А вот подчинение «двум командирам», т. е. двоедушие, забвение чести офицера, неверность воинскому долгу и присяге, Кобец устанавливает точно. Однако, кроме Калинина, надо тут назвать и генерала Е. И. Шапошникова, который, по свидетельству Кобеца, «не дал вертолеты» для высадки на крышу Белого дома передовому отряду 103–й воздушно — десантной дивизии КГБ (Московский комсомолец, 1991, 31 августа). Правда, задачу Шапошникову облегчил поп — демократ Глеб Якунин, возносивший молитву Богу о победе над гэкачепистами. Молитва якобы дошла до слуха Господня:
«И Бог сделал такую погоду, что вертолеты не взлетели бы»
Кобец не разъясняет, какому богу молился Якунин. Но мыто знаем, кто бог демократов (Митрополит Иоанн. Одоление смуты. Слово к русскому народу. СПб., 1995).
Услуга Шапошникова оказалась настолько важной, что о ней сочли необходимым специально упомянуть Горбачев и Ельцин. По Горбачеву,
«генерал Шапошников не пошел с заговорщиками. А ведь нужно было всего три самолета ? и от «Белого дома», да и от Кремля остались бы руины»
Горбачев тут передергивает факты, излагая их так, будто Шапошников, разойдясь с заговорщиками, сберег тем самым Кремль от бомбежки. Не понять, для чего «заговорщикам» понадобилось бы бомбить Кремль. Ведь Ельцин и его люди находились в Белом доме, а не в Кремле. Горбачев, как говорится, «слышал звон, да не знает, где он», или только делает вид, что не знает. В печати, как известно, прошло интервью Генерального прокурора России В. Г. Степанкова о том, что в августовские дни готовилась бомбардировка Кремля. Перед А. И. Лукьяновым был поставлен вопрос, правда ли это. Он ответил:
«Я и сам удивился, узнав, что Генеральный прокурор России выдал эту «следственную тайну». Если бы она касалась «злодеяний так называемых путчистов», то куда ни шло. Но тут ведь речь шла о намерениях, которые вынашивали люди, действовавшие вместе с «демократами». Причем прокурор проговорился о совершенно реальном, никем не оспариваемом факте. Действительно, об этом свидетельствует один из самых близких к Президенту России людей, приезжавший вечером 20 августа в штаб воздушно — десантных войск к генералу Грачеву. Он сообщает, что на следующий день, когда они вновь встретились с генералом уже в более спокойной обстановке, Грачев рассказал, что у него была договоренность с Шапошниковым о том, что если не будет другого выхода, то «для того, чтобы отвлечь силы путчистов от Белого дома, будет дана команда двумя самолетами бомбить Кремль, где находятся члены ГКЧП»
Согласно же Ельцину, генерал Шапошников
«мужественно повел себя во время путча. Сколько ни давили на него Язов и его окружение, он не поддался на провокации и сделал все, чтобы военная авиация не принимала участия в перевороте»
(
Ельцин упоминает также генерала Б. В. Громова, с которым Ю. В. Скоков по поручению президента поддерживал
«неформальные связи»
Особенно тесные такого рода «неформальные связи» сложились у Ельцина с генералом Грачевым. Именно ему Ельцин позвонил 19 августа.
«Это был один из самых моих первых звонков из Архангельского,
? рассказывает президент.?
Я напомнил ему наш разговор. Грачев смутился, взял долгую паузу, было слышно на том конце провода, как он напряженно дышит. Наконец он проговорил, что для него, офицера, невозможно нарушить приказ. И я сказал ему что — то вроде: я не хочу вас подставлять под удар… Он ответил: «Подождите, Борис Николаевич, я пришлю вам в Архангельское свою разведроту» (или роту охраны, не помню). Я поблагодарил, и на том мы расстались. Жена вспоминает, что уже в то раннее утро я положил трубку и сказал ей: «Грачев наш». Почему? Первая реакция Грачева меня не обескуражила. Больше того, не каждый в такой ситуации смог бы ответить прямо. Приказ есть приказ… И все — таки какая — то зацепка была, Грачев не отрекся от своих слов.
Следовательно, угроза бомбежки Кремля исходила от демократов, а не от гэкачепистов. И она, по — видимому, была реальной, поскольку соответствовала той грандиозной провокации, которую тогда затеяли в Москве. Она была реальной еще потому, что в демократическом лагере находились и такие лица, которые не имели никаких сдержек. В полной мере они продемонстрировали свой принцип
«дозволено все» несколько позже, расстреляв прямой наводкой из танковых орудий Белый дом»
«И это было главное. В общем — то мало у человека бывает таких секунд, когда решается, быть может, главный вопрос жизни. Пока Грачев дышал в трубку, он решал судьбу не только свою, но и мою. Судьбу миллионов людей. Вот как бывает. Конечно, военачальнику такого ранга было очень непросто. Он был слишком тесно подключен к действиям ГКЧП, сам отдавал приказы о вводе войск в Москву, сам руководил военной стороной путча. И в то же время поддержал нас. То, что на этом посту оказался человек такого склада, как Грачев, ? волевой, самостоятельный и независимый, было для России настоящей удачей»
Позволительно спросить: в чем заключается эта «настоящая удача»? Неужели в том, что Россию (СССР) расчленили, а народы страны, прежде всего русский народ, бросили в пучину бед? Честнее было бы сказать, что августовская история стала «настоящей удачей» для Ельцина и тех, кто ему помогал (
