Каньон до краёв налит зноем. От красных стен пышет жаром. То тут, то там что-то сыплется и шуршит. Это лопаются от жары камни и трескаются глыбы глины. И от шорохов этих тревожно и неспокойно. Всё время кажется, что кто-то за тобой крадётся или ползёт…
Кто-то следит за тобой невидимо, смотрит в спину, подглядывает из-за угла. Кто-то шепчется в нишах и гротах, выглядывает из бойниц и окошек. Кто-то прячется за выступами и углами.
И не хочется говорить громко и всё время хочется обернуться…
Каньон похож на разрушенный и покинутый город. Вот крепостная стена: видны ниши-бойницы. Вот просто стены домов: окна, двери, ступени. Вот замки с готическими пирамидками, башенками, шпилями. Купола церквей и соборов. Защитные рвы и валы. Воздетые руки разведёных мостов.
Вода и ветер творят тут нерукотворна. Слепая природа создаёт красоту…
В каньоне живут только те, кто обходится без воды.
В тени кустика притаилась стрела-змея. Она дразнится языком и покачивает изящной головкой с большими и круглыми глазами птицы. Страшные истории рассказывают про эту змею. Будто она может прыгнуть и пронзить человека насквозь. Змея и впрямь на стрелу похожа: тонка и стройна, стремительна и грациозна. Но опасна она только для ящериц.
Сухо трещат цикады: жара от этого кажется ещё страшней. Разморённый заяц вразвалку проковылял в тень.
Вечером над каньоном засвистывал ветер. Косматые тучи, сверкая и громыхая, выползли из-за гор. Видно было, как жаждет земля воды: остыть, пропитаться, омыться!
Хлынул дождик и… куда-то исчез! Он высох от жары, не долетев до земли, испарился от горячего ветра! Шёл «сухой дождь», который бывает только в пустыне.
Зато какая радуга опустилась в каньон! Какие вдруг высветила она в нём купола, пагоды, колокольни и минареты! Как зловеще зачернели провалы, пещеры и гроты. Какие выступили колонны, резные фигуры и силуэты. Багровые занавесы из камня повисли между колонн. Это были уже не просто развалины древнего города: сказочное горное царство возникало у нас на глазах.
Но туча надвинулась на горизонт, потухли солнце и радуга, и сказочный город канул в темноту…
ЖЕЛЕЗНЫЙ ЛЕС
На крайнем нашем юге есть горная страна — Талыш. В горах Талыша живут удивительные каменные дрозды, водяные воробьи и лягушки-древесницы. И растёт железное дерево. Не одно дерево — целый лес железных деревьев. Железный лес.
Такого леса нигде больше нет. Стволы деревьев похожи на древние каменные колонны, изборождённые временем, размытые ливнями и выщербленные вихрями. Какие-то корявые пещерные сталактиты и сталагмиты. Твёрдо-каменные, несокрушимые: стукни — и загудят под обухом. В простом лесу прислонись хоть к самому толстому дубу — и он, хоть немножко, а покачивается на ветру. Будто дышит. А железное дерево неподвижно, словно неживое оно, окаменевшее. И сучья его неподвижны. Они раскорячены, изогнуты, перекручены. Переплелись, как железное кружево, как отлитая из железа фигурная решётка. Упираются друг в друга, срастаются, прикипают один к другому, свариваются между собой. Всё в разводьях и пятнах, словно не лишайники их испятнили, а разъела цветистая ржавчина. И свисают с них крючковатые концы колючей проволоки — пряди тонкой жёсткой лианы.
Сучки загибаются и врастают в стволы. Ну точь-в-точь изогнутые ручки у кувшинов и ваз. Или железные скобы…
И листья на ветках жёсткие, словно вырезанные из зелёной жести. И ветер в них не шелестит, не шуршит, а позванивает, А если дождь хлынет — как по жестяной крыше стучит! И солнечные блики-зайчики в тёмных кронах резки и неожиданны, словно ослепительные вспышки электросварки.
Сумрачно и голо под пологом железного леса. Ни трав, ни цветов, ни курчавых кустов. Голая пустая земля, выложенная мозаикой старых опавших листьев. Пятна света — цветными овалами и кругами, будто и не земля это вовсе, а кафельный пол из лиловых, жёлтых и голубых плиток.
Тихо и пусто в железном лесу. Не залетают в него ни каменные дрозды, ни воробьи водяные, не живут лягушки-древесницы. Даже стука дятлов не слышно. Боятся, наверное, дятлы носы о дерево затупить. Ещё бы: такое дерево не каждый топор возьмёт! А щепки от дерева тонут в воде, словно камни.
Хмурый и сумрачный лес. Железный.
РОЗОВЫЙ МИРАЖ
Сколько глазам видно — розовая равнина. Яркая, как небо, необъятная, как море. Розовое море в белоснежных берегах! Конечно же, это мираж.
Просто мы обалдели от солнца, просто голова кружится от жары — вот и кажется!
Щурясь от нестерпимого блеска, мы из-под ладоней смотрим на чудо. Равнина пышет в лицо жаром. Цедим воздух сквозь зубы, как обжигающий кипяток.
Дует горячий ветер, но розовое море не морщат волны. Не вспыхивают блики солнца на розовых гребешках. Даже небо не отражается в этом море; наоборот, кажется, что эта розовая гладь отражается в небе. И небо от этого и всё вокруг стало розовым. Всё растворилось, плывёт и колышется в розовом сиянии. И только по белым призрачным берегам, шипя и покачиваясь, несутся смерчи-вихри, похожие на белые привидения..
Что за странный мираж! Всё впереди неверно, загадочно и непонятно. Дали дрожат, плывут и струятся. Кисельное море, молочные берега…
Какие-то сказочные птицы плывут над головой. Похожи на длинные палки с крыльями посредине. Палки белые, крылья красные, как будто палки летят и горят!
Но ведь это уже не кажется, это же настоящие розовые фламинго! Вытянуты вперёд шеи, вытянуты назад длинные ноги, вспыхивают посредине красные крылья. Неужто и всё вокруг настоящее?
С тихим гоготом пролетают розовые птицы над головами и сразу же растворяются в розовом мареве. Голоса их ещё слышны, а самих уже невидно над розовым озером. Вот где — на их родине! — начинаешь понимать, почему фламинго такого яркого цвета: цвет-то их яркий тут еле заметен!
Я шагаю с белого берега в розовую воду, но нога упирается во что-то твёрдое и хрустящее! Сапог продавил розовую корочку как наст, как тонкий ледок. А из пролома на светлую гладь выплеснулась чёрная жижа…
Нет. впереди не мираж. Впереди равнина, покрытая коркой соли. Видно, совсем недавно было тут солёное озеро. Вода ещё и сейчас сохранилась, но где-то там, за горизонтом; туда и тянут фламинго. А мелководье иссушила жара: вместо воды легла на дно корка соли. А под коркой, как подо льдом, чёрный вонючий ил.
Я ломаю нежную розовую корку, и чёрная жижа под ней чавкает, булькает и сопит. Ноги вязнут всё глубже и глубже…
Обманчив, как мираж, этот манящий розовый свет. Чёрная трясина подстерегает неосторожного путника.
Скорее на берег, присыпанный сухой белой солью. От нестерпимого блеска ломит глаза. Губы солёные и шершавые. Со всех сторон несётся гогот птиц-невидимок. С шипением, покачивая белыми лебедиными шеями, ползают по берегам смерчи-вихри. И соляная позёмка струится у ног.
