незнакомыми напитками. Даже прикасаться к этим атрибутам иной жизни было жутко, не то, что распоряжаться их содержимым…
– Берите смело! – уловив нерешительность парня, посоветовал водитель. – Бар для пассажиров, а вы – пассажир. Не хотите же предстать перед Артуром Николаевичем с таким помятым мозгом?
Стас взял бутылку с синей этикеткой. Прочитать ничего не смог – там красовались китайские иероглифы, а переводчик нэтфона (одна из программ в Сети), само собой не запускался.
– Нет, спасибо! Лучше мой кофе! – Стас вспомнил о взятой из дому банке, и, довольный от мысли, что не почувствует себя обязанным, вскрыл упаковку. Терпкий запах горячего напитка распространился по салону, уже одним напоминанием о себе проясняя мысли. – А кто это – Артур Николаевич?
– Зам генерального по кадровым вопросам.
Никаких подробностей. Не дождавшись продолжения, Стас пришел к выводу, что лучше до поры до времени придержать любопытство.
Он успел допить кофе – медленно, маленькими глотками – а машина все еще двигалась. Пробок в Москве не было уже лет десять, максимально разрешенную скорость по городу подняли до 150 километров в час – за прошедшие двадцать минут можно было удалиться от дома километров на пятьдесят. Но кто знает, ехали они за город или, наоборот, к центру? Машина мерно покачивалась, как большой корабль, повороты и торможение не ощущались – казалось, они все время двигались по прямой пустого шоссе…
– Прибыли! – совершенно неожиданно вдруг заявил водитель. Покачивание сразу же прекратилось, а дверь ушла в сторону.
Стас высунулся наружу. Лимузин стоял на зеркальном полу в большом, ярко освещенном помещении. Пол так сверкал, что казалось кощунством въезжать сюда прямо с улицы. По одной стене помещения шел ряд дверей, в другой находились открытые сейчас ворота. За воротами – стены туннеля… И ни одной подсказки, где они: над или под землей, в Москве или за городом, в особняке с цветущим фасадом или на военной базе, окруженной колючей проволокой…
Но его уже ждали. Мужчина с выправкой кадрового военного, одетый в черный классический костюм, взмахом руки пригласил Стаса следовать за ним.
Стас подчинился. За одной из дверей зала обнаружилась кабина лифта – зеркальная, с мягким диваном, баром и хромированными перилами. У молодого человека и без того уже голова кружилась от всех этих аристократических изысков… Ему предложили войти внутрь, а сам провожатый остался снаружи. Двери закрылись. Кнопок Стас не нашел – очевидно, лифт управлялся дистанционно, с помощью нэтфона у кого-то на переносице. Вспомнив о своих очках, Стас еще раз убедился, что Сеть «вне зоны покрытия».
Понять, куда шла кабина – вверх или вниз – мог разве что ясновидящий: движение не создавало никаких ощущений. Стас слышал о таких лифтах – они могли путешествовать не только с этажа на этаж, но и от кабинета к кабинету, то есть в горизонтальной плоскости… Впрочем, какая разница, куда шел лифт, если Стас все равно не имел ни малейших ориентиров в пространстве?
Когда кабина открылась, перед ним оказался короткий коридор, завершающийся одной единственной массивной дверью. В коридоре опять таки ждал мужчина в черном костюме. Такой же рослый и широкоплечий, как водитель и человек «с парковки».
– Проходите, пожалуйста! – Стаса предупредительно пропускали внутрь охраняемой комнаты. – Артур Николаевич примут вас!
По аналогии с предыдущими впечатлениями, Стас готовился шагнуть в пентхаус дорогого отеля. Но в кабинете начальника по кадрам все было сдержанно, просто и функционально. Серого цвета мебель казалась надежной, качественной, и… ничем не выдающейся.
Сидящий в кресле за большим столом заместитель директора тоже не выделялся на фоне своего кабинета. Средней комплекции. В зеленом джемпере и светлых брюках. На переносице – очки в золотой оправе в духе начала века. На вид – лет тридцать пять – сорок. Ничем не запоминающееся лицо производило бы приятное впечатление, если бы не острые, подвижные глаза, с самого начала кажущиеся подозрительными и хитрыми.
– Вы – Станислав Александрович? – начальник поднялся навстречу и даже протянул Стасу руку. – Проходите, присаживайтесь!
Стас послушался: пожал протягиваемую руку и сел в указанное кресло. От всех этих приготовлений и любезностей он начинал терять терпение.
– Стало быть, хотите у нас работать? – улыбнулся директор.
Стас не ожидал такого вопроса – это они хотели, чтобы он здесь работал.
– Наверное, да… А где это, «у вас»?
– Не забегайте вперед. Вы приехали на собеседование?
– Меня привезли на собеседование, – давая понять, что знает о своих правах, напомнил Стас.
Директор внимательно посмотрел на гостя поверх очков:
– Вам не понравилась секретность, с которой вас сюда доставили? Но такие у нас правила. Вы узнаете все, что вам нужно знать, но не раньше, чем мы решим, что подходим друг другу… Нэтфон снимите – здесь он вам не помощник.
– А почему?
– Потому, что институт заблокирован от внешних источников информации. У нас своя, внутренняя сеть, к которой вы пока не допущены. Ваш нэтфон не будет работать в этом здании.
Стас снял очки и в некотором замешательстве покрутил их в руках.
– Институт?
– Скажем так: место, где проводятся исследования.
– Но как вы работаете, если нет доступа к элементарному программному обеспечению?
– У нас есть собственные наработки. Глобальная сеть не защищена от проникновения взломщиков, а потеря информации для таких учреждений, как наше, чревато серьезными неприятностями… Но мы не будем отвлекаться: у меня не так много времени. Займемся вами… Вам удобно?
Реагируя на вопрос, Стас наконец осмотрел кресло, в котором оказался. Подлокотники завершались браслетами с электродами, а некая металлическая деталь в подголовнике холодила затылок.
– Электрический стул? – пошутил молодой человек.
– Да. Программистов развелось слишком много – мы покупаем у ВУЗов самых талантливых и поджариваем на этом стуле. – Директор ответил шуткой на шутку, но его глаза при этом смотрели холодно и внимательно, без тени веселья. – Положите кисти в кольца, а голову опустите на подголовник.
– Зачем?
– Буду следить за вашими биоритмами. Это поможет мне понять, что вы действительно знаете, а что просто выучили на память. Готовы? Приступим?
Стас в растерянности пожал плечами – он никогда не слышал, чтобы молодых специалистов обрабатывали, как подозреваемых на следствии.
– Вопрос первый: чем вы будете заниматься? – начал директор.
– Я? – Стас опешил. – Я думал, вы мне это сообщите?
– Кто вы?
– Я? Программист. Нейропрограммист.
– А что значит: «нейро»?
– Вы хотите, чтобы я рассказал, чем нейропрограммирование отличается от обычного программирования? – не понял Стас.
– Да! Конечно! Что это за наука, какие применяются методы, какие изучаются дисциплины?
Стас почувствовал себя задетым.
– Я сдал экзамен. Неужели вы настолько не доверяете университетскому диплому, что боитесь, что выпускник может не знать основ своей профессии?
– Станислав, я нисколько не сомневаюсь, что вы ЗНАЕТЕ все, чему вас учили, – пояснил директор. – Просто мне не нужны ваши знания. Знания – информация, которую я могу почерпнуть из справочника. Я хочу видеть, КАК вы знаете, НАСКОЛЬКО вы знаете, ЧУВСТВУЕТЕ ли вы то, что знаете. И давайте на будущее договоримся: я спрашиваю – вы отвечаете. Наоборот не будем. Итак, что ВЫ понимаете под наукой «нейропрограммирования»?
