продуктами. Председатель сельпо, узнав о присутствии в деревне Сузева, сам отыскал его и предложил поставить сколько можно туши диких кабанов. Для вывозки мяса в Мельничный он обещал дать лошадь. Сузев согласился. Это было разумно. Рысей мы с одним Букетом ловить не могли, сидеть без дела, в ожидании, пока начальство на базе придумает нам занятие, было скучно. Неожиданно представилась возможность заняться интересной охотой.
На следующий день мы с Димкой первыми отпечатали свои следы на пушистом снегу тайги; Сузев остался отдыхать в зимовье. Места были знакомы, и мы знали, куда идти на охоту. Через полчаса я полез в сопку, Димка отправился дальше. Я прошел не более километра, как услышал приближающийся снизу шум. С ключа поднималось стадо чем-то напуганных кабанов. Они выбежали в шестидесяти шагах от меня. Я не успел спрятаться за дерево, и они, заметив меня, встали как вкопанные. Я хорошо видел их длинные, бурые тела с узкими мордами. Ближе всех ко мне оказались три больших самки. Я медленно начал поднимать винтовку, и тотчас же раздалось тревожное «фф-у!». Зная, что сейчас звери бросятся в бегство, я, торопясь, бросил мушку на лопатки средней самки и выстрелил. Свинья сразу же ткнулась мордой в снег. Остальные шумом разбежались в разные стороны. Не успел я прийти в себя от волнения, как невдалеке прогремел выстрел, потом второй и сразу же раздался приглушенный расстоянием Димкин голос. Я ответил ему, и некоторое время мы орали друг другу от избытка переполнивших нас чувств.
— Ха!
— Ха!
— Лихо мы их!
— Здорово! — разговаривали мы на восклицательных знаках.
Оказалось, что кабанов Димка заметил, когда они переходили ключ. Он пошел за ними, но по неосторожности спугнул их. Зная, что они могут натолкнуться на меня, Моргунов не стал их преследовать, а побежал на перехват и успел вовремя. Мы выпотрошили сначала моего зверя, потом пошли ко второму. У Моргунова оказался крупный секач, не меньше ста пятидесяти килограммов. Так неожиданно быстро мы добыли в тот день двух кабанов.
Услышав про нашу добычу, Сузев подскочил как ужаленный. В маленьком человеке мигом пробудился зверобой.
— Ай-я-яй! — закричал он с досадой. — Ну что же вы бросили табун, до вечера-то еще далеко.
Всю следующую неделю продолжалась охота на кабанов. Не каждый день выпадала удача — подводили горячность, а иногда просто неопытность. Мы забывали то направление ветра, то осторожность, но все же к концу недели убили восемь кабанов. Но вскоре напуганные преследованием и стрельбой, дикие свиньи ушли из ключа. Теперь за короткий зимний день мы не успевали найти и догнать зверей. Для этого пришлось бы ночевать в тайге, чего нам меньше всего хотелось.
В Мельничное за лошадью пошли втроем. Нам хотелось помыться в бане, привести себя в человеческий вид, да и просто отдохнуть. Впереди вышагивал Букет, пушистый, откормленный, с загнутым колечком хвостом. Сузев рассказывал нам про охоту на гусей по Ангаре, и за разговорами мы незаметно пришли в деревню.
В доме Аянки нас встретили две молодые удэгейки — внучки хозяина. Самого старика не оказалось — он уехал за дровами. По двору бродили Волга и Жулик. Старик оказался умелым врачевателем: собаки поправлялись, и скоро их можно было забрать в тайгу. Сузев сходил в сельсовет и, вернувшись, сообщил, что ответа на телеграмму еще нет и что команда топить баню уже дана. Баня была чуть больше нашего зимовья, такая же низкая и закопченная. Мы ползали в ней на ощупь, но ничто не могло омрачить нашего удовольствия.
В дом Аянки мы вернулись поздно вечером, где нас уже ожидал хозяин с приготовленной медовухой. Несмотря на свой преклонный возраст, старик выглядел бодро.
— У-у, да тут как на свадьбе! — протянул Димка, увидев приготовленное угощение.
— А чего? Твоя жениться хочет? Давай бери моих девок, — серьезно сказал Аянка.
— Двух сразу?
— Одну ты, другую он, — показал он на меня. Внучки, сидевшие тут же, лукаво посмотрели на нас.
Мы почувствовали себя свободней в компании этих простых людей.
— А где венчаться-то будем? — спросил Димка, усаживаясь за стол.
— И-и, — пренебрежительно махнул Аянка, — возле… — он запнулся, что-то припоминая, — возле ракиткиного куста!
Внучки уселись рядом с нами. Мы с Димкой переглянулись: такая непринужденность смутила нас.
— Я пить не буду, — зашептал мне Моргунов. — Чего доброго, утром проснешься, а рядом молодая жена.
Но наши опасения оказались напрасными. Никто нам не навязывался. Просто Аянка в ожидании нас успел хватить медовухи, а его внучки были приветливыми и непосредственными натурами; жизнь в тайге не обременена условностями.
В своем бродяжничестве мы не привыкли долго засиживаться за столом, но здесь того требовали обычаи. Присмотрев на столе банку соленых грибов, мы как-то незаметно расправились с ней; мимоходом Димка прихватил тарелку капусты с брусникой.
За пять месяцев Моргунов возмужал, раздался в плечах, он был воплощением самой молодости и неуемной энергии. С той же легкостью, с какой он управлялся с угощением, Димка вскружил головы и дочерям удэгейского народа. Они восторженно смотрели на него, видя в нем нашего предводителя. Он приглашал их во Владивосток, обещая покровительство и заботу гида. Девушки записали его адрес, и я нисколько не сомневался, что в один прекрасный день Димка прошагает по Чуркину под руку с ними.
Все это время я присматривался к Аянке. Старик был мудр. Он не отбросил и не растерял опыта своего народа, а приобщил его к новой культуре, пришедшей в тайгу. По природе своей он остался охотником, и, конечно, лучшим из всех нас. В его голове хранилось множество охотничьих знаний, он был живым повторением легендарного Дерсу Узала. Он помнил Арсеньева, встречался с Каплановым…
На следующий день я и Димка пошли за лошадью. Возчик преподал нам урок обращения с упряжью, мы положили в сани мешок овса, керосин, муку и покатили по деревенской улице.
горланил Димка, управляя мерином.
— Завтра моя в тайгу ходи — рысь смотри, — говорил Аянка, провожая нас.
— Спасибо, дедушка. Мы ее моментом — кх-хы, — придушил воображаемого зверя Димка.
— Шибко веселый и сильный люди! — бормотал Аянка внучкам. Вздымая снег, лошадь тронулась.
По гладкой и ровной дороге неподвижной Б. Уссурки ехали с особым удовольствием. Впервые нам не нужно было ничего тащить на себе, и, развалившись в санях, мы с безмятежным спокойствием рассматривали заснеженные берега.
Приехав в зимовье, мы осмотрели свое хозяйство. Рыси уже оправились от перенесенного потрясения и злобно фыркали, сверкая в полутьме клеток раскосыми глазами. Впрочем, теперь они не только сердились. Иногда после кормежки они начинали довольно мурлыкать, и Моргунов смог полнее удовлетворить свое любопытство: в чем же они похожи на домашних кошек.
Вывозка кабанов из тайги оказалась делом тяжелым и утомительным. Трое суток мы мучились с тушами зверей, пока сволокли их на лед Большого ключа. Еще сутки понадобились, чтобы перевезти их к зимовью. Колонки и вороны изрядно подпортили добычу, и пришлось поработать ножами, чтобы придать ей товарный вид. Половину свиньи оставили себе, остальное погрузили в сани. Лошадь с большим трудом
