он увидел внизу, неподалёку от разбитого самолёта, прекрасно оборудованный аэродром. 'Ну, значит, у них не так плохо, если о нас позаботились, – подумал Бесфамильный. – Вот неожиданно и вторая база организовалась. Правильно говорит пословица: не бывать бы счастью, да несчастье помогло! Значит, можно смело садиться. Не придётся мучить собак и увеличивать количества парашютистов'.
Шевченко но телефону предложил садиться, не разъединяя самолётов.
– Само собой, – буркнул Бесфамильный и повёл машину на посадку.
Сели хорошо.
На аэродроме машину встречал Блинов.
– Ну что, говоришь, не повезло, старик?
– Уж такой край – гляди да гляди в оба. Здесь нужно быть особо осторожным, а меня боженька плохо снабдил этим качеством.
– Ничего, брат, не поделаешь. Придётся тебе добираться до базы на собачках.
– Этого-то я не боюсь. Здесь не Чукотское море, где льды изломаны, словно камни. Там и тридцать километров труднее одолеть, чем здесь триста. Только вот с самолётом как?
– Что ж самолёт? Его на собаках не увезёшь. Придётся сдать под квартиры белым медведям, если они здесь водятся.
Лётчик криво улыбнулся на эту шутку.
Бесфамильный распорядился погрузить на борт своего самолёта всё ценное имущество и бензин, оставив в лагере на всякий случай четыре бидона. Когда погрузка кончилась, он обратился к Сутырину:
– А вы, профессор, намерены побывать на полюсе? Я могу вас захватить с собой.
– Нет, я проведу научную работу между восемьдесят восьмым и восемьдесят пятым градусами северной широты. Там тоже никто ещё не был.
– Как хотите, вам виднее. Желаю успеха…
– А меня, товарищ Бесфамильный, разве вы не возьмёте? – взмолился Грохотов.
– Вас? Почему именно вас?
– У меня здоровье плохое, ноги слабые, товарищ Бесфамильный. Я не дойду.
– Бросьте, Грохотов, – перебил его Бесфамильный. – Не возьму я вас!
– Товарищ Бесфамильный…
– Оставьте меня в покое!
С этими словами Бесфамильный направился к самолёту, оставив Грохотова наедине с его тяжёлыми переживаниями.
У самолёта, низко склонив голову, стоял Блинов.
– Ты что нос повесил, старик? – спросил его Бесфамильный.
Застигнутый врасплох, Блинов вздрогнул и быстро ответил:
– Это ничего, я так… Уже улетаешь?
– Не век же мне сидеть тут? Значит, договорились: ты двинешься после того, как я сообщу, что уселся на полюсе. Знаешь, всяко бывает – может, мне ещё раз придётся гостить у тебя из-за плохой погоды на полюсе.
– Договорились.
– Будь здоров!
– Желаю тебе счастливого пути, Миша, – тихо сказал Блинов, крепко пожал руку Бесфамильному и, не оборачиваясь, быстро пошёл к лагерю.
Проводив его взглядом, лётчик полез в кабину, занял своё место и кивнул Егорову:
– Полетели!..
В воздухе Слабогрудов соединился с базой Иванова.
– Садились у Блинова, – передал он. – У него все здоровы и готовы к переходу. Медленно передвигайте луч радиомаяка влево, до курса на полюс.
– Будет сделано. Внимательно следите за сигналами.
Управляя самолётом, Бесфамильный внимательно вслушивался в монотонные сигналы радиомаяка. Предстояла нелёгкая задача: придерживаясь его луча, взять правильный курс.
Несмотря на солидное расстояние – триста с лишним километров, Иванов лучом своего радиомаяка, как невидимым рычагом, осторожно подвигал влево громадную машину Бесфамильного…
Самолёт был уже у 89-го градуса, когда ему удалось прочно усесться на луч. До полюса оставалось всего сто двадцать километров – самый трудный, таящий в себе тысячу неожиданностей участок пути. Бесфамильный на оба борта выставил наблюдателей, рассчитывая вновь обнаружить землю, открытую Блиновым. Напрасные надежды! Она, вероятно, осталась далеко в стороне.
Что видел Бесфамильный, приближаясь к желанной цели?
Солнце какого-то странного красного цвета плыло вдоль горизонта. Создавалось впечатление, что оно вот-вот сядет. Лиловые лучи ярко окрашивали льды почему-то в ослепительный, как вольтова дуга, фиолетовый цвет, настолько яркий, что на лёд было больно смотреть даже через тёмно-зелёные светофильтры. Если бы на минуту перестать себя контролировать, то однообразие. пейзажа могло бы сыграть нехорошую шутку. Попавший в эту непривычную обстановку человек на самолёте уже через несколько минут теряет равновесие и чувствует себя беспомощно висящим в каком-то странном огненном пространстве.
Зная по литературе об этом неприятном свойстве здешних мест и не доверяя себе, Бесфамильный был вынужден отдать управление самолётом автопилоту. Контролируя по мере сил своего механического помощника, лётчик скоро разобрался в причинах этого странного состояния. Дело оказалось проще простого – машина шла строго против низкого солнца. Поэтому людей слепило, люди видели всякие фантастические миражи.
Минуты полёта, подходящего к концу, казались бесконечно долгими. Советский самолёт с трепыхающимся на носу красным флажком быстро приближался к полюсу. Радист, соединённый телефоном с Бесфамильным, непрерывно передавал в эфир все его сообщения:
– Чем ближе к полюсу, тем реже попадаются большие ледяные поля. Внизу сплошной, словно пропущенный сквозь гигантскую мясорубку, мелкобитый лёд.
Сообщения самолёта 'Г-2' транслировали через Тихую, и голос человека, летящего на 90-м градусе северной широты, слышал весь мир.
– Штурман Канин определил по солнцу местонахождение нашего самолёта, – немного торжественно провозглашал Слабогрудов. – 'Г-2' находится в десяти географических минутах от полюса. Внешняя температура минус сорок пять градусов, но все пять моторов, как бы не чувствуя этого, работают прекрасно…
– Подыскиваем льдину для посадки. Первым сядет самолёт 'В-45'. За ним – мы…
– Льдина найдена. Бесфамильный приказал Шевченко отделиться от нашего самолёта. Увеличив газ и нажав кнопку, Шевченко мягко оставил спину своей матки 'Г-2'. Вот он уже идёт самостоятельно, отходя вправо. Вдали от нас 'В-45' проделывает несколько виражей, резвится, разминая затёкшие после долгого бездействия члены. Это Шевченко проверяет управление. 'Ястребок' сейчас напоминает маленького шаловливого жеребёнка, отвязавшегося от оглоблей, в которых степенно ступает его мать…
– Слушайте разговор Бесфамильного с Шевченко. Включаю внутренний телефон.
И миллионы радиослушателей во всех концах земного шара, приникнув к репродукторам или прижимая к ушам раковины наушников, слушают этот разговор, происходящий высоко над северным полюсом.
– Алло, алло, 'В-45'! Слышите ли вы меня?
– Да, я вас слышу хорошо.
– Говорит Бесфамильный. Садитесь на льдину, что между двумя айсбергами. Вон, видите, один из них, справа, похож на готическую церковь?
– Вижу, товарищ командир!
– Сбросьте дымовые шашки и пакеты с сажей. Я отхожу в сторону, чтобы не мешать вам. Будьте осторожны.
