можешь…
— Что «могу»? — хлестнул меня ее голос. — Жить убийцей? Я убивала людей, Кэтрин! Впивалась им в горло и убивала, пока они пытались вырваться. Я не могу с этим жить!
Только ярость помешала мне разрыдаться. Ублюдок Грегор после превращения подсовывал матери людей, прекрасно зная, что случится. Ни один вампир в первой безумной жажде крови не способен удержаться и не выпить человека до смерти. Не будь Кости уже мертвым, я сама несколько раз убила бы его в припадках голода.
— Ты не виновата, — возразила я с отчаянием.
Она с отвращением глянула на меня:
— Ты не понимаешь.
— Я понимаю. — Ровный тон Кости заставил мать поднять взгляд. — Я в точности понимаю, — продолжал он. — Джэн превратил меня против воли, выпил до смерти, пока я пытался вырваться. Потом я очнулся на кладбище, сжимая в руках юношу с перекушенной глоткой и с самым замечательным вкусом во рту. Это повторилось еще шесть раз, пока я не научился сдерживать голод настолько, чтобы не убивать, и поверь мне, Джастин, с каждым разом я все больше ненавидел себя. Но я остался жить, и ты тоже выживешь.
— Я не хочу жить. — Она встала на ноги. — Это мой выбор, а я отказываюсь так жить!
— Родни в тебя верил. — У меня перехватило голос при воспоминании о погибшем друге. — Он сказал: если мы сумеем тебя вернуть, ты справишься. Что бы с тобой ни случилось.
— Родни мертв, — ответила она, и в ее глазах блеснули розовые слезы.
Я и моргнуть не успела, а Кости уже схватил мою мать за рубаху и приподнял над полом.
— Родни было шесть лет, когда я его подобрал — сироту, умиравшего с голоду на дорогах Польши. Я его вырастил, я его любил, я помог превратить его в гуля — за столетие до твоего рождения! Он погиб, спасая тебя, и ты не отвергнешь его жертву, покончив с собой. Можешь ненавидеть себя каждый клятый день своей будущей жизни, но живи, потому что Родни этого заслуживал. Понимаешь меня?
Кости встряхнул ее и выпустил. Она покачнулась, с трудом удержавшись на ногах, но я не нашла в себе сил упрекать Кости. Слишком свежей и глубокой была боль в его голосе.
Дверь отворилась, и вошел Ниггер. Он выглядел таким же измотанным, какой я себя чувствовала, обычно задорный взгляд тигровых глаз стал тусклым и жестким.
— Грегор выжил и решил принять твой вызов. Он будет здесь завтра ночью.
На мгновение я закрыла глаза. Ну почему теперь? Так скоро после последнего страшного удара?
Грегор, возможно, сознательно выбрал такое время, рассчитывая воспользоваться горем Кости. Или самолюбие не позволяло ему смириться с мыслью, что вскоре все узнают, как Кости вырвал из его когтей не только жену, но и мою мать. «Гордыня — слабое место Грегора», — сказал Влад. Может быть, она не вынесла нанесенных ей ударов.
— Пусть будет завтра, — согласился Кости.
— Что за вызов? — спросила моя мать.
— Смертельный поединок, — коротко объяснил Кости.
Она опять скорчилась на полу, но взгляд ее светящихся, поблескивающих розовым глаз изменился. Гнев вытеснил ненависть к себе и отчаяние.
— Убей его. Если убьешь, я буду жить, как бы отвратительно это ни было! — прорычала она.
— Я его убью, — тем же спокойным тоном проговорил Кости.
Меня охватил страх. Завтра ночью Кости выполнит свое обещание… или погибнет.
33
Кости стоял передо мной без рубахи, в одних свободных черных брюках. Я старалась скрыть панику, но, каким бы бесстрастным ни было мое лицо, меня выдавал тошнотворно-кислый запах страха.
Кости сжал мои руки. Его ладони были теплыми от недавнего кормления. Мои по сравнению с ними — холодными как лед.
— Может, будь у меня время, я могла бы вчера сжечь Грегора до смерти, — заговорила я, не в силах думать о предстоящем. — Зачем ты меня укусил, когда улетал со мной? Может, тебе не пришлось бы этого делать, не выпей ты из меня столько крови.
У него вырвался сухой, похожий на лай смешок.
— В самом деле, только не так, как ты думаешь, Котенок. Ты меня обжигала. Оставалось либо позволить тебе меня поджарить, либо укусить и надеяться, что потеря крови в сочетании с солнцем притушит твое пламя, или же бросить тебя. Все еще недовольна моим выбором?
Я и Кости обожгла?
— Надеюсь, эта сила уйдет. — Я действительно этого желала.
Он пожал плечами:
— Может статься. Человеческая кровь поддерживает вампиров всего несколько дней, потом нам надо пополнять силы. Возможно, и с тобой будет так же, а мне не нравится мысль, что ты снова станешь кусать Цепеша, чтобы сохранить власть над огнем.
— Ни за что на свете, — согласилась я, вздрагивая от мысли, что чуть не сожгла Кости. Кому нужна такая сила, если не умеешь ее сдерживать и можешь погубить тех, кого любишь?
Без стука вошел Ниггер.
— Пора, — сказал он.
На лице его была маска безразличия, но я знала, что он заведен не меньше меня.
Темные глаза Кости встретились с моими. Он улыбнулся, но я не смогла бы ответить на улыбку даже ради спасения собственной жизни. Его сила ласково коснулась меня. Я чувствовала, как она стирает мой страх, проникает в подсознание, связывая нас еще прочнее.
— Не дергайся, милая, — тихо сказал он. — Скоро все кончится, и Грегор будет мертв.
Я кивнула, не доверяя своему голосу. О Господи, если бы можно было поменяться с Кости местами, я это сделала бы, не раздумывая ни секунды.
— Я бы попросил тебя остаться здесь, — продолжал Кости, — но подозреваю, что ты откажешься.
Я невольно фыркнула:
— Как ты говоришь, именно так! — Не могла я прятаться, когда Кости сходится с Грегором в смертельной схватке. — Но ты обо мне не беспокойся. Думай о нем. Со мной все будет в порядке.
— О, я уделю ему все внимание, Котенок, — мрачно заверил Кости. — Не сомневайся.
Мне хотелось сказать, что не нужно ему этого делать, что можно найти другой выход, но я знала, что слова бесполезны. Кости ни за что не откажется от этого боя, даже если Грегор вдруг поклянется оставить нас в покое, а моя мать внезапно решит, что ей очень нравится быть вампиром. Кости сражался с Грегором не только из-за меня.
В дверях появился Менчерес, за ним Джэн. Я смотрела на двух вампиров: темноволосого и экзотичного и на рыжего, наделенного классической красотой. Оба они были в ответе за существование Кости, ведь Менчерес превратил Джэна, а уж тот — Кости. Так много событий вело к этой минуте.
Кости склонился и поцеловал меня, легко коснувшись губами. Когда он поднимал голову, я провела пальцами по его щеке, сдерживая порыв прижать его к себе и не отпускать.
Меня окружил резкий запах отчаяния. Кости взял меня за плечи и легонько сжал.
— Я не первый раз встречаюсь со смертью, Котенок, и твердо надеюсь, что не последний. Я выбрал для себя очень опасную жизнь, но таков уж я есть. И ты тоже такова, и так было бы, даже если бы мы не встретились.
Я знала, что он хочет сказать: «Если я умру, это не твоя вина». Да, правда, и я, и Кости жили бы не менее опасной жизнью, даже если бы не встретились, но все равно если он сегодня погибнет, то будет
— Я люблю тебя.
Ничего другого я сейчас не могла сказать. Любые другие слова только растревожили бы его, а ему
