к Всеволоду новгородцы «въдаша посадницити Якуну Мирославицю».{55}
Характеризуя обстановку в Новгороде после «отставки» Всеволода, С. М. Соловьев говорил: «Изгнание Сына Мстиславова и принятие Ольговича не могло пройти спокойно в Новгороде, потому что оставалась сильная сторона, приверженная к Мстиславичам: Новгород разодрался, как разодралась Русская земля, по выражению летописца. В год прибытия Святослава Ольговича (1136) уже встречаем известие о смуте: какого-то Юрия Жирославича, вероятно, приверженца Всеволодова, сбросили с моста».{56} Накал политических страстей замечает и В. Л. Янин. «Весь период посадничества Якуна Мирославича, — пишет он, — протекает в обстановке ожесточенной политической борьбы между сторонниками изгнанного Всеволода и нового князя Святослава. Уже в сентябре 1136 г. новгородцы расправляются с каким-то Гюргием Жирославичем, а в самом начале 1137 г. „милостьници Всеволожи” совершают покушение на Святослава Ольговича».{57} На самом же деле расправа с Юрием Жирославичем и покушение на жизнь князя Святослава имели место во время посадничества не Якуна Мирославича, а Костянтина Микульчича. Что касается убийства Юрия Жирославича, то у нас нет оснований ставить ее в связь с борьбой против княжения Святослава Ольговича. Слишком скупа для этого летописная запись, которая констатирует лишь факт казни Юрия, не давая никаких пояснений на сей счет. По нашим наблюдениям, первые месяцы правления в Новгороде Святослава Ольговича проходили при относительном спокойствии жителей волховской столицы. Но в конце 1136 — начале 1137 г. раздоры но поводу княжения Святослава Ольговича стали проявляться все более явственно. Однако противники Святослава оказались на грани поражения, чреватого для них огромными неприятностями. Поэтому они во главе с посадником Костянтином и побежали из Новгорода. К посадничьей власти пришел Якун Мирославич, входивший в круг доброхотов черниговского князя, что укрепило положение последнего. И все же через год с небольшим Святослава, «сына Ольгова», новгородцы «выгнаша» из своего города. Причина его изгнания заключалась не столько в том, что того хотела «античерниговская партия», сколько в том, что княжение Святослава не дало новгородцам внешнего и внутреннего мира. У них, по свидетельству летописца, «не бе мира с пльсковици, ни с сужьдальци, ни с смольняны, ни с полоцяны, ни с кыяны». Размирье с соседними волостями отрицательно сказывалось на подвозе хлеба в Новгород, отчего хлебные цены повысились: «И стоя все лето осмьнъка великая по 7 резан». К тому же начались знамения, которым наши предки придавали особое значение. Так, в марте 1138 г. «бысть гром велии, яко слышахом чисто, вь истьбе седяще». Все это и предопределило падение Святослава.{58} Согласно Новгородской летописи изгнанного Святослава «яша на пути смолняне и стрежахуть его на Смядине в манастыри». {59} В Ипатьевской же летописи содержится иная версия, по которой смольняне «прияша» Ольговича.{60} Трудно сказать, какая из летописных версий справедлива. Но ясно одно: новгородцы и смольняне действовали с некоторой осторожностью, с оглядкой на южные дела, «жидуще оправы Яропълку с Всеволодкомь».{61} Неизвестность исхода борьбы Ярополка Владимировича со Всеволодом Ольговичем побудили, видимо, новгородцев обратиться с приглашением на княжение к Юрию Долгорукому. Тот откликнулся на их зов и послал в Новгород своего сына Ростислава. Подоплеку перемен на новгородском княжеском столе верно угадал С. М. Соловьев. Он отмечал, что «Новгород, сообразуясь с переменою, последовавшею на юге в пользу Ольговичей, сменяет Мономаховича; будучи приведен этою сменою в затруднительное положение, он находит средство выйти из него без воеда себе и унижения: он может примириться с Мономаховичами, не имея нужды принимать опять Мстиславича; он может отдаться в покровительство Юрия ростовского, взять себе в князья его сына; Юрий защитит его от Ольговичей, как ближайший сосед, и примирит с Мономаховичами, избавив от унижения принять Святополка, т. е. признать торжество псковичей; наконец призвание Юрьевича примиряло в Новгороде все стороны; для приверженцев племени Мономаха он был внук его, для врагов Всеволода он не был Мстиславичем; расчет был верен, и Ростислав Юрьевич призван на стол новгородский, а Святославу Ольговичу указан путь из Новгорода».{62}
В Киеве меж тем сменились князья. После смерти Ярополка в 1139 г. киевский стол захватил Всеволод Ольгович. Юрий Долгорукий не хотел «попустить» Киев Всеволоду и, приехав в Смоленск, стал звать оттуда новгородцев в поход на Ольговича. Но те «не послушаша его. И тьгда бежа Ростислав Смоленьску к отцю из Новагорода», а Юрий, разгневавшись, отправился обратно в Суздаль, «възя Новый търг».{63} Бегство Ростислава из Новгорода скорее было обусловлено отказом новгородцев в помощи отцу против занявшего киевский стол Всеволода, чем кознями так называемой «прочерниговской партии».{64} Новгородский стол опустел, что развязало политические страсти в городе: «Бе мятежь Новегороде». Решено было снова принять князем Святослава Ольговича: «И послашася новгородци Кыеву по Святослава по Олговиця, заходивъше роте».{65} Видно, решение это далось не просто, ибо пришлось его скрепить присягой («ротой»), принятой, наверное, на вечевом сходе. Всеволод, конечно, знал о «политической нестабильности» в Новгороде и поэтому требовал гарантий со стороны новгородцев. Довольно любопытным в этой связи является известие Лаврентьевской летописи: «Пустиша Новгородци Гюргевича от собе, а ко Всеволоду пустиша дети свое в тали, рекуще пусти к нам Святослава».{66} Новгородцы, следовательно, в качестве заложников отправили в Киев собственных детей. И Святослав «вниде» в город. Здесь в качестве посадника он встретил старого своего «приятеля» Якуна Мирославича, который оставался на этой должности и при Ростиславе Юрьевиче. {67} В. Л. Янин следующим образом объясняет этот факт: «С политической точки зрения союз с Суздалем означает компромисс между сторонниками Чернигова и сторонниками Мстиславичей. Отражением этого компромисса между прочим являются сохранение посадничества за Якуном Мирославичем в период изгнания Святослава Ольговича, а также… политическая непоследовательность в этот период».{68} Это, конечно, догадка. С большей уверенностью мы можем говорить о том, что между сменяемостью посадников и переменами на новгородском княжеском столе не было столь жесткой зависимости (о которой рассуждают В. Л. Янин, Н. Л. Подвигина и другие исследователи). Отсюда заключаем, что в судьбах посадничества и княжения главную роль играла новгородская община в целом, а не отдельные группы («партии») бояр, как кажется упомянутым ученым.
Повторное княжение Святослава Ольговича в Новгороде началось с гонений на недругов князя. Новгородцы, если судить по некоторым летописным нюансам, воспринимали эти гонения как злое, противное небесным силам деяние. Недаром непосредственно перед рассказом о пострадавших от Святослава новгородских мужах помещено известие о мрачном знамении: 20 марта 1140 г. «бысть знамение в солнчи, и толико оста его, якоже бываеть месяць 4 днии, и пакы до захода напълнися».{69} А далее говорится о том, что «поточиша Кыеву к Всеволоду Коснятина Микулъциця, и пакы по нем инех муж 6, оковавъше, Полюда Къснятиниця, Дьмьяна, инех колико».{70} Кое-кому удалось спастись бегством и укрыться в Суздале. Положение Святослава в городе было шатким. И вот тут, по словам новгородского летописателя, «придоша ис Кыева от Всеволода по брата Святослава вести Кыеву; „а сына моего, рече, приимите собе князя”. И яко послаша епископа по сына его и много лепьших людии…». Приведенное летописное известие побудило В. Л. Янина к далеко идущим заключениям: «Спустя каких-нибудь три года после восстания 1136 г. практически возрождается старая схема взаимоотношений с великокняжеской властью: новгородский князь Святослав — родной брат киевского князя и его ближайший союзник. Эта ситуация создает условия для активного вмешательства великого князя в новгородские дела, но она также ведет и к обострению антикняжеской борьбы. Оба указанные следствия хорошо видны в событиях 1141 г., когда Всеволод Ольгович отзывает Святослава из Новгорода и пытается вместо него навязать своего сына».{71} В. Л. Янин почему-то не учитывает свидетельства других летописей, по-иному освещающих события 1141 г. Лаврентьевская летопись, например, сообщает: «Новгородци выгнаша Святослава и ко Всеволоду прислаша епископа с мужи своими, рекуще дай нам сын свои, а Святослава не хочем».{72} С большей подробностью повествует о происшествиях в Новгороде Ипатьевская летопись: «Выгнаша Новгородци Гюргевича Ростислава и испросиша у Всеволода брата Святослава в Новъгород и посадише и Новегороде. По мале же времени почаша въставити Новгородци у вечи на Святослава про его злобу. Он же узрев, оже въставають на нь
