Отношения и определенные взаимодействия спнцслужб с различными типами организованной преступности отличаются существенно.
Так, с общеуголовной организованной преступностью «взаимодействует» в меру своих скромных возможностей, в основном полиция, а спецслужбы — эпизодически, в особых случаях иногда обмениваются не эквивалентными услугами.
Картина совершенно иная только в нынешней России, где практикой «крышевания» всех видов предпринимательства, включая игорный бизнес, хищений на транспорте, занимаются наряду с уголовными преступными группами еще и правоохранительные структуры. Здесь спецслужбам гораздо чаще приходится выполнять функции «разводящих», своего рода третейских судей между «коллегами» из правоохранительных структур. Либо организовывать в ряде случаев политическое давление на руководителей региональных управлений милиции, налоговиков, прокуратуры, служб судебных исполнителей с целью урезонить чрезмерное увлечение их ведомств практикой возбуждения заказных уголовных дел, разнообразных проверок, практика «крышевания», иных форм вымогательства с использованием широкого арсенала полицейских, фискальных полномочий.
Более эффективных средств воздействия на организованную преступность в среде правохранителей у спецслужб практически нет. Да и функций противостоять правому произволу спецслужбам не прописано — существует для того институт обжалования решений в вышестоящие инстанции, суды вплоть до общеевропейской судебной системы, где декларировано и практикуется гласное (и очень дорогое состязание) сторон. Иногда, возможно, это дает кое-какие положительные результаты, но в целом мундирную организованную преступность, буде она состоялась и развилась таким способом поколебать, а уж тем более сокрушить невозможно. Когда обществу и государству становиться совсем невмоготу от засилья гроздей должностных правонарушителей, тогда начинается нечто грандиозное, невидимое ранее, вроде общенациональной операции «чистые руки», проведенной в 80-е годы прошлого столетия в Италии и затронувшей не только мафиозные семьи, но и прокуроров, судейских, министров правительства и др., отголоски которой погромыхивают по сию пору. Провести такую акцию без участия спецслужб было бы невозможно.
Кое-как роль кадрового фильтра, не допускающего откровенных ставленников мафии, корпораций в правительственных учреждениях США, играет ФБР. Но ни этой, ни другой спецслужбе далеко до той эффективности, которой на этом направлении работало КГБ СССР, а сейчас органы госбезопасности Китая. В пореформенной России с ее грузом криминального раздела госсобственности СССР введение блокирующего прием на работу в госорганы критерия связи с криминалом немыслимо: некого будет принимать из числа тех, кто туда рвется, кого пытаются любыми путями протолкнуть различные бизнесструктуры, семейные кланы, политические группировки. Они-то и не дадут сформулировать соответствующие нормативные акты, которые позволили бы заработать всей накопленной спецслужбами информации.
В современной капиталистической России ко всему прочему прибавилась еще одна оргпреступная ипостась: этническая, базирующаяся исключительно на все более мощных миграционных потоках из дальнего и ближнего зарубежья, большая часть которых является нелегальной. Возникающие все новые фрагменты диаспор обязательно «упорядочиваются» структурами собственной этнической оргпреступности, занимающейся и проблемами расширения занятой социальной ниши (противоборства с местными преступными структурами), налаживания конструктивных отношений с руководителями и сотрудниками административных органов, местными чиновниками (коррупция). Здесь же — обязательное традиционное налаживание устойчивого наркотрафика. Разрастающиеся в России этнические общины — естественная база для активизации работы различных зарубежных спецслужб, некоторых международных террористических организаций. А это уже непосредственно касается российских спецслужб, является для них весьма и весьма ощутимой добавкой проблем, которых и так — выше головы. Учитывая, что и официальные должностные лица и ведущие российские политики в один голос, ссылаясь на якобы превосходный опыт США, твердят о необходимости поощрения возможно большей миграции. При стремительном, устойчивом сокращении численности коренных народов России, стремительного снижения рождаемости нетрудно представить, во что это трансформируется на фронтах войны с новым мощным отрядом организованной преступности.
Гипотетически, в мечтаниях кардинальное решение проблем преступности как таковой и оргпреступности в ее общеуголовном виде в частности возможно разве что с установлением единого глобального правопорядка во главе с мировым легитимным правительством. Что позволит приступить к осуществлению одной из главных целей всех нынешних глобалистов — радикальному (с шести миллиардов до одного, но «золотого») сокращению населения планеты, прежде всего за счет беднейших и густонаселенных стран. Где позиции оргпреступности традиционно необычайно сильны. Без искоренения населения целых стран и континентов избыть организованную преступность невозможно, а с исчезновением абсолютного большинства населения планеты почти автоматически исчезнет и это одно из самых опасных и порицаемых социальных явлений человечества: «Нет человека — нет проблемы!».
Спецслужб, занятых контролем всех прочих спецслужб государства в нынешней практике почти нет. В этом есть, вероятно, определенный смысл: иначе возникает тогда проблема контроля этой самой суперспецслужбы.
Поэтому большая часть ответственности за ненадлежащее исполнение спецслужбами своих обязанностей, недопущение замещения ими, к примеру, оргпреступных сообществ в наркотрафике, контрабанде оружия лежит полностью на руководителях спецслужб и внутриведомственном контроле — службах собственной безопасности.
Вольная борьба
Безусловно, основные функции, задачи, полномочия, процессуальные права спецслужб определены соответствующими нормативными актами государства. Но их толкование в процессе реализации задач в постоянно меняющейся политической, экономической, геополитической ситуациях столь же разительно отличается в разные периоды, как и исполнение боевого устава пехоты воинскими подразделениями на равнинной местности, в горах, при преодолении множественных водных рубежей, при ведении боев в крупных городах. Кроме изменяющихся социально-экономических и прочих условий жизни государства, общества самым непосредственным образом на характер деятельности спецслужб влияют как степень жесткости действий оппонентов (внутренняя политическая оппозиция, зарубежные спецслужбы, террористы и др.), так и тип личности собственных руководителей спецслужб.
Так, острожный аппаратчик (преобладающий тип руководителя — другие не выживают) будет сдерживать всячески своих «радикалов» от чрезмерно резких, сильных реакций на действия оппонентов, даже если к этому будут упорно подталкивать «доброжелатели» из числа видных политиков, общественных деятелей, ведущие СМИ.
Но если такой руководитель откажется поддержать рискованные, резкие действия главы государства вне зависимости от его разумности и оптимальности поведения для собственной спецслужбы карьера его закончится.
В периоды политической нестабильности общества и государства, когда до предела обостряются политические противостояния и предельно радикализируются приемы и средства противоборств, руководителями спецслужб назначаются, как правило, ярко выраженные карьеристы, готовые все ресурсы и
