хлорированной водой тоже мыли все.
В либерально-демократическом западном обществе для достижения таких же результатов нужно затратить десятки миллиардов долларов, чтобы стерилизовать всю окружающую людей среду, ибо самих людей вразумить не удается, а принудить — нельзя, противопоказано законом, не демократично, против Конституции.
В отличие от интеллектуалов-мыслителей, замышляющих эпохальные проекты вариантов «светлого будущего» для всего человечества или его отдельных фрагментов и не обращающих никогда никакого внимания на число, объемы неизбежных при этом жертв, несмотря на весь якобы присущий им гуманизм, спецслужбы, равно как и военные, политики обязаны рассчитывать потери, хотя бы для того, чтобы не оказаться победителем в пустыне. И антигуманный, античеловечный расчетливый эгоизм нормальных спецслужб иногда на порядки полезнее и благоприятнее беспредельного либерального гуманизма: в известных событиях на площадь Тань-ань-мынь в Пекине в пору расцвета пресловутой «перестройки» в СССР было натурально раздавлено танками несколько тысяч китайских студентов — борцов за демократические либеральные реформы. В итоге Китай ныне — процветающая страна, темпы экономического развития которой потрясают мир, народонаселение растет, несмотря на все попытки сдержать его лавинный характер. В России, где победили — таки недоумки-перестройщики при полном попустительстве «силовиков», за эти годы вымерло 15 миллионов человек (уже 10 % населения), стремительно развивается деградация людей, набирает темпы депопуляция, экономика в руинах, армия — огрызки прежней, полиция — почти мародеры и т.п. В такой пропорции Китай потерял бы уже более 150 миллионов человек.
НКВД обвиняют в гибели миллионов в ГУЛАГе. Даже если бы это и было так — остались созданные системы каналов, железных дорог, городов, по крайней мере. В современной России при еще многом большом числе инспирированных разорением жертв — остались только пустые просторы и разросшиеся погосты на них.
Извечные противостояния «прогрессивной интеллигенции» и спецслужб, где первые всегда изрядно бывают побиты или перебиты порядочным числом, а вторые — прокляты печатно и изустно и «оклеветаны», в целом малопродуктивны, почти безрезультатны. Эволюции государств и обществ, их трансформации в нечто иное, более приличное или целесообразное происходит по иным основаниям и причинам: состязания, конкуренции экономик, вооружений, освоенных промышленных технологий, эволюции систем образования и воспитания и др. подобному.
Развитие социумов в не меньшей мере происходит и от изменения содержания того, что в головах так называемых «элит». А в самой незначительной — от форм государственного устройства, наличия в обществе множества гражданских свобод и числа самых сумасбродных объединений этих самых свободных ото всего граждан.
Есть, однако, примеры не только неантагонистического, но вполне конструктивного взаимодействия общественный гражданских институтов и спецслужб. Речь идет, прежде всего, о сотрудничестве в местных общинах европейских диаспор, которые всегда очень серьезно работают с бытовой информацией в социуме своего пребывания: накопление, систематизация, анализ сведений по всем значимым лицам во всех значимых сферах жизнедеятельности. К этим массивам информации всегда могут обратиться спецслужбы Израиля или через них — иные дружественные спецслужбы. Но и сами спецслужбы в свою очередь оказывают квалифицированную помощь общинам в случае какой-то острой ситуации. И ни одна из сторон не клеймит другую из-за разногласий по каким-либо идейным, этическим соображениям. По крайней мере, публичных свидетельств тому не встречается.
Но таких примеров — единицы. В остальных случаях взаимоотношения без взаимодействия протекают на фоне взаимных окошмариваний, демонизации образов друг друга. Причем, с разными результатами: спецслужбы фантомами злобных интеллектуалов — цареубийц запугивают политическую элиту и получают для себя режим все большего благоприятствования. Интеллектуалы — оппозиционеры демоническими информационными фантомами образов спецслужб сильно запугивают себя и некоторую часть обывателей, которая благоразумно отодвигается от «революционеров» на почтительное расстояние.
Что же касаемо перспектив создания гражданского общества, реально имеющего возможность аудита власти. То по трезвому размышлению следует, вероятно, сделать оговорки на тот предмет, что если таковое когда-то, где-то и будет возможно, то только с изрядными купюрами: сознательные организованные и активные граждане никогда не получат доступа к контролю над тайными политическими обществами, которые в различных формах (иерархии масонских лож, например) всегда будут, не смогут контролировать оргпреступные сообщества, никогда не получат доступа к секретам спецслужб — сначала их придется упразднить.
А с такими и некоторыми иными изъятиями (связанных тайной личной жизни великих и не очень личностей, к примеру) картина «прозрачной власти» не складывается — что-то постоянно подозрительное мельтешит в густом тумане, в то время как на демонстрационных ясных полянах тишь да благодать. На том дело и ограничится. Зато великая цель — аудит власти — останется манящий и влекущий все новых мечтателей на века. Что само по себе не так уж плохо.
Охота впотьмах на серую дичь
Численность, необходимые профессии строительной корпорации, потребные для строительства атомной или гидроэлектростанции рассчитать специалисту несложно. Определить оптимальную численность и структуру правительства страны на основе каких-то расчетов практически нельзя: невозможно точно рассчитать и учесть качества людей, занятых на этом поприще, где один недоумок из именитого рода, клана может свести к нулю усилия множества достойнейших, разумнейших людей. Со спецслужбами в этом отношении не проще. К примеру, обеспечивать надежную охрану особо важных объектов, военных секретов можно на основе разных предпочтений: содержать многочисленную охрану, оснащать объекты все более дорогой и сложной техникой от несанкционированного доступа. А можно нагнетать в среде населения предельную подозрительность и стимулировать всячески поток сообщений о любых сомнительных ситуациях, людях, а потом сбиваться с ног, проверяя массу таких «донесений», 9/10 из которых чаще всего оказываются результатом неадекватной трактовки реальной действительности. А можно совмещать эти два подхода — тогда и численность и расходы на экипировку и содержание спецслужб будут расти самыми стремительными темпами без каких-либо внятных гарантий надежности обеспечения безопасности. Отказаться от этой функции опасно и любой фирме, и государству: промышленный шпионаж, к примеру, никогда не исчезнет в конкурентном мире, когда относительно небольшими тратами на подкуп чужих сотрудников можно получить результаты исследований, на которые конкурент потратил многие миллионы и годы. Да еще и обскакать соперника на рынке традиционно его продукции. Задача же не дать увести из-под носа «know-how» может обойтись очень дорого, но это многократно приемлемей утраты научного или иного базового приоритета.
При исполнении охранных функций любого вида, характера практически невозможно даже приближенно вычислить степень реальной угрозы, «энерговооруженность» и силу нападающей стороны, время и место диверсионного акта ни самим «охранникам», ни тем, кто хотел разобраться, в какой мере эффективны, целесообразны и нужны охранные структуры в их реальном виде. Заслуживают ли они при этом таких трат, следует ли удовлетворять их вечные запросы по увеличению штатов, улучшению оснащения и технического обустройства. Судить сколь-нибудь достоверно в таких случаях по данным самих охранных структур
