«для опасения от воровских людей» пушки и порох. Они могли нанимать на работу нужных специалистов, не спрашивая на то согласия местных властей, и беспошлинно ввозить из-за рубежа материалы, необходимые для торгово-промышленного судостроения. Чтобы не отвлекать купцов от кораблестроительного дела, категорически запрещалось избирать Бажениных на общественные службы.[227]
Воспользовавшись покровительством правительства, энергичные и изобретательные братья в 1700 году построили в Вавчуге верфь, заложили на ней два торговых судна, завели канатный, прядильный и парусный заводы для выработки такелажа.
Вавчугская верфь Осипа и Федора Бажениных явилась первым в России частновладельческим (купеческим) судостроительным предприятием (заводом). Она стала родиной отечественного торгового судостроения и лесопиления.
Сразу же по возвращении в Москву Петр начал активно готовиться к новому путешествию на Север. В конце января он отправил из столицы в Архангельск корабельных мастеров Никласа и Яна, 1000 самопалов или ружей, 2000 пудов пороха и блоки для оснастки корабля, строившегося в Соломбале. Отлитые для вооружения нового корабля 24 пушки ждали царя в Вологде.
8 мая 1694 года флотилия из 22 дощаников с Петром и свитой потянулась по реке Вологде в Сухону. Спустя 10 дней, 18 мая, Петр вторично прибыл в Архангельск и остановился в своих прежних палатах на Мосееве острове. 20 мая со стапелей Соломбальской верфи сошел на воду первый русский торговый корабль, заложенный Петром в 1693 году. Сам царь «подрубил его подпоры». Корабль назвали «Святой Павел». Спуск на воду первенца коммерческого флота был отмечен как большой морской праздник. Не было пощады ни вину, ни пороху. Пока новый корабль готовился к плаванью и в ожидании прихода второго из Голландии, Петр решил выполнить свое давнишнее обещание посетить Соловецкий монастырь. 1 июня в сопровождении архиепископа Афанасия, которого царь глубоко уважал, на яхте «Святой Петр» двинулись в путь. Внезапно за Унской губой разыгрался сильный шторм. Море словно взбесилось, оказалось все в бурунах и брызгах. Огромные валы налетали на яхту, утлое суденышко бросало как щепку из стороны в сторону. Петр и окружавшие его лица приготовились к худшему. Но неизбежное казалось бы кораблекрушение было предотвращено искусством помора-лоцмана Антипа Тимофеева, который сумел провести судно тесным извилистым проходом между двумя рядами далеко вдающихся в море подводных каменных гряд («Унские рога»), и 2 июня яхта стала на якорь близ Пертоминской обители.
Известно, что Петр щедро наградил кормщика и на память о своем спасении сделал собственноручно деревянный крест высотой в полторы сажени и водрузил его на том месте, где яхта пристала к берегу. На кресте царь вырезал на голландском языке (он владел уже этим языком) такие слова: «Сей крест сделал шкипер Петр в лето Христово 1694». В апреле 1805 года крест, сделанный Петром, перевезли из Пертоминской пустыни в Кегостровскую церковь, а 29 июня его торжественно перенесли в Архангельский кафедральный собор и там установили.[228] О дальнейшей судьбе креста ничего определенного сказать нельзя. В хранилищах Архангельского краеведческого музея имеется деревянный некрашеный крест высотой 3,3 метра, который проходит по инвентарным книгам как петровский, якобы тот самый, который царь сделал и установил у Пертоминского монастыря в память о своем спасении. Но никаких следов вырезанной на нем надписи на голландском языке нет. К этому остается добавить, что крест, имеющийся в музее, действительно похож по очертаниям на крест, стоявший в Троицком соборе Архангельска, как изображен он на одной старинной гравюре. Научные сотрудники и директор музея Юрий Павлович Прокопьев допускают, что к ним попал крест из кафедрального собора, а там в политических целях выдавался за петровскую реликвию, хотя в действительности, по-видимому, таковой не был, а представлял собой копию петровского креста, выполненную искусными мастерами и переданную в дар Троицкому собору. Выдвигается и другая версия: хранящийся в музее крест принадлежал Петру Кузьмичу Пахтусову. Основанием для такого предположения служит металлическая бирка, прикрепленная к кресту в 30-х годах нашего века во время маркировки музейных экспонатов, указывающая на принадлежность вещи известному мореплавателю и исследователю Новой Земли.
6 июня 1694 года яхта вышла в успокоившееся море, и на следующий день Петр ступил на остров белых чаек и черных монахов. Одарив братию, 10 июня Петр отправился в обратный путь. 13 июня яхта бросила якорь у причала Архангельска.
21 июля прибыл давно ожидаемый 44-пушечный фрегат «Святое пророчество». Обрадованный этим, Петр на трех русских кораблях совершил плаванье по Белому морю с восемью иностранными торговыми судами, отправлявшимися с товарами в свои земли. Проводив их до мыса Святой Нос, за которым открывался сердитый батюшка-океан, царь повернул обратно и 20 августа вернулся с моря, а уже 26 августа простился с Архангельском, проследовал на судах мимо Холмогор, не останавливаясь в них, как и на пути в Архангельск, до устья реки Пенды, где пересел в экипаж. Перед выездом из Архангельска Петр велел Апраксину немедленно отправить корабль «Святой Павел» за границу с казенными товарами — хлебом, лесом, смолою и поташем. «Святой Павел» вышел с грузом во Францию в 1694 году, а «Святое пророчество» повез царские товары в Амстердам в 1696 году. С момента возникновения и до 1719 года (в течение четверти века) торговля важными экспортными товарами через Архангельский порт являлась государственной монополией. Число кораблей, участвовавших в царских торгах, доходило до 13. Суда уходили в море под русским торговым флагом, составленным из трех цветов голландского флага — красного, белого и синего, расположенных в обратном голландскому флагу порядке.
Первые, самые трудные, шаги русской морской торговли были сделаны, начало положено…
Два посещения Севера много дали Петру и оставили глубокий след в жизни края. Период юношеских «потех» молодого государя закончился. Петр познакомился с морем и полюбил его, приобрел знания в кораблестроении и мореплавании, занялся государственными делами — строительством морского коммерческого флота, отправил русские корабли с отечественными товарами в заграничные порты и положил начало беломорской торговле. «Потехи» юного Петра перешли в серьезные дела, в которых так нуждалась вступившая на путь европейского развития Россия.
Отдавая должное Петру и не умаляя его личных заслуг в строительстве флота, следует иметь в виду, что все преобразования в этой, как и в других областях хозяйства и культуры, осуществлялись за счет беспощадного угнетения народа, крестьянских масс. На судостроительных предприятиях купцов Бажениных зверски эксплуатировались как вавчужане, так и пришлые люди. Каждый день, гремя цепями, выходили на работу колодники. За ослушание, малейшее неповиновение истязали плетьми. У хозяев была комната пыток («угловая») и домашний палач. Такой же суровой эксплуатации подвергались работные люди казенной Соломбальской судоверфи. На верфи и ее вспомогательных предприятиях была военная организация труда. Выходили на работу по команде сержантов и офицеров. Рабочий день длился 12–14 часов. Мизерное денежное и натуральное жалованье, выдаваемое залежавшимися и испорченными продуктами, дополнялось злоупотреблением начальства и разгулом произвола администрации. Все это приводило к массовому бегству работных людей с судоверфи.
XVIII век в истории нашей страны открывается Северной войной, которую Карл Маркс назвал «войной Петра Великого».[229] Главные военные события происходили на основном фронте — в Прибалтике, но Петру было ясно, что шведы не оставят в покое Беломорье. До тех пор не было еще ни одной русско-шведской войны, в которую бы Север чувствовал себя в безопасности и не подвергался нападению со стороны врагов. Это тем более могло произойти после превращения Архангельска в центр кораблестроения и внешнеторговых связей. Единственный русский портовый город с судостроительной промышленностью был, в понимании морской державы, опасным конкурентом, и он должен был испытать на себе силу удара скандинавских феодалов. Этот удар мог оказаться особенно чувствительным потому, что со стороны моря город не был защищен. Петр не мог допустить разорения Архангельска, так как это пагубно отразилось бы на ходе войны. Многие крайне необходимые военные грузы поступали через Архангельск. Нельзя было терять и судостроительные предприятия. Обеспокоенный за судьбу Поморья и его промышленных, административных и политических центров, Петр предпринимает экстренные меры предосторожности. В самом начале войны укрепляются Холмогоры и Архангельск.[230]
К началу XVIII века поизносились береговые крепости.[231] По свидетельству современников событий и очевидцев, деревянный Кольский острог — центр обороны полуострова — совсем обветшал. В Сумском городке от времени со стороны реки обвалилась
