Мой слуга — мертвец.
Советник поперхнулся, да и сам Вик пожалел, что сразу не присел на лавку.
— Что? У нас запрещено приобретать трупы? Кого волнует, что я делаю потом со своим имуществом? Хочу — зомбирую, а хочу — гадаю на желчном пузыре.
— Мертвец? — уточнил собеседник.
Механист однажды видел настоящего подъятого.
Кровь в таких существах полностью заменяли специальными растворами, отчего тело — характерный признак — приобретало неровный красно-оранжевый оттенок. Однако природу обмануть невозможно — жидкость регулярно требовала обновления, кожа становилась подверженной всякого рода болячкам, и вдобавок подъятому мертвецу нужно было постоянно двигаться, чтобы избежать отеков и окоченелостей. Все мускулы единственного виденного механистом субъекта находились в непрестанном дрожащем движении, он бессознательно почесывался, массировал кожу, и все равно под ней наблюдались бесформенные уплотнения, а лицо было усыпано малоприятными прыщами и воспалениями. И соображал подъятый слишком медленно.
— Да. Убит в драке с сокамерниками. Присущая состоянию светобоязнь — все время в очках. Обратитесь к лагерному начальству — у них все запротоколировано. Не верите — притроньтесь к его сознанию. Потом не обижайтесь — оно источает разложение.
— Вижу, — буркнул советник. — Но зачем он вам?
Он не так прост — попользовался чуйкой, а Вик даже не почувствовал. Вспомнилось еще одно отличительное свойство мертвецов — эффект кошачьего зрачка. Анатомы, специалисты в медицине физического тела, называли это признаком Белоглазова. Суть его была проста и одновременно загадочна — функция мышц глаза, управляющих сужением зрачка, нарушалась самой первой в умершем теле, минут через десять после наступления смерти. И процесс был необратим, по крайней мере, о случаях восстановления никто не припоминал. Оттого неуправляемый зрачок мертвого при малейшей деформации глазного яблока приобретал щелевидную форму — иногда горизонтальную, но чаще — вертикальную. Как у кошки. И именно поэтому подъятые не переносили солнечный свет — он их слепил немилосердно.
Но экспериментировать с формой своих глаз Вику не улыбалось, а светобоязни находилось более удобное объяснение.
Как бы то ни было, с подъятыми чиновник не сталкивался. А что, если… технологии и признаки в разных местах отличаются радикально? Тюремная стычка в самом деле была почти летальной. И преследующие теперь видения. Может ли мертвец не понимать, что уже умер?
— Настоящий слуга случайно погиб в тайге. — Венди пожала плечами. — Волки. Нужен был носильщик, а на руднике я как раз покупала хрусталь. Механист показался мне перспективным экземпляром.
— А почему вы своего слугу не подъяли?
Старьевщик насторожился: действительно!
— Во-первых, ему от волков намного больше досталось, чем этому — от каторжан. Во-вторых, слуга был мне дорог. Как человек. И заслужил покоиться с миром.
— Убедительно, — подтвердил собеседник. — Остается только прояснить насчет сгоревшего стойбища.
— Вот чего не знаю, того не знаю. Могу предположить — только что слышала от военных, краем уха, — в окрестностях появились разбойники, и существуют некоторые проблемы с рудником.
Ничего подобного у янычар не озвучивали, но, несомненно, какие-то слухи уже должны были потихоньку просачиваться. Списать все на бандитов казалось вполне разумным.
— А ночная прогулка вашего мертвеца?
— Возьметесь утверждать, что стойбище сгорело именно тогда? Впрочем, неважно. Мой мертвец, как вы говорите, не может спать — особенности нового состояния. Я ему запретила ночью бродить по поселку и будоражить людей, вот и таскается по окрестностям. И он не мог никого убить. Без моей команды. Ну мы наконец теперь сможем свободно передвигаться, без провожатых?
Выходило все обоснованно, но советник просто так сдаваться не собирался.
— Давайте договоримся следующим образом — к вам у нас, повторяю, вопросов нет, а слугу пока задержим. Завтра-послезавтра соберем Совет и рассмотрим все факты. Вы имеете право свидетельствовать.
— Уважаемый, не собираюсь вас обманывать, — промурлыкала Венди, поднявшись и приближаясь к советнику. — Я планирую прямо сегодня покинуть это скучное место и вернуться в каганаты. Путешествовать одной опасно.
— Наймите проводников.
— Запросто. Но… — Девушка выдержала недлинную паузу. — Захотите ли вы оставить у себя в поселке неподконтрольного, неупокоенного мертвеца? Его и убить-то не так просто. Я имею в виду, конечно, астральную составляющую. И в конце концов, — она перешла на доверительный шепот, — ведь никто не отменял такую меру принуждения, как внесение залога.
Наверное, с этого надо было начинать — цивилизация активно проникала в жизнь таежного поселка не только на щитах янычар, но еще и с векселями ханских банков.
— Теперь, Виктор, нам нужно очень-очень быстро уходить, — поделилась Венедис, когда советник растолковал крупному охраннику насчет отсутствия претензий к добрым гостям и их оставили в покое. — Вообще, ты мне дорого обходишься.
Вик все еще пребывал в размышлениях относительно статуса подъятого:
— Насчет моей смерти…
— А, не бери в голову, — улыбнулась, — со всяким может случиться.
И все-таки однозначно — сучка, определился Старьевщик.
Глава 6
Оккультное и рациональное не могут сосуществовать в определенные периоды развития цивилизации. На каком-то этапе человечество становится перед выбором пути. Или — или. Возможно, много позднее люди научатся использовать бездумную мощь искусственных энергий, не нарушая целостности собственного восприятия. Либо достигнут такого уровня совершенства, что механизмы прекратят являться обузой, но и перестанут быть сильнее человека, — тогда надобность в них просто отпадет. Только случится это не скоро. Учитель считал, речь идет о тысячелетиях. А пока мои навыки — паранормальны, и отношение к ним у разных людей разное. От терпимости до неприятия. Но без восторгов.
Скрипят векторами нагрузки осей. Свернутые в спираль пружины упруго кряхтят молекулами. Щекочут импульсы токов, в никуда пропадают инерции, и звонко отражаются от поверхностей пылинки света. Для видока фон работы обычных часов — досадный, отвлекающий от сосредоточения комариный писк.
Впрочем, видок — понятие относительное. Рациональные знания даются по-разному, но доступны могут быть всем. Так и в оккультном знании — ничего не видят лишь мертвецы. И то — никто не возьмется утверждать наверняка. Я тоже чувствую. Слышу — потрескивание, поскрипывание, посвистывание, и для меня это — дедукция магии механизмов.
Кольца неплохо сбалансированы — не составило бы труда заменить втулки подшипниками, а затем установить и настроить гироскопы. Точность градуировки, как и обещал Рокин, обеспечит достоверное исчисление координат. Кстати, компас в приборе имеется — вмонтирован в подставку. Зеркала, светофильтры и трубка-визор качественного стекла — можно дополнить схему оптическим вычислителем, а можно обойтись и так. Тем более что табличка основных угловых расстояний между Полярной и Мертвой звездами позволяет корректно определять проекцию на поверхность, а между Солнцем и Луной — время по компасу. Градуировка шкал — в старинной системе отсчета. Она и механисту была привычнее, чем современная ханская, берущая нулевой меридиан по Мертвой звезде. Одним словом, инструментом Старьевщик остался доволен. Штатив, единственное, совсем короткий — не всегда найдешь стол в
