить, подбрасывая их у основания и ловя их, лязгая их вместе в воздушном пространстве, и хлестая их вокруг спины и через ноги. Все время они двигались, делая зрелище, более драматическое со взрывами громкого огня. Он сунул их назад в мои руки прежде, чем шум от выстрелов исчез.
'Ну, как?'
Я смотрела на стену в тридцати метрах от себя и видела шутку. Док использовал мой треугольник, и превратил его в 'Э' после 'К' и следующую за ними 'Т', образованные новыми пулевыми отверстиями. Учитывая, что он проделал это, демонстрируя сногсшибательные трюки, это было очень впечатляюще.
'Ты бы хорошо вписался в мою команду,' наконец ответила я. 'Мои ребята подумают, что это - самая классная вещь, которую только можно сотворить.'
'У нас с законом долгая, запутанная история,' произнёс он с сухим удовольствием. 'Поэтому я счастливее вдали от него.'
'Как Кости дошёл до того, что обратил тебя?'
Выражение лица Дока было спокойным. 'Не он. Он мой прародитель. Меня обратила Анетт.'
Ох. Теперь я оценила его по-женски, замечая поджарое тело, привлекательно очертаное лицо, карие глаза и зачёсанные назад каштановые волосы. Да, он подходил под любимый типаж Анетт.
'Подходящий.'
“Все было не так, как ты думаешь. В восемнадцатом веке я наткнулся на четырех мужчин, загоняющих женщину в угол позади салуна. Я застрелил двух из них, а другие два убежали. Я не знал, что я не защищал женщину — я только что лишил ее отличной пищи. Однако, Аннетт не забыла мою введенную в заблуждение галантность. Когда я умирал годы спустя, она нашла меня и предложила мне альтернативу. Таким образом я согласился на это.”
Это было настолько похоже на то, что сделал бы Кости, и я обернулась, моргая. Никогда не забывай доброты. Видимо, Анетт это хорошо усвоила.
'Ты не из линии Кости и ты - Мастер, поэтому не подчиняешься больше линии Анетт,' рассуждала я вслух. 'Так почему же ты здесь?'
Он торжествующе глянул на меня светло-коричневыми глазами. 'По той же причине, что и ты. Потому что я не забыл свой долг.'
ГЛАВА 23
Было 27 декабря, и мы собрались в доме оперы, вот и все дела. Я была одета во все черное, что соответствовало моему настроению. Я прекрасно бы себя чувствовала и в мусорном мешке, но вампиры
