– Ничего, все в порядке. – Она отстранилась от меня, подошла к плите. – Все это было так давно!.. И картошка переварится, если я сейчас не сниму ее с огня.
Мы сидели за кухонным столом, и я наелся до отвала, просто до полного изнеможения.
Желудок был полон, но мать не оставляла попыток впихнуть в меня еще еды.
– Ну, еще одну профитроль? – спросила она и занесла полную ложку над моей тарелкой.
– Мам… – пробормотал я. – Я сыт. Не в силах больше проглотить и крошки.
Она смотрела разочарованно, но на самом деле я съел гораздо больше, чем ел обычно, даже в этом доме. Старался доставить ей удовольствие, но больше просто не лезло. Казалось, еще один глоток – и желудок просто лопнет. Она же не ела почти ничего.
Если я смолотил гигантский кусок говядины с целой горой картофеля и овощей, мама клевала с тарелки, как птичка, и большую часть своей порции мяса скормила толстому серому коту, который мурлыкал и терся о ее ноги на протяжении всей трапезы.
– Не знал, что ты завела кошку, – сказал я.
– Я и не заводила, – ответила она. – Это он сам завелся. Заявился как-то однажды вечером и с тех пор не уходит.
Неудивительно, если мама потчует его говяжьей вырезкой.
– Иногда пропадает на несколько дней, а то и на неделю, потом обязательно возвращается.
– А как его зовут? – спросил я.
– Понятия не имею, – ответила мама. – Ошейника на нем не было. Он в доме гость, не жилец.
В точности как я. Прихожу сюда наесться до отвала.
– Завтра снова на скачки? – спросила она.
Апрельские скачки в Челтенхеме продолжались два дня.
– Да, посмотрю несколько первых забегов, – ответил я. – Но с утра придется немного поработать. Захватил с собой компьютер. Можно использовать твой телефон для подключения к Интернету?
– Конечно, можно, – ответила она. – А во сколько ты хочешь уйти? Нет, я тебя не тороплю, но завтра днем у нас состоится заседание исторического общества.
– Первый забег в два, – сказал я. – Так что отправлюсь около двенадцати.
– Тогда приготовлю тебе ленч. Чтобы поел перед отъездом.
Сама мысль о еде казалась просто невыносимой. К тому же я знал, что утром она подаст полноценный английский завтрак.
– Нет, спасибо, мам, – сказал я. – Я встречаюсь с одним клиентом за ленчем.
Она покосилась на меня, всем видом давая понять: сынок, ты врун.
И была права.
– Не нравится мне все это, но, раз он просит, мы должны выполнять, – сказал Патрик, когда в восемь утра я позвонил ему по домашнему телефону. – Попрошу Диану, пусть займется прямо сейчас. – Диана была одной из его помощниц, той самой, которая недавно получила квалификацию НФК. – Ты сегодня опять в Челтенхеме?
– Да, – ответил я. – Но посмотрю только первые три забега.
– Попробуй поговори еще раз с Билли Серлом. Вразуми его.
– Попробую, – обещал я. – Но он настроен решительно. И даже вроде бы напуган.
– Все это выглядит как-то подозрительно, – заметил Патрик. – Но мы обязаны выполнять пожелания клиента. И не можем всякий раз взваливать ответственность на вышестоящие инстанции, они не поощряют неразумных действий с нашей стороны.
– Да, но мы обязаны сообщать о каждом случае, который выглядит противозаконным, на наш взгляд.
– Разве у тебя есть доказательства того, что он затеял что-то незаконное с этими своими вложениями?
– Нет. – Я выдержал паузу. – Интересно знать, нарушать правила скачек – тоже противозаконно?
– Вводить в заблуждение людей, делающих ставки, незаконно. Помнишь тот случай в Бейли, несколько лет назад?
Я помнил. Еще как помнил!
– Билли сказал, что задолжал какому-то парню. Вроде бы ему нужно отдать сто кусков. Это очень большой долг. Может, он в сговоре с каким-то букмекером?
– Играть на тотализаторе – это не противозаконно, – заметил Патрик.
– Может, и нет, – согласился я. – Но профессиональным жокеям строго-настрого запрещается делать ставки на скачках.
– Это не наши проблемы, – сказал он. – И когда станешь задавать вопросы Билли Серлу, умоляю, будь осторожен. Ведь мы обязаны соблюдать конфиденциальность в делах с нашими клиентами.
– Конечно. Ладно, увидимся в конторе завтра.
– Хорошо, – ответил Патрик. – И да, вот еще что. Вчера звонил тот полицейский, спрашивал тебя.
– На мобильник он мне позвонить не мог. Эта чертова штуковина здесь не ловит. Мать живет в дыре, где сигнал не проходит.
– Теперь это все неважно, поскольку он был очень груб с миссис Макдауд, и та отказалась дать ему твой номер. Просто сказала ему, что ты недоступен.
Я рассмеялся. Добрая старая миссис Макдауд, одна из наших бесстрашных секретарш в приемной.
– Так чего он хотел? – спросил я.
– Вроде бы они хотели, чтоб ты вместе с ними сходил на квартиру Геба. Что-то такое, связанное с его убийством. – Он продиктовал мне номер полицейского, я вбил его в память своего телефона. – Позвони ему, ладно? Не хочу, чтоб миссис Макдауд арестовали за противодействие полиции.
– Ладно, – сказал я. – Тогда до завтра.
И я тут же набрал номер старшего инспектора Томлинсона.
– А, мистер Фокстон, – бросил он. – Рад, что вы позвонили. Как самочувствие?
– Лучше не бывает, – ответил я, несколько удивленный тем, что он задал этот вопрос.
– А ваша нога в порядке?
– Простите?
– Палец, – пояснил он. – Секретарша сказала, что вам делали операцию. Удаляли вросший ноготь.
– А, это. – Я с трудом подавил смешок. – Спасибо, палец в полном порядке. Чем могу помочь?
– Скажите, у мистера Ковака были финансовые затруднения? – спросил он.
– В каком смысле?
– Ну, были ли у него долги?
– Насколько мне известно, нет, – ответил я. – А почему вы спрашиваете?
– Скажите, мистер Фокстон, вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтоб посетить вместе с нами дом мистера Ковака? Я бы хотел обсудить с вами кое-что, к тому же вы являетесь его душеприказчиком. И на то, чтоб изъять некоторые необходимые для расследования предметы из его квартиры, необходимо ваше разрешение. Могу выслать за вами машину.
Я вспомнил, что сегодня должен остаться в Челтенхеме.
– Может, лучше завтра?
– Ну, конечно, – ответил он. – В восемь утра пойдет?
– В восемь утра будет в самый раз, – ответил я. – Я подъеду.
– Так высылать за вами машину?
«Почему бы и нет», – подумал я.
– Да, это было бы замечательно.
Придется мне похромать для виду.
Билли Серл был не в настроении объяснять, почему ему так срочно понадобились деньги.
– Просто положите эту чертову наличку на мой счет! – рявкнул он.
Все дружно повернули головы в нашу сторону. Мы стояли на террасе перед весовой, скоро должен был начаться первый забег.
