«Как это похоже на иезуита, запомнить все название целиком», — подумала девушка.
— Впрочем, я преуменьшил ее значение, — добавил адвокат, — вполне возможно, Бойль опаснее, чем все остальные алхимики разом. Пускай он верит в мошеннические догмы алхимии, но более того, он считает, что изучение химикатов, элементов и прочего подобного ценно само по себе. Многие алхимики, по крайней мере, стремились в своей работе к некой необыкновенной цели, но Бойль в гордыне и высокомерии все великие цели отвергал. К слову об англичанах: перед моим отъездом из Ватикана сюда я услышал об одном англичанине. Много лет назад он предсказал, что вскоре к нам прилетит великая комета, если уже не прилетела.
— Мы об этом не узнаем, — пожаловалась герцогиня. — В последнее время сплошной дождь и туман, небо в тучах днем и ночью много недель подряд. Весна выдалась чрезмерно влажной и теплой.
— А кто этот англичанин? — спросил герцог.
— Ученый, изучавший небосвод. Уже умер. Предсказал, что комета, прилетавшая семьдесят шесть лет назад, вернется в этом году. Об этом в Риме много говорили. Кажется, его звали Голлей, Эдмунд Голлей.
— Галлей, — сказала девушка. — Галлей, а не Голлей.
Немного помолчав, адвокат кивнул:
— Похоже, вы правы.
Герцог пожал плечами.
— Девочка все время проводит в нашей библиотеке. Простите ей эту дерзость, ваше высокопреосвященство. Библиотека, собранная моим отцом, огромна, и сдается мне, она прочла добрых две трети книг.
— Вы преувеличиваете, отец.
— Нет, — согласился адвокат. — Теперь я уверен, она права. Галлей, а не Голлей.
Герцог снова принялся осторожно расспрашивать, прощупывая почву:
— Так, возвращаясь в конечном итоге к делу Камбьяти, вы против его кандидатуры?
Адвокат умолк и улыбнулся. Собираясь ответить, он заметил, что девушка потянулась за вином и выпила. Ее большие темные глаза смотрели на него поверх бокала.
— Ваша светлость, на основе собранных мною сведений кто-то может решить, что заключение по делу, безусловно, отрицательное. Но я уверен, подобная спешка была бы ошибкой. Есть множество факторов, касающихся этой сложной личности, которые стоит рассмотреть. Если я собираюсь выполнять свой долг, то должен тщательно изучить эти факторы. Должен признать, из множества дел, что мне доводилось расследовать, это — самое любопытное и запутанное. Завтра я начну опрашивать людей, возможно, когда все закончится, мы будем знать больше.
У герцога и герцогини оставалось еще множество вопросов, касающихся Фабрицио Камбьяти, но монсеньор Аркенти остановил их, сказав, что предпочитает сперва продвинуться в своем расследовании.
Карты звездного неба в восьмигранной библиотеке
Элеттра сидела в библиотеке и читала. Тяжелый дубовый стол перед ней был завален книгами в кожаных переплетах, одна из них раскрыта на изображении карты звездного неба. Девушка
сверялась с картой, читая книгу, которую держала в руках. Время от времени она заглядывала в другие книги на столе. За единственным окном виднелся богатый сад. Полуденный свет за стеклом казался тусклым и серым, хотя кроны сосен, пальм и других деревьев выглядели густыми и сочными, словно пропитались влагой, которая не падала с неба, затянутого тучами, а сгущалась прямо из плотного воздуха.
Библиотека располагалась в небольшой восьмигранной комнате, битком набитой книжными полками темного дерева, подпиравшими высокий потолок. Узкая кованая лестница вела на второй уровень, где комнату по периметру огибала галерея, также из кованого металла. В глубокой тишине слышался лишь шелест книжных страниц, когда Элеттра их переворачивала, и ее тихое, ровное дыхание.
Девушка подняла глаза. Дверь библиотеки со скрипом распахнулась, вошла ее мать. Она серьезно и молча смотрела на Элеттру, потом уселась по другую сторону стола.
— Элеттра, нам нужно поговорить.
— Сейчас. — Элеттра подняла руку, дочитывая абзац. Она оторвалась от книги и, прежде чем мать успела заговорить, быстро произнесла: — Меня заинтересовал вчерашний разговор с адвокатом дьявола. Про комету, что скоро прилетит. Я хочу побольше узнать об этом. У отца столько книг на эту тему. Так увлекательно. Вы знали…
— Элеттра, я сказала: мы должны поговорить. Ты не слушаешь? Закрой книгу. Пожалуйста.
Неохотно, потупив глаза, девушка закрыла книгу.
— Мы должны все обдумать и обсудить. Скоро помолвка, а там и свадьба. Мы почти не подготовились. Отец беспокоится. Так что…
— Свадьбы не будет.
— Элеттра, не говори так! Если отец услышит, он разгневается. Ты знаешь его нрав.
— А вы знаете, что я чувствую по этому поводу, матушка. Я убегу в университет в Болонье или, может быть, поеду в Испанию, в Саламанку. Там есть чудесный старый университет.
— Довольно! Никуда ты не поедешь. Ты еще девочка, и со свадьбой все решено. Оставь эти глупые мечты. Твой отец дал слово отцу Дженнаро. Сама знаешь, что это значит. Он не может взять его назад.
Элеттра не ответила, погрузившись в напряженное молчание. Она незаметно заложила книгу пальцем и снова открыла ее на странице, которую читала.
— Матушка, мы после об этом поговорим. Я занята.
— Элеттра, ты не можешь пренебрегать своими обязанностями. Время идет. Я не буду сейчас с тобой спорить, но мы, не откладывая, должны обо всем поговорить. Отец очень беспокоится. Прошу тебя, будь умницей и приходи, когда все здесь закончишь. Свадьба будет большой радостью для отца и для нас с тобой. Наше единственное дитя, наша дочь, выходит замуж. Что может быть прекраснее? Так ты придешь?
Уже вновь погрузившись в чтение, девушка кивнула, даже не услышав последних призывов матери. Позже, утомившись от чтения, она решила отправиться на прогулку с прабабушкой, и снова свадебные планы остались неоговоренными.
Пьеса. Действие 1
Семья актеров, представляющих комедию масок,[10] известная под именем Ingegni — Таланты, приезжала в город раз в год. Никому не было дела то того, действительно ли странствующая труппа — семья, и даже на самом ли деле они талантливы, коль скоро представления их были увлекательны.
В субботу на рассвете город проснулся от скрипа телег, крестьяне с семьями направлялись на главную площадь на самый оживленный овощной базар недели. Еще не проснувшиеся до конца, крестьяне съезжались с темных сонных полей на улицы, сходившиеся к площади Коммуны, словно вместе с горами желтых дынь, высившихся на телегах, влекли за собой в город и клочья утреннего тумана с берегов реки По. Крестьяне в молчании расставили свои прилавки. Сгрузили с телег корзины, полные до краев красных, желтых и зеленых овощей. Корзины с гладкими восковыми перцами, цуккини, похожими на темно-зеленые дубинки, и блестящими помидорами. Плетеные корзины, полные персиков, груш, яблок и свисающих
